Александр Кваченюк-Борецкий - Русский сценарий для Голливуда. Библиотека приключений. Том 1

Но английский дог стоял, не шелохнувшись. Тогда, сделав над собой усилие, Геракл решительно шагнул навстречу сторожевому псу, давая понять, чтобы тот поскорее убрался восвояси, а не путался у него под ногами во время уборки в холле. Это было роковой ошибкой. Дог, ощерившись, мгновенно кинулся на слугу и сбил его с ног. Осколки выпали у него из рук… На редкость умный пес не причинил особенного вреда человеку. А лишь напомнил ему о том, что хозяйское добро, хотя от него оставались рожки да ножки, ни в коем разе, нельзя было выносить из апартаментов без спросу. Трясясь от страха, уборщик с трудом поднялся на ноги. Дог предостерегающе зарычал, и Геракл, отступив назад, оказался припертым к стене, которую украшало старинное холодное и огнестрельное оружие. Из осторожности хозяин держал ружья незаряженными. Уборщик наверняка знал об этом, по нескольку раз в день прибираясь в оружейной и других комнатах. И, несмотря на запрет хозяина, даже снимал со стен смертоносные реликвии, чтобы удалить с них налет пыли. Замерев на месте, чтобы не спровоцировать дога на очередной бросок, и шаря по стене рукой, справа от себя Геракл осторожно нащупал рукоять острой, как бритва, турецкой сабли. Затем стал медленно вытягивать ее из ножен. Пес с любопытством наблюдал за человеком. Но, видимо, вскоре это ему изрядно наскучило, потому, что он, не спеша, отправился по своим надобностям, исчезнув за дверью. Парализованный страхом еще какое-то время Геракл оставался неподвижен. Он крепко сжимал в ладони резную рукоять турецкой сабли. Немного придя в себя, негр во второй раз собрал с пола осколки китайской вазы. Но теперь их было гораздо больше.

Когда он уже, шагнув за порог, выходил в приоткрытую дверь из холла, перед ним, откуда ни возьмись, словно исчадие ада снова возник дог. Алая пасть его была раскрыта. Вывалившись из нее, язык истекал слюной. Взгляд гигантской собаки горел убийственным огнем. Казалось, еще – мгновение и, бросившись на Геракла, она жестоко расправится с ним. От волнения, позабыв вложить смертоносное оружие обратно в ножны, и, по-прежнему, держа его в руке, он с отчаянием взмахнул саблей. Клинок со свистом рассек воздух, и левое ухо пса, как дубовый листок с ветки, слетело с его головы. Дог взвизгнул, с некоторым запозданием отпрянув назад. Потом жалобно заскулил, трижды громко гавкнул. И, наконец, призывно взвыл, чередуя вой со злобным лаем… Это переполошило весь дом. Едва не сломив себе шею во время беспорядочного галопа по замысловатым лабиринтам огромного дома, охранники подоспели на брех сторожевой собаки. Минутой позже появился и сам хозяин. Он велел им, чтобы они надели поводок на разъяренного дога.

Антиквар был человеком весьма осторожным и предусмотрительным. Правильно оценив сложившуюся ситуацию, он вызвал полицию. Прибывший вскоре коп в присутствии свидетелей допросил Геракла. Злостный нарушитель порядка в доме почтенного и всеми уважаемого человека повинился в преступлении, которого не совершал. В том, что, якобы, намеренно посягнул на имущество антиквара. При этом он был вооружен турецкой саблей. Пытаясь украсть китайскую вазу, Геракл напал на английского дога и отсек ему ухо. Учитывая «чистосердечное» признание раскаявшегося преступника, антиквар попросил полисмена о том, чтобы тот до поры до времени не давал этому делу хода, и заверил, что с собственными проблемами справится сам. Таким образом, Геракл оказался на крючке у полиции и в полной власти своего деспотичного хозяина. Теперь без его согласия он не мог даже уволиться. По крайней мере, это не грозило уборщику до тех пор, пока он не отработал бы стоимость разбитой вазы из китайского фарфора. О том, сколько она стоила, ему оставалось только догадываться.

Этот случай еще более омрачил и без того тягостное существование чернокожего слуги и сделал его пребывание в доме антиквара совершенно невыносимым. Возможно именно тогда на собственной цветной «шкуре» Геракл почувствовал всю силу и власть денег. Он, наконец-то, прозрел. В душе его копилась ненависть к антиквару, который, не простив своему слуге порчи имущества, вероятно, чтобы в корне пресечь нечто подобное в будущем, намеренно ужесточил свои требования к остальным домочадцам. Геракл спрашивал себя о том, почему у хозяина столько добра, а у него не было денег даже на кружку пива? Кухарка Дора с прискорбием наблюдала, как мучился бедный уборщик. Как буквально за последние два-три месяца после приключившегося с ним несчастья он похудел и сделался еще более замкнутым и неразговорчивым, чем был прежде. Она жалела его всем сердцем. Ведь среди великолепия, которым полнился дом антиквара, так же, как и Геракл, она особенно остро чувствовала себя обделенной. Наверное, именно по этой причине они как-то незаметно сблизились. Когда она смотрела на него, немного грустная улыбка не сходила с ее лица. Обедали они всегда вместе. За одним столом. Чашка с супом, где кусочек мяса был побольше и выглядел поаппетитнее, обычно доставалась Гераклу. Сама же кухарка ограничивалась тем, что после него приходилось на ее скромную долю. Хлеба она съедала только один кусочек с тем расчетом, чтобы получше насытился тот, ради кого она с радостью села бы и на более жесткую диету. Антиквар строго следил за рационом питания своих домочадцев. Он самолично составлял меню для прислуги, не позволяя кухарке чересчур раскармливать чернозадых бездельников. Хозяин имел на это не только юридическое, но, как ему казалось, и моральное право тоже. Каждый из проживавших в его доме имел свою отдельную комнату. Помимо этого, зарплату прислуге он платил исправно… Дора добросовестно следовала указаниям антиквара. Она ужасно боялась, что, если сделает что-нибудь против его воли, то тогда ей несдобровать. Служанка, наверняка, потеряла бы работу. Но, несмотря на все минусы, делавшие жизнь Геракла и Доры мало привлекательной и зачастую несносной, а, возможно, и благодаря этому, их отношения становились все более близкими. Иногда спеша каждый по своим делам, и, нечаянно столкнувшись лицом к лицу в каком-нибудь из коридоров или холлов огромного особняка, они обменивались приветствиями. Дора первая обращалась к Гераклу. Она, например, спрашивала:

– Как настроение, мистер?

– Очень хорошо, мисс! – отвечал он.

– Хотите знать, что сегодня будет на обед, мистер?

– Наверное, похлебка из кукурузы, мисс! – охотно поддерживал разговор Геракл.

Глубоко уязвленный тем унижением, какому в свое время подверг его хозяин, в глубине души негр радовался тому, что в опротивевшем ему доме он – теперь не так одинок, как прежде. По крайней мере, Геракл воспринимал Дору, если не как близкого друга, то, как человека, с которым всегда было приятно побеседовать. На отдых они отправлялись на третий этаж здания в свои одинаково мизерные комнатушки, где, кроме кровати с постельным бельем не было никакой другой мебели. И, хотя сторожевые собаки надежно охраняли дом, на ночь каждый из слуг закрывал свою дверь изнутри на засов.