Йоссив Ким - Перезагрузка

Иван держал в руках окровавленную и раздробленную рукоятку бейсбольной биты.

– Все орали: «Где наша проститутка?» – продолжала Катя.

– Почему они решили, что ты финка? – спросила Тикова.

– Когда мы приехали, я сказала охраннику несколько слов на финском – так просто, чтобы отвязался побыстрее. Но недалеко от него стояли интердевочки и слышали это.

– Тогда все ясно.

– В спальне лежало оружие, я бросилась за пистолетом. Когда я вышла из спальни с пистолетом, финн замахнулся битой над головой Станислава Ивановича. Я выстрелила ему в руку.

Вошел охранник с врачом и санитаром.

– Прошу всех выйти, – быстро распорядился врач.

Осмотрев Кана, он сказал санитару:

– Давай носилки! Срочно грузим!

«Скорая» стояла у крыльца. Кана погрузили в машину. Санитар закрывал двери, когда Катя встала перед ним:

– Я тоже должна ехать, – сказала она твердо.

– В машине нет места. Где доктор будет ставить капельницу?

– Катя, они везут его в Приморскую больницу. Едем за ними! – предложила мама.

Включили сирену, и машина «скорой помощи», сорвавшись с места, исчезла в темноте.

– Ваня, вымой все внутри и на крыльце, вещи грузи в «мерседес» и приезжай в Приморскую больницу, – сказала Тикова.

– А вдруг следователю понадобятся следы и отпечатки пальцев?

– Я разговаривала с охраной. Это дежурный из шестого отдела КГБ, им не нужен этот инцидент.

– А если со Станиславом Ивановичем будет совсем плохо, то с кого мы спросим? – не унимался бдительный Иван.

– Ваня, я уже сообщила обо всем своему шефу Гаврилову, и он сам разберется. Ты сделай то, о чем я тебя попросила. Мы ждем тебя в больнице.

– Мама, давай быстрее, – с нетерпением просила Катя.

– Садись в машину! Все, едем!

«Жигуленок» выехал из ворот и помчался в сторону города. Солнце уже встало, но трасса была пустой. Казалось, что весь мир спит крепким летним сном, и только капитан РУВД с дочерью спешат вдогонку «скорой помощи», в которой уставший после ночного дежурства врач борется за жизнь Кана.

– Доктор, почему вы решили, что он кореец? – спросил санитар, придерживая капельницу.

– Капитан милиции дала мне его данные. А фамилия Кан – корейская. У меня в детстве был друг с такой же фамилией, кореец.

– Доктор, вас вызывают, – протянул ему рацию водитель.

– Степушка, ты гони быстрее, тут одной капельницей не поможешь, – попросил врач водителя.

– Это центральная. В Приморскую ехать нельзя, – раздалось по рации.

– Это еще почему? Пусть готовятся там к приему пострадавшего, – ответил врач.

– Семнадцатый, я вам говорю, что нельзя. Ваш пострадавший, Станислав Иванович Кан, – бывший морской офицер. Так что везите его на Лесной, в военно-медицинскую академию. Там вас уже ждут.

– Говорит семнадцатый. Боюсь, не довезем, – докладывал врач.

– Его еще сможет принять Свердловка, но это от вас далеко. Так что везите в академию.

– Центральная, понял. Едем в ВМА, – принял решение врач. – Степан, слышал? Гони на Лесной!

– Я уже повернул, док. Не беспокойся! Через тридцать минут будем на месте!

Катя рыдала в машине матери.

– Доченька, успокойся. Все будет хорошо, вот увидишь.

– Мама, поворачивай налево! Смотри, «скорая» свернула влево.

Голубой маяк несущейся впереди «скорой» действительно уходил в левую сторону. Тикова притормозила на перекрестке и тоже круто взяла влево.

– Мама, почему они везут его в центр?

– Видимо, Приморская переполнена.

– Мама, позвони, узнай, может, ему совсем плохо.

– Катя, перестань паниковать! С ним все будет нормально. Вот уж не думала, что ты так влюбишься.

– Мамуля, мы уже говорили на эту тему. Сейчас я думаю только о Стасе. Лучше бы я была на его месте.

Тикова покосилась на дочь:

– Не говори глупостей: если бы ты открыла дверь, и эти пьяные финны попробовали бы тебя изнасиловать, то он бы их расстрелял на месте. Я проверила карабин – обойма полная.

Наконец они въехали в город. Улицы были пусты, и только с протяжным воем сирены неслась вперед машина «скорой помощи», а за ней, не отставая, – машина капитана Тиковой. Тикова включила рацию на милицейской волне:

– Седьмой, седьмой, как слышите? Прием!

– Двадцать второй, это вы?

– Седьмой, это двадцать второй, слышу вас на четверку.

– Двадцать второй, слушаю вас.

– Седьмой, «скорая» едет в центр. Почему изменили маршрут?

– Двадцать второй, потерпевший – бывший морской офицер. Он обслуживается только в Свердловке [18] Больница для аппарата горкома и обкома КПСС. или в Военно-медицинской академии. Поэтому его везут на Лесной, в ВМА.

– Седьмой, спасибо. Мы уже подъезжаем.

– Двадцать второй, позвоните из больницы – Гаврилов хочет с вами поговорить.

– Седьмой, вас поняла. Конец связи, – Тикова выключила рацию.

На улице прибавилось транспорта и горожан. Рабочий Ленинград готовился к утренней смене.

– Катя, под тобой мигалка. Открой окно и поставь ее на крышу машины.

«Жигуленок» с включенной сиреной и мигалкой рванул вперед по трамвайным путям. Капитан Тикова обогнала «скорую» и понеслась впереди, предупреждая остальной транспорт. Через несколько минут обе машины подъехали к отделению «скорой помощи» Военно-медицинской академии. У дверей их уже ждал военврач с санитарами и носилками.

Кана быстро перегрузили на носилки и увезли.

– Катя, пойдем в приемную. Нас дальше не пустят, здесь моей власти мало. В академии в основном обслуживают полковников и генералов.

У крыльца стоял «мерседес». Ваня, увидев мать и дочь Тиковых, вышел из машины.

– Вань, как ты догадался, что мы приедем в академию, и еще быстрее нас оказался тут? – удивилась Тикова.

– На телефон в машине позвонил Гаврилов и сказал мне, что Станислава Ивановича везут в академию. Я так и думал, что его сюда повезут. В прошлый раз, когда у него был аппендицит, пока спорили, куда его везти, начался перитонит. Шесть часов шла операция тут, в академии.

– Ты – молодец! Так быстро приехал… – похвалила Катя.

– Оставайтесь у машины. Я схожу в приемную, – Тикова скрылась за дверями приемного покоя.

– Катя, я рассказал Гаврилову все, как ты говорила, только добавил, что я тоже был с вами в коттедже. В момент нападения я был в туалете, и стрелял я.

– Но пострадавший финн скажет, что стреляла я.

– Нет, не скажет. Они ведь сразу рванули из Ольгино. Часа через полтора в Выборге в больницу обратился водитель финской фуры с оторванным пальцем правой руки. По его словам, травму он получил при замене баллона колеса.

– А может, это другой водитель финн?

– Ну как же – другой, если палец его оторванный здесь. Я его нашел.

Ваня развернул газету «Смена». Прямо на портрете бывшего секретаря Ленинградского обкома КПСС товарища Г. Романова лежал окровавленный палец с черной грязью под ногтем.