Лилия Лукина - Когда впереди – вечность. Книга третья. Ставшая своей чужая жизнь

Саймон проводил ее до входной двери, которую собственноручно открыл перед ней, и напоследок сказал с улыбкой:

– До скорого свиданья, Марджори! – и с усмешкой добавил: – А ведь вы все-таки стали герцогиней Бэлси, ваша светлость!

По дороге к себе на Парк-лейн она позвонила Берлимбле.

– Здравствуйте, дядя Гриша, – сказала она. – Поздравьте меня, я сегодня замуж выхожу.

– Мазалтов! – машинально ответил тот, но тут до него дошло, что она сказала, и он всполошился. – Девочка! То есть, как это замуж? За кого? За того мальчика, с которым ты летала в Неаполь? А ты не торопишься? Зачем тебе выходить замуж так срочно? Ты, что, беременна?

– Дядя Гриша! И вы туда же! – укоризненно сказала она. – Я ни с кем в Неаполь не летала! Я просто была там одновременно с одним своим знакомым и не более того. И, конечно же, я выхожу замуж не за него! Мой будущий муж – герцог Бэлси.

– Зачем тебе это? – обалдело спросил Берлимбле.

– Титул, дядя Гриша, – объяснила она.

– Девочка моя! Какой титул? Да кому он сейчас, вообще, нужен? – недоуменно воскликнул он. – Родная моя! Подумай сама, зачем еврею попугай? – он вольно процитировал Лиона Фейхтвангера. – Неужели тебе мало денег и той власти, которой ты обладаешь?

Маргарита вкратце объяснила ему, как обстоят дела, и Берлимбле немного воспрянул духом:

– Слава богу! Значит, навсегда ты там оставаться не собираешься. Поженишь этих детей и уедешь.

– Ну, еще пригляжу за ними немного, чтобы быть окончательно спокойной за них, и домой, – пообещала она.

– И еще раз, слава богу! – с облегчением произнес Григорий Борисович, а потом осторожненько так начал: – Девочка! До меня тут дошли слухи, что Джина очень страдает. Она так…

– Мучается? – гневно перебила его Маргарита. – Так за дело! Нечего было обо мне сплетни распускать! Ладно бы еще они действительности соответствовали, так ведь нет!

– Родная моя! Ты ее уже наказала, – вкрадчиво говорил Берлимбле. – Джина все поняла. Может быть, ты все-таки простишь ее?

– Я вижу, Марко вас в адвокаты нанял? – язвительно спросила она.

– Девочка! Все хорошо в меру, – серьезно и уже совсем другим тоном сказал он ей. – Не надо перегибать палку. Ты уже щелкнула кнутом и напомнила всем, кто в доме хозяин. Умей вовремя остановиться и не превращай своих давних друзей в новых врагов. Ты не знаешь, что тебя ждет впереди, вот и будь благоразумной.

– Хорошо, – вздохнув, согласилась Маргарита. – Передайте там по цепочке, что на Рождество она заговорит, пусть это будет ей подарок от меня. Но, если вдруг кто-нибудь еще…

– Девочка, все хорошо усвоили урок, – заверил ее Григорий Борисович и, тут же перейдя на свой обычный тон, попросил: – Ты мне потом позвони и расскажи, как все прошло – мне же интересно. Как жаль, что я в этот день не могу быть рядом с тобой! – в его голосе слышались слезы.

– Не расстраивайтесь, дядя Гриша, – растроганно сказала она. – Там ведь обязательно будет вестись съемка всего происходящего, вот я ее вам на компьютер и вышлю – хоть посмотрите пока. А вот, как вернусь, тогда и расскажу все в подробностях.

Отключив телефон, Маргарита, глядя в окно машины, невольно усмехнулась: «Как же хорошо честная дура Елена научилась теперь врать, кому бы то ни было! Эх, это бы умение ей да в свое время! Только нет ее больше, так что нечего об этом и думать!». Но вот автомобиль заехал во двор ее особняка и остановился у ступеней. Маргарита вышла и позвала водителя с собой, чему тот очень удивился. В холле ее, как и положено, встретил дворецкий.

– Поздравьте меня, Уолтер, я сегодня выхожу замуж, – сказала она ему.

– Поздравляю вас, мисс, – чуть склонившись, ответил тот, потому что рядом был посторонний человек.

– За герцога Бэлси, – мысленно посмеиваясь, уточнила она.

Дворецкий замер, переваривая эту новость, и, когда она окончательно дошла до него, на глаза у него навернулись слезы, и он дрожащими губами во весь голос крикнул:

– Поздравляю вас, ваша светлость! – и поклонился почти в пояс.

– Ну-ну! Не увлекайтесь! – всполошилась она. – Уолтер, это мой водитель, его зовут Роберт. Распорядитесь, чтобы его накормили обедом. А теперь по делу. Уолтер, я думаю, состояние здоровья его светлости ни для кого не секрет? – спросила она, и дворецкий скорбно покачал головой. – Значит, вы понимаете, что я ненадолго переселяюсь в его особняк, а потом вернусь сюда, так что скажите прислуге, чтобы не расслаблялась. И что вы решили относительно моего предложения?

– Я буду счастлив работать у вас, ваша светлость, – торжественно и с поклоном ответил он.

– Я рада, – искренне сказала она. – Значит, все формальности с Берлимблоу я обсужу в самом ближайшем будущем. А пока пришлите ко мне горничную порасторопнее – надо же мне собраться.

– Я пришлю к вам Речел, ваша светлость, она здесь самая шустрая. Во сколько вы желаете обедать? – спросил дворецкий.

– Пока не знаю, так что пусть все держат наготове, а потом я уеду.

Маргарита поднялась к себе и почти вслед за ней в спальню вошла невысокая, стройная брюнетка с острым носиком и смышлеными темно-карими глазами.

– Ваша светлость! Поздравляю вас с замужеством, – робко сказала она.

Маргарита хотела ей сказать, что «светлостью» она станет как раз после замужества, которое еще не состоялось, но промолчала – она уже поняла, что запугала прислугу до смерти, да еще и Уолтер от себя добавил. Она не планировала перевозить все свои вещи в особняк Бэлси – это была бы напрасная трата сил и времени, потому что герцогу были отмеряны считанные дни земной жизни, но кое-что нужно было взять с собой, а за остальным – приехать завтра. Пока горничная собирала сумку с косметикой и прочими мелочами, она выбрала для самой церемонии бракосочетания строгий костюм со всеми полагающимися к нему аксессуарами, к которому изумительно подходил гарнитур из изумрудов, тех самых, колумбийских, с тем, чтобы потом, во время ужина уже предстать во всей красе.

И тут дело застопорилось – не было у Маргариты подходящего наряда, хотя закуплено в Милане было немало! Да, все платья были роскошными и безумно дорогими, но сегодня, когда в доме герцога соберутся люди, для которых подобные наряды – вещь совершенно обычная, она их надеть не могла. За этим ужином она должна была выглядеть не просто блестяще! Она должна была быть ослепительна! Она должна была подняться надо всеми на такую недосягаемую высоту, чтобы никто даже мысли не допустил попытаться сравниться с ней. И неважно, что ее триумф продлится относительно недолго – она же не собирается оставаться в Англии навсегда, но он должен был врезаться в память людей так, чтобы и через многие годы они говорили о ней с восторгом и восхищением.