Лилия Лукина - Когда впереди – вечность. Книга третья. Ставшая своей чужая жизнь

Кертон настороженно взглянул на нее, явно ожидая какой-то подвох, но все-таки поднялся и осторожно начал рассматривать портреты, старясь держаться от них подальше, как будто изображенная на них женщина могла выскочить из рамы и наброситься на него. Когда он обошел по периметру все портретную, то снова сел и со стоном схватился за голову.

– Черт! Я не самый большой знаток живописи, но даже я понимаю, что все портреты написаны не просто в разные годы, а в разные века! Но как?

– А почему не предположить, что все эти женщины просто родственницы? В семье дочери Анны-Маргариты могло быть несколько дочерей, у тех свои дочери, и так далее.

– Допустим, – согласился он.– Но почему они все собраны именно здесь?

– Наверное, потомки Анны-Маргариты относились к этому дому, как к своему родовому гнезду, да и состояние находится в Англии. Кроме того, Европа постоянно бурлила, а здесь после Кромвеля таких потрясений не было, вот все ценное или дорогое сердцу сюда и свозили, – объяснила она.

– Но это не снимает вопроса с тобой, – снова перешел в наступление Кертон.

– Хорошо. Мы с тобой уже выяснили, что бессмертных нет. Значит, исходим из того, что мне восемнадцать лет, и я на самом деле воспитывалась в том монастыре. Я действительно не знаю, кто мои родители и как я туда попала, но Берлимблоу щедро платил за меня, и я пользовалась там полной свободой. Между прочим, и он, и Берлимбер постоянно навещали меня, так что я знаю их с детства. Библиотека там богатейшая и я прочитала ее от корки до корки, что, знаешь ли, развивает умственные и логические способности, да и во всех остальных отношениях весьма познавательно.

– А как же умение стрелять и драться? – ехидно поинтересовался Кертон.

– Я же сказала, что пользовалась там полной свободой, что позволило мне научиться всему, чему хотела, так что развлекалась я вовсю, – терпеливо повторила Маргарита.

– Но кто же тогда завещал тебе это состояние?

– Берлимблоу сказал, что моя крестная мать, а, может быть, и родная, – пожала плечами она. – Ее уже нет в живых.

– А зачем тебе я и моя сестра? – уже серьезно спросил он.

– Затем, Джо, что, если из-за внешности предположить, что я тоже принадлежу к этой семье, – она показала на портреты, – то мы родственники! Пусть через несколько поколений, но родственники! И я не позволю вам прозябать! Ты должен занять достойное положение в обществе и займешь! Ты должен жениться на девушке из хорошего дома, чтобы у Артура была не только настоящая мать, но и братья с сестрами, и женишься! Твоя сестра должна выйти замуж за достойного человека и родить от него умных и красивых детей – не может же она посвятить всю свою жизнь только племяннику? И она выйдет! Твой сын должен получить самое лучшее образование и получит! – категорично говорила она, словно гвозди вбивала.

– Ну, хорошо, – согласился он. – Насчет Джоан и Артура ты права, но вот с моей женитьбой ты явно погорячилась – я жениться не собираюсь!

– Уж не из-за меня ли? – воскликнула Маргарита. – А ну отвечай откровенно, ты меня любишь по-настоящему? – потребовала она, и Кертон возмущенно вскинулся, но она не дала ему и слово сказать и продолжила: – Ты, прежде, чем бурлить от негодования, подумай хорошенько, прислушайся к себе, к своему сердцу! – Джозеф недоуменно уставился на нее, задумался, потом вздрогнул и… смутился. – Молчишь? – Он ничего не ответил. – Вот и хорошо, что не врешь! Ты меня не любишь, и я тебя не люблю. Это было, как я уже говорила, приключение и только. И ты, хорошенько подумав, теперь со мной согласен. Нам было хорошо вместе, но это, как говорится, еще не повод для знакомства, но я по-прежнему твой верный и надежный друг. А теперь скажи мне, сколько лет ты еще собираешься по девкам бегать? Ладно, когда тебя по всему свету кидало, это еще можно было понять, но сейчас, когда ты будешь вести более оседлый образ жизни? Служебными романами собираешься перебиваться? Так это, знаешь ли, чревато! Ты уже не мальчик! Выйдет замуж Джоан! Вырастет Артур! А что будешь делать ты? Продолжишь жить волком-одиночкой?

– Ну, ты не очень-то на меня дави! – разозлился Кертон.

– Я?! Давлю?! – удивилась Маргарита. – Да! Ты неплохо меня изучил, но даже представления не имеешь, что бывает, когда я действительно начинаю на кого-то давить!

– И упаси меня господи от этого, – совершенно искренне сказал Джозеф.

– Я просто объяснила тебе, что в твоем новом положении ты можешь рассчитывать на очень достойную партию, – устало выдохнула Маргарита. – Джо, поверь, я очень хочу видеть тебя счастливым! И Джоан с Артуром тоже!

– Конечно, ты права в том, что у сестры должна быть своя жизнь, – невесело согласился Кертон. – Но ты же ее видела – она не создана для высшего света, куда ты ее изо всех сил тянешь. Она совсем другой человек, и ей там будет неуютно.

– А Элеонор? Она дочь герцога Бэлси, а выше него только королевская семья! Но чем она отличается от Джоан? Только одеждой! – возразила ему Маргарита. – А на самом деле она такая же скромная, милая девушка, как и твоя сестра. Вот отправимся мы все вместе по магазинам, познакомятся они получше, и я уверена, что обязательно станут подругами. Тем более, что Артур в Элеонор просто влюбился.

– Ладно! – смирившись, вздохнул Кертон. – Делай, как считаешь нужным, но учти: если из-за тебя моя сестра станет несчастной, я тебя просто убью! – с нешуточной угрозой произнес он.

– Во-первых, не станет, – уверенно заявила она. – А, во-вторых, – Маргарита тихонько рассмеялась, – неужели ты думаешь, что у тебя есть для этого хоть какой-то шанс?

Джо пристально посмотрел ей в глаза, но ничего не ответил. Проводив Кертона до машины, где его дожидались сестра и сын, Маргарита с восхищением подумала: «Да уж! Быть Джо со временем генералом! А картину эту теперь даже в реставрацию отдавать опасно, хотя на ней за четыре века скопилось столько пыли и грязи, что только такой профессионал, как Кертон, смог найти сходство между Анной-Маргаритой и мной – мало ли кому какие мысли в голову придут? Мне еще предстоит с герцогом Бэлси на эту тему объясняться».

Вернувшись в дом, Маргарита первым делом отправилась в комнату Уолтера. Дворецкий лежал на кровати с забинтованной головой, но, увидев ее, все же попытался подняться.

– Даже не думайте! – остановила она его, пододвинув к кровати стул и сев рядом. – Отдыхайте! Как я вижу, ваша голова забинтована явно непрофессионально, значит, врача не было?

– Ваша светлость! Ну, зачем мне врач? Ведь ничего страшного не случилось, – слабым голосом ответил он. – Так, кожа немного рассечена, ну и шишка, конечно. Думаю, что уже завтра я буду на ногах.

– Вы будете на ногах тогда, когда врач разрешит, – отрезала она. – Вы мне слишком дороги, Уолтер, чтобы я рисковала вашим здоровьем.