Игорь Кротов - Чилима

– Удивительный сегодня день!

Я не мог упустить такую возможность и, проигнорировав предложение Влада заправиться на обратном пути, подрулил к колонке. Вставил в бак пистолет, подошел к окну, сунул в лоток деньги и попросил «до полного». Пока заливал бензин, не отказал себе в удовольствии посмотреть на город. С заправки на Маяке открывается шикарный вид, особенно в солнечный день, когда яркий свет обливает сопки и бухты. Бывает, я специально сюда приезжаю, несмотря на убитую дорогу, – здесь очень красиво. Пока наслаждался красотами, из старой гремящей колонки бензин потихоньку лился в утробу. Влад высунул голову в окно, ворчал, что ему воняет бензином, а закрыть окно у него нет сил. Бак уже почти заполнился. Я регулировал ручкой пистолета напор бензина, чтобы не перелить, и почти не обратил внимание на старую рогатую «карину-универсал», которая подъехала к единственной колонке с соляркой. «Карина» остановилась напротив меня. Я невольно посмотрел на водителя: за рулем сидел какой-то невзрачный дедок. Дверь вдруг резко открылась, он бодро выскочил из-за руля и приветственно махнул рукой в мою сторону. Я улыбнулся в ответ – мало ли, что человека радует. Он открыл заднюю дверь, и я увидел сидящего посередине на заднем сиденье мальчика лет десяти. Дедок опустил ему стекло и громко попросил:

– Петя, подсядь к окну, посмотри, как дедушка будет машину заправлять!

Мальчик пересел ближе к окну, взялся руками за стекло, которое сзади открывается только на три четверти, высунул лицо наружу и стал смотреть в одну точку. В отличие от деда он, похоже, полный тормоз. Все его движения были скучными, как у ленивца. Довольный своим маневром дедок сделал пару шагов в направлении кассы, но снова резко остановился, нарочито медленно, со счастливой улыбкой на лице развернулся и вернулся к внуку. Он погладил его по голове, немного нараспев приговаривая:

– Петя, молодец!

Мальчик, не выражая на своем лице ни одной эмоции, тупо смотрел на деда. Я за это время долил последние капли, и, воспользовавшись непонятным действием старика, оказался у кассы впереди него. Меня этот ход сильно обрадовал: не хотелось сегодня стоять в очереди – даже из одного человека. Кассир, что удивительно, оказалась довольно молодой симпатичной девушкой. На таких хлебных местах обычно сидели матерые тетки. Она быстро отсчитала мне сдачу, но я успел обратить внимание на ее ноги, которые выглядывали из-под короткой юбки. Дедок уже стоял сзади меня и переминался с ноги на ногу. Вернее сказать, пританцовывал. Он все время что-то гладил: решетку на окне, кирпичную стену, крашеный голубой масляной краской подоконник. Я уже начал переживать, вдруг он и до меня доберется, поэтому быстро забрал из лотка свои тысячи, с чувством выполненного долга сел в авто, завел мотор, но тронуться не успел. Влад вдруг произнес:

– Колода, ты забыл из бака вынуть пистолет!

Я посмотрел в боковое зеркало. Он прав. Со мной такое случилось впервые. Меня не сильно удивила моя рассеянность. Это как раз понятно – солнце, предвкушение моря, эротический рассказ Яцека, ноги девушки-кассира… Все это подвигло меня к романтизму. Но больше всего меня поразило то, что мой друг заметил забытый в баке пистолет. Я вылез из машины, быстро исправил свою оплошность и уже обратно садился на свое место, готовый произнести слова благодарности другу, как вдруг случилось то, что случилось.

Прямо перед нами дедок, пританцовывая, подошел к своему автомобилю, подмигнул своему заторможенному внуку и громко сказал ему:

– Петя, щас!

