Александр Кваченюк-Борецкий - Русский сценарий для Голливуда. Библиотека приключений. Том 1

© Александр Эдуардович Кваченюк-Борецкий, 2016

ISBN 978-5-4474-9106-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Каждый человек мыслит по-своему. И именно этим он отличается от другого. И чем резко индивидуальней его позиция в отношении чего бы то ни было, тем этот человек интересней для окружающих. Так же и – в творчестве. Конечно же, свое особенное видение мира делает произведение автора неповторимым и оригинальным лишь в том случае, если в его основу положено безусловное литературное мастерство. Ведь любое субъективное начало без художественной правды – это кривое зеркало, которому в мастерской художника не должно быть места..

Голливуд или как его еще называют «Фабрика грез» уже давно стал именем нарицательным для всех людей на земле, поскольку каждый из нас мечтает о лучшей доле и, не находя ее в реальной жизни, обращает свои жадные взоры на экран.

«Всякая материя – разумна!» – утверждает один из героев романа. Но ведь и душа – материальна. Материя ее тонка и, обретя себя в этом мире, она жива тем, что питается из источника под названием искусство.

Роман, в лучших своих проявлениях, всегда был и остается отражением человеческой души. Хранителем чаяний и помыслов многих людей. Их другом и советчиком. Единомышленником. На худой конец, способом скрасить досуг.

В конце второго тысячелетия виртуалии заняли главенствующее положение в сознании людей. После индустрии всевозможных развлечений художественная книга оказалась далеко не на первом месте. Это был закономерный процесс. Темп жизни вырос настолько, что для чтения не осталось достаточно времени и сил. В век, когда все делимое и неделимое было приведено к общему знаменателю – денежному эквиваленту, духовность отступила перед материальной выгодой на второй план. Прогрессивные новшества заполонили мировой рынок. Вещизм приобрел такой размах, что захлестнул падкое до него общество с головой.

Став неотъемлемой составной частью книжного бизнеса, романистика отчасти перестала быть парусом и якорем корабля под названием «Человечество». Сделавшись более угодной читателю и даже, слегка заискивая перед ним, книга стала честно отрабатывать потраченные на нее деньги. Соблюдение данного условия является решающим для ее издания. Это вполне в духе капитализма. Благодаря этому на книжных полках читатель находит все больше произведений, подписанных новыми авторскими именами. Безусловно, что в себестоимость книги входят интеллектуальные затраты автора на ее написание. Тем не менее, они значительно уступают, по своему номиналу, стоимости бумаги, типографской краски и всему производственному процессу. Это говорит о том, что труд писателя в основном чужд корысти. И какими бы жесткими не были условия книжного рынка, настоящая книга еще не раз подарит читателю немало счастливых минут общения с подлинным искусством.

Николай Юрский вышел на крыльцо сруба. Было часов шесть утра. Птицы горланили, как дурные, и эхо их голосов разносилось по тайге, растворяясь в первых, чуть теплых, майских лучах. Сливаясь с потоком света и весеннего ветерка, убегало за кроны деревьев. Сползая по стволам, обрушивалось на землю. Просачивалось сквозь пока негустой травяной покров, чтобы коснуться ее слуха и всюду донести позывные новой старой жизни. И, будто приглушенное пенье доселе неизвестной птицы где-то неподалеку от человеческого жилья бурлила река.

Продираясь сквозь заросли кустарника: терновника и можжевельника, шиповника и барбариса, мелькая между стволами величавых кедров, Юрский спустился в неглубокий овражек. Вскоре он держал в руках лоток из тонкой листовой стали. Здесь, в верховье, речка походила на большой клокочущий ручей. В мелких заводях в прозрачной воде плескались язь и голавль, пескарь и вьюн. Юрский погружал лоток в воду, потом вынимал его и круговыми движениями смывал кусочки породы и песок. Ощупывал руками каждый камушек и песчинку. Убедившись в непригодности, вываливал все это на берег, слегка стукнув перевернутым кверху дном лотком о ближайший от него камень.

Прошло около часа или двух, пока, тайгу не пронзил крик, от которого под стайкой дроздов качнулись ветви, а белка юркнула в дупло кедра. Золотой камень едва умещался на ладони Юрского.

– Граммов на триста потянет! – сказал он вслух, разговаривая то ли сам с собой, то ли с многочисленными обитателями тайги, не пристально, но исподволь следившими за чужаком.

– На сегодня хватит!

Юрский определил лоток на прежнее место в полной уверенности, что там его никто не найдет, и поспешил в некогда сторожку лесника, а теперь всеми заброшенный и сильно прохудившийся сруб, чтобы немного передохнуть. Слегка перекусив, отправиться в путь.

Николай жил в тайге уже месяц. Каждое утро с восходом солнца принимался за поиски драгоценного металла. Золотая лихорадка не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Он спал и видел, будто на заре вначале возникала островерхая золотая вершина, похожая на загривок орла с острым клювом. Затем и вся ослепительная гора, словно гигантская птица со сложенными крыльями, появлялась на горизонте. Она расправляла крылья, готовая навсегда пропасть в небесной синеве.

Только не улетай, только…

Сидя на кровати, вместо мягкой пуховой перины перестеленной досками, покрытыми какой-то ветошью, Юрский тер глаза: то ли это ему пригрезилось, то ли и впрямь вместо солнца на востоке золотилась гора…

Вот и в этот раз Николай поднялся спозаранку. Глотнув из фляжки воды, вышел из сторожки. Но вместо того, чтобы, как всегда, отправиться к реке, с охотничьим ружьем за плечом он поспешил в совершенно другую сторону… От поселения лесорубов его отделяло два десятка верст. Затем примерно еще столько же ему предстояло пройти до ближайшей железнодорожной станции.

В институте в эту пору было особенно суетно. Студенты готовились к сессии. Юрский, прочтя лекцию, находился в аудитории один. По крайней мере, так ему казалось. Очень жаркий июнь заставил настежь распахнуть окна. При закрытых дверях умолкли гулкие коридоры. Со двора доносились щебетанье скворцов и шелест листвы. Юрский устало потянулся. Учебные пособия и студенческие конспекты, в беспорядке заваливали стол. Оторвав от них взгляд, в самом последнем верхнем ряду класса, обустроенного по типу амфитеатра, Николай неожиданно увидел за партой студентку. Он удивленно вскинул брови.