Максим Мейстер - Как бы о любви. Собрание сочинений, том 16

– А я думал, что цветы, умерев, превращаются только в кактусы или алоэ… – тихонько сказал я.

– Ну ты даешь! – удивился пожилой спутник. – У тебя сколько цветов-то было? Неужели они все превращались только в кактусы и алоэ?!

– У меня было два цветка. Один умер и стал кактусом, а второй – алоэ.

– Два цветка?! – уточнил спутник, а остальные тоже удивленно закачали головами. – В твоем возрасте у меня их было столько, что можно было бы собрать несколько букетов! Жаль только не делают букетов из кактусов! – Он засмеялся, довольный своей шуткой. – А цветы, умирая, превращаются не только в кактусы или алоэ. Бывает, они становятся лианами, которые будут высасывать из тебя соки, пока ты либо не выкинешь их на кладбище, либо не отправишься туда сам. Какие-то цветы становятся безобидными грибами, а какие-то – плесенью… Много вариантов. Но мы об этом поговорим завтра, если хочешь. Я могу тебе рассказать обо всех вариантах смерти цветка. Но сейчас меня интересует, понял ли ты то, о чем я говорил?..

– То, что наша задача не найти вечно живой цветок, а постараться выбрать тот, который умирая, превратится во что-то сносное? – уточнил я.

– Да, можно и так сказать, – кивнул пожилой спутник. – Вижу, ты понял.

– Наверное, потому что все, что вы говорили, звучит очень разумно…

– Значит, ты едешь с нами?

Я задумался, а потом заглянул внутрь себя. В сердце не осталось ни капли. Оно болело и говорило «нет».

– Нет, – повторил я вслед за ним, а потом вышел из купе и дернул стоп-кран. Поезд визгливо затормозил. Во всех купе тоже визжали. Мужские и женские голоса. Пассажиры были не довольны, что их задерживают на пути к далеким полям и садам, где растет так много прекрасных цветов. Я слышал, как бывшие соседи ругали меня. Ведь они единственные знали, почему поезд остановился. Но потом они замолчали, заметив, что я оставил чемоданы с навозом…

Я выпрыгнул из поезда и побежал домой. Поезд увез меня далеко, и только к вечеру я добрался до родных лесов и полей. И только поздней ночью оказался в своей комнате.

Всю ночь я вспоминал розу и ландыш, пока в сердце вновь не плескалось чистое озеро. А утром я снова поехал на вокзал. На этот раз не стал собирать чемоданы. «Моему цветку, если он есть, достаточно будет воды… – подумал я. – А если нет, то навоза всегда можно накопать…»

Я снова ехал в поезде, но теперь в плацкарте, чтобы сэкономить деньги. Ведь кто знает, может и в этот раз я не смогу довести воду. Я больше не разговаривал со спутниками, а внимательно следил за сердцем.

И все повторилось. Чем дальше уносил меня поезд, тем меньше теплой влаги оставалось внутри. И я снова рвал стоп-кран и возвращался домой.

Так повторялось много раз, пока я не понял: мне не довести воды до далеких полей и лесов. Тогда я сел перед зеркалом и спросил:

– Почему?

– Ну, это просто, – ответил зеркальный я. – Попробуй наполнить сердце…

Я отвернулся от зеркала и стал думать о розе и ландыше, пока внутри снова не стало тепло и горячо.

– Вот. – Я снова повернулся к зеркалу. – И что?

– А ты сам не понял? Как можно вести новому цветку воду, которая…

– Ой, и правда! – я грустно рассмеялся. – Ведь она появляется благодаря цветам, которые давно умерли.

– Да, эту воду нельзя увести далеко, потому что она принадлежит им. Поэтому ты должен сначала забыть о погибших цветах, а потом ехать.

– С сухим сердцем? Но ведь тогда все повторится. И новый цветок без воды умрет, превратившись…

– Теперь ты знаешь, что цветам нужна вода. Поэтому, встретив новый цветок, ты не будешь, как раньше, заботиться только о листьях и навозе. В твоем сердце появится вода, предназначенная для этого нового цветка. И он никогда не умрет.

– Думаешь? – спросил я.

– Да, – ответило зеркало.

Я отвернулся и заглянул в себя.

– Правильно? – спросил я у сердца.

– Нет, – сказало оно.

– Почему? А как правильно?.. – начал спрашивать я, забыв, что сердце не отвечает на такие вопросы. Только зеркало. Сердце же ничего не объясняет.

И я вынул его и посмотрел в озеро. Ведь зеркало может быть и в сердце. Только оно другое. Настоящее. И оно появляется, только когда в сердце плещется теплое прозрачное озеро…

– Я правильно понял тебя? – спросил я у отражения в сердце.

– Да.

И тогда я пошел на кладбище, которое у меня было похоже на парник. В руках я держал сердце, полное живой воды…

– А ты уверен, что твои цветы оживут?! – крикнул другой я из зеркала в прихожей. – Ведь вполне возможно, что иголки кактуса проткнут сердце, а сок алоэ отравит его!

– Может быть, – сказал я и ускорил шаг. – Может быть…

А потом, уже на улице, тихо, но четко и в ритм, словно убеждая самого себя, договорил:

– Может быть… Но я все равно попробую, потому что не хочу превратиться в пассажира, который вечно покупает билет и едет в никуда. Потому что на самом деле нет никакого моря и далеких прекрасных полей и лесов. Есть только кладбища, которые мы создаем сами. А прекрасный мир не где-то далеко. Он внутри и вокруг нас. Просто не виден из-за кладбища. Прекрасный мир откроется, как только пустоту сердца заполнит живая вода, и мы оживим ей всех, кого убили. И тогда пустыня станет прекрасным садом, в котором больше не будет колючих кактусов и жгучих алоэ, а только цветы. Прекрасные цветы, которые не умирают…

В сервис-центр принесли сломанный компьютер. Приволокла девушка.

– Что случилось? – приемщик лениво оторвался от анекдотов и посмотрел на заплаканное лицо.

– Монитор сломался… Смотрела фотографию, а он вдруг… – девушка всхлипнула, но тут же взяла себя в руки.

– Порнушку что ли качала? – парень неприятно хохотнул, но тоже спохватился и сделал равнодушно-серьезную мину. – Ладно, посмотрим, оставляйте заявку…

Когда девушка ушла, парень брякнул в сторону:

– Вот дура, притащила весь комп, хотя что-то с монитором. Даже клава с мышью в кульке вон…

– А что с монитором?

– Смотри. Мое дело принимать…

Мастер перетащил технику к себе и стал возиться. С усмешкой отставил системный блок, подключил монитор к тестовому компьютеру. Включил…

– Ничего себе! – раздался удивленный возглас. – Ты смотри, что за черт?!

На возглас сбежались другие мастера. А потом и все остальные, когда услышали восхищенный технарский мат.

– Этого не может быть… – пробормотал кто-то.

На экране сломанного монитора выгорели пиксели. Но не просто так… На белом фоне, по центру, из погасших пикселей словно проступал чей-то образ…

– Новый вирус? – предположил мастер. – Каким-то образом выжигает точки на экране по заданной схеме?.. Смотрите, словно фотография чья-то отпечаталась. Битыми пикселями!..

– Бред. Невозможно это…