Ада Ммант - Хранители 2

Вскоре загудели двигатели самолета; стюардесса попросила проверить пристегнуты ли ремни и предупредила о взлете. Я прикрыл глаза и откинулся на кресло: люблю летать на самолете, особенно, обожаю, момент взлета – самолет разгоняется и давление прижимает тебя к креслу.

Тихий шум турбин укачивал, немного погодя я заснул. Мне снова снилась Кира, такая нежная, желанная, но не моя. Влад умер, но его образ продолжал преследовать меня во сне, в мыслях. Сегодня Кира снова его целовала, я стоял в трех метрах от машины, смотрел на них: сердце обливалось кровью. До боли сжал кулаки; из груди рвался волчий рев. Влад оглянулся, посмотрел на меня черными глазами; за спиной вмиг развернулись крылья, он схватил Киру, громко рассмеялся и взлетел в небо – исчез…

В моих снах Влад всегда забирал у меня Киру. Я знал, что он мертв и, что не стоит бояться этого сна, и все же сны продолжали сниться, преследовать и тревожить меня.

С ненавистью я вспоминал этого демона, а порой винил себя во всем, мне казалось, что все этого могло и не случится. Если бы я не позволил Кире встретиться с ним, то она никогда бы его не полюбила и теперь не страдала от утраты.

Но я прятался от нее, от своих чувств, и сейчас уже ничего невозможно изменить. Хотя судьба все сама расставила на места. Мне не хотелось признаваться в этом даже себе, но я искренне радовался тому, что Влад погиб, и уверен, что когда-нибудь мне еще придется об этом сожалеть.

Нехотя я разлепил глаза, щурясь, посмотрел в иллюминатор: светило яркое солнце, а внизу багровели облака. Стюардесса сообщила о посадке. Через некоторое время самолет затрясло, а затем он плавно сел на посадочную полосу и остановился.

Митя встретил меня в аэропорту, схватил одну сумку и зашагал к выходу. Обычно всегда приветливый, веселый он сегодня выглядел мрачнее тучи. Митя приходился Ставру правнуком. Могучий бесстрашный семаргл, как и многие другие, погиб на поле боя. Для всей семьи это была большая потеря, что уж говорить о самых близких.

Мы сели в машину, Митя включил на всю громкость магнитолу. Наверное, ему не хотелось разговаривать со мной, бередить еще свежие раны. Меня это немного успокоило, я и сам еще не был готов к разговорам. Мне с трудом удавалось сдержать себя, чтобы не высказать Мити сочувствие по поводу гибели Ставра. У нас в семье было не принято выказывать сочувствие. Так проще и быстрее забыть про все. Эта наша бессмертная жизнь длинная и горькая, любимые люди стареют, умирают – уходят из наших жизней, а мы продолжаем жить дальше, оставляя в сердцах только крупицы памяти о них, да горечь утраты. Многие думают, что бессмертие – это дар, когда-то и я так думал, но потом пришел к выводу, что это все-таки проклятье…

Автомобиль свернул на Беговую улицу и замедлил скорость. Я оторвал свой взгляд от стекла. На дворе стояло десятое декабря, а снег только тротуар припорошил. Никогда не любил зиму в Москве. Другое дело на севере, все кругом чистое, белое, а здесь грязь слякоть – мерзость.

Я вылез из машины, вынул свои вещи и зашагал к дому, не стал ждать, когда мне поможет Митя. На улице практически стемнело, хотя еще не было и пяти часов. Мой взгляд скользнул по темному зданию, по его светящимся окнам и задержался на тринадцатом этаже. Живот скрутило. Мне захотелось немедленно сорваться с места и побежать к Кире. Мы не виделись с ней два месяца, и я сильно соскучился по ней. Не думаю, что она соскучилась по мне хоть чуточку, скорее всего, она вообще не захочет меня видеть. И все же я решил навестить ее сразу, как только избавлюсь от своих сумок и переоденусь.

Двери лифта медленно разъехались, пропустили меня внутрь. Оказавшись в лифте, я поставил на пол сумки и стал расстегивать пальто. Вдруг стало невыносимо жарко, а еще меня немного потрушивало, обычно больной человек чувствует себя так при небольшой температуре.

Панель лифта показывала номера этажей: девятый, десятый. Я машинально нажал на кнопку тринадцатого этажа. Двери вскоре открылись, и я бросился бежать к Кириной комнате. Какая-то неведомая сила тянула туда. У двери немного замешкался, и, заметив, что та чуть открыта, отварил дверь и вошел внутрь.

Мурашки побежали по коже, когда включился свет. Киры нигде не было видно. Кровать вся разобрана. На полу валяется разбитая капельница и покрывало. Я подошел к кровати приподнял подушку. Нет, конечно, я не собирался искать Киру под ней. Просто я давно не видел ее и совсем забыл, как она пахнет. Мои легкие втянули слабый аромат: подушка пахла абрикосовым мылом. Любимый аромат Киры. От нее так всегда пахло. Мои глаза чуть прикрылись, и я сильнее втянул запах ее кожи. Легкая дрожь прошлась по моему телу, я мог бы часами наслаждаться этим великолепным запахом.

Вдруг я услышал, как в ванной капля воды падает и ударяется о воду. В голове мигом пронеслись жуткие мысли. Мне еще не удалось забыть рассказ отца о том, как Кира в первый день