После этого он снял с крюка пистолет, который висел рядом с колонкой, и сделал несколько шагов назад, зачем-то расправив длинный шланг. Тот спокойно лежал свернутым в несколько колец, похожий на старого потертого удава. Затем вытянул руку с пистолетом, сделал шаг вперед, словно прицелился на дуэли, и в этот самый момент… То ли он нажал ручку, то ли этот пистолет был неисправный, то ли заправщица чего-то не поняла в его суетливых движениях, – короче, струя солярки ударила прямо в то место, где сидел Петя. Дедок с испугу начал вопить и крутить пистолетом направо и налево, обливая соляркой и свою «карину», и колонку, и уже стал прицеливаться к нам. Влад подпрыгнул в кресле и завопил:

– Колода, наебывай! Наебывай!

Он в одну секунду закрыл окно: у него вдруг появились силы и сноровка. А я стал сдавать назад, потому что сектор перед нами дедок щедро заливал топливом. Наконец, источник в руках у него иссяк – или он мало купил, или девица сообразила выключить колонку, – но мы не стали досматривать шоу, развернулись, и поехали прочь. В смысле, к морю. Не было сил и желания ничего говорить, только порою каждый из нас начинал громко ржать, еще и еще раз переживая увиденное. Если от Крыгина до заправки я ругал страну и дорогу, то от заправки до Маяка и ругать было нечего – осталось только направление. Но это наш сознательный выбор: за то, чтобы искупаться в тихом, хорошем месте, приходилось платить. Мы медленно скатывались под уклон, обдавая пылью редких прохожих. Я старательно маневрировал, опасаясь зацепить днищем какой-нибудь камень или сесть на брюхо в колее. В эту весну, когда мы с Яцеком первый раз в сезоне в один из редких майских погожих дней совершили вылазку на Маяк, то с огорчением увидели, как в нескольких местах на сопке начались какие-то строительные работы. Скорее всего, грузовики и накатали колею, по которой мы сейчас еле ползли. Кое-как все же съехали к морю и сразу свернули направо. Там, перед небольшим мыском, и находилось наше любимое место. Мы называли его «купальня». Дело в том, что на Маяке, по проливу, из Уссурийского залива в Амурский, во всяком случае, возле берега – довольно ощутимое течение. Из-за него вода в этом месте немного прохладней и намного чище. А перед «купальней» течение делает небольшой отворот в сторону моря, и там сразу глубоко и тихо, как в бассейне. Только вместо бортика – большие валуны. И почти никого нет, можно голыми купаться. Мы взяли пожитки и направились к берегу. Я быстро сбросил штаны и футболку, переодел плавки, и уже собрался идти нырять, но, когда увидел спину своего друга, который снял рубашку и аккуратно сворачивал ее перед тем, как спрятать в сумку, обомлел:

– Ты свою спину сейчас не видишь? – только это мне и пришло на ум в тот момент.

– Нет. Но я ее чувствую! – ответил он.

– Как же ты купаться будешь?

– Не знаю. Думаю, пощиплет немного, – Яцек был оптимист, а его спина была исполосована ногтями вдоль и поперек, особенно не шее, плечах и пояснице.

Я сиганул с валуна и с удовольствием прохватил баттерфляем метров тридцать. Не знаю, как передать мои ощущения от моря. Наверное, с ним никогда не бывает скучно. В наших краях, по-хорошему, когда действительно комфортно, купаться можно всего два-три месяца. Но и за это время я успеваю напитаться его величием и солью на год вперед. Когда после зимнего перерыва в первые разы дорываюсь до моря, из воды меня не вытащить, могу плавать часами. И сегодня был один из этих дней. Я поймал ритм и поплыл подальше от берега, время от времени ныряя с головой. Мое тело и душа заходились от восторга, – я это так для себя называю. Влад, точно знаю, разделял мои чувства, Марк, скорее, нет: он стеснялся и плохо плавал, а Макс, я думаю, море любил, но вслух этого не произносил. Он считал, что любое проявление светлых чувств на людях – это слабость.