Игорь Кротов - Чилима

– Вот это туда – «Жуки-пуки шоу», – Марк, как ребенок, обрадовался находке.

– Тихо, придурки! Мне же надо скорбеть! – увещевал нас Макс, с трудом сохраняя печаль на лице. Правда, он не один весело воспринимал происходящее: то тут, то там раздавался девичий смех, мелкие пацаны бегали друг за другом, постоянно просачиваясь через оцепление, чем нервировали пацанов больших.

– Макс, а если серьезно – кого? – Яцек первый пришел в себя.

Макс назвал какую-то смешную кличку. Я не расслышал, а переспрашивать не хотелось. Мне все равно.

– Это который утонул? – продолжал допытываться Влад и, не дожидаясь, пока Макс ответит, послал еще вопрос вдогонку. – А правда, что ему шланг перерезали на акваланге?

– Бля, не ори, Влад! – наш друг беспокойно поглядел по сторонам. – Не знаю!

– Максим, можно задать тебе серьезный вопрос? – обратился к нему Марк.

– У тебя других не бывает, – отшутился Макс. – Давай в следующий раз.

– Нет, Максим! Мне срочно нужна информация о том шоу, в котором ты принимал участие…

– В каком шоу я принимал участие? – перебил Марка Макс.

– Там, где народ раздевают! Помнишь, ты нам зимой рассказывал, когда из Москвы приехал? Я забыл, как оно называется…

– «Империя страсти». Но я в нем участия не принимал, просто в зале сидел! Может, ты еще скажешь, что я там раздевался? – Макс неожиданно занервничал.

Пока Марк уверял его в том, что он ничего такого даже и не думал, я смотрел на людей, которые столпились вокруг гроба недалеко от нас. Я сначала не понял, что меня раздражает в их поведении, а потом до меня дошло: какое-то показное у них было горе, на всех одинаковое. Обычно в таких случаях оно у кого-то побольше, у кого-то поменьше, а сейчас было видно – все они заставляют себя печалиться, как Макс. Я уже хотел отвернуться от этого представления искусственной скорби, но мое внимание привлек высокий рыжий человек, который раздавал команды. До меня не сразу дошло, где я мог его видеть. Клюнуло только через пару минут.

– Это же он! – я заорал на всю Светланскую.

– Кто «он»? – спросил Макс.

– Вон тот, рыжий! Это же тот рыбник, которому я восьмивагонку на прошлой неделе ставил! Твой батя, Влад, ее лично для него выделил и меня попросил оформить. Этот рыжий мне пятьсот баксов недодал точно! Я ему и так только штуку сверху зарядил! Восьмивагонка больше стоит, но дядь Тарас сказал, много не брать. Когда мы с рыжим про цену договаривались, он мне что-то промычал, но его же хер поймешь, когда он говорит! А я сразу не вкурил – только потому, что с трех справок тариф списывал при оформлении! Пойду ему напомню! – но не успел я сделать даже один шаг, как Макс резко оттолкнул Марка, стоявшего между нами, и крепко, без шуток, схватил меня за руку. Я – не слабый человек, но от его хватки даже мне просто так не освободиться.

– Ты никуда не идешь, а про эти пятьсот долларов забудешь! – он не громко, но проникновенно, как Кашпировский, давал мне установку.

Удивительно, но это подействовало. Я только уточнил:

– Почему?

– Потому что тебя там уроют!

– Но у него мои пятьсот баксов, Макс! Он что, беднее меня?

– Нет, он богаче тебя. А богатому деньги нужнее, чем бедному! Потому что бедный их проебет, а богатый приумножит. Когда ты разбогатеешь, так же будешь поступать.

– А если не буду?

– Тогда останешься бедным. Тут без вариантов, – Макс отпустил мою руку. Как он понял, что теперь никто никуда не идет?

Я еще раз посмотрел на рыжего – злой от бессилия. Тот продолжал суетиться и раздавать команды. Венки, гроб, катафалк, люди… Сверху вслед за гробом спустилась большая толпа; всех он расставлял по своим местам. И пока, как обычно в таких случаях, происходила организационная накладка, все разбились на группы и стояли под деревьями сквера Лазо, прячась от солнца.

– Видите, справа стоит кучка – вся в джинсе? – Марк, все еще морщась от полученной затрещины, тыкал пальцем в сторону драмтеатра. Немного в стороне от основной толпы человек десять, сбившихся в отдельную стаю, действительно выделялись своей голубизной. Один высокий, но уже увядающий красавец и вовсе стоял в джинсовом плаще, несмотря на жару.

– Пузатый, с сальными волосами, – это режик, а остальные – артисты, – пояснял Марк.

– Почему ты его обзываешь?

– А почему он меня в театр не взял? «Я не могу найти тебе экологическую нишу!» – Марк закозлил голосом, видимо, передразнивая своего обидчика. – Какая ниша? Мы же с ним одной крови! Он что, не читал «Протоколы сионских мудрецов»?

Лет пять назад, когда Марк только что окончил институт, то, естественно, ни о какой службе в театре он и не помышлял: «Да на хер надо? Что я, долбоеб в театр идти работать? Голодно там!»

Но в один из дней он прилетел весь взъерошенный и возбужденный: «Бля, драмтеатр в Японию едет, представляете?»

«Зачем?» – спросили мы.

«Шоу свое уебищное туда везет. Срочно иду к ним поступать, срочно!»

Естественно, никто никуда его не взял: ни петь, ни плясать он как не умел, так и не научился. Влад говорил ему, что единственный вариант, по которому он мог проканать, – если бы шоу называлось «Смерть поэта».

«Тогда тебя еще можно было в конце на дуэль вывести и по-быстрому застрелить под музыку, но без слов».

Но такого шоу в нашем театре на тот момент еще не поставили. Всяких уже хватало – одни получше, другие похуже, но во всех можно было и без Марка обойтись. И, естественно, он с тех пор затаил обиду. Из Японии артисты привезли поддержанные японки, и самые проворные из них, кому не было нужды их срочно пропивать, тут же умудрились поменять дефицитные в те времена тачки на квартиры. Причем кто-то даже и двушку умудрился себе урвать. Как после всего Марк мог спокойно спать? Как? Видело око, да зуб, увы… Вот он и точил его на режиссера.

– Марк, погоди! А что это за телка рядом с ним стоит? Ты ее знаешь? – Влад увидел добычу, и остальное для него потеряло всякий интерес.

– Это артистка, – ответил Марк.

– Какая красотка! – поскуливал Яцек, ни на секунду не спуская своих глаз с объекта. Он напоминал кобеля, который рвется с поводка, учуяв текущую сучку. – Марк, ты ее знаешь? Пойдем, познакомишь!

Влад категорично схватил его за руку и потащил внутрь в толпу сопричастных. Макс одним прыжком настиг их обоих.

– Вы что сегодня, оба решили пасть смертью храбрых? – он уже не давал Кашпировского: это был просто свирепый Макс. – Ты знаешь, что у нее муж – очень авторитетный человек?

Он посмотрел на гроб, который засовывали в катафалк, и добавил:

– Теперь, пожалуй, самый авторитетный в этом городе! И тебя уроют еще быстрее, чем Колоду!

Макс резко развернул Яцека с Марком и с силой подтолкнул их ко мне.

– Почему я всегда страдаю физически только за то, что просто нахожусь рядом с вами? Объясните кто-нибудь! У меня никто не крал пятьсот долларов, мне не нужна эта телка, но на орехи я получил со всеми вместе! Почему? – Марк вяло залупался. Он не мог терпеть физической боли и потому всегда сторонился наших подвижных игр. Но правда и то, что ему часто прилетало просто так, случайно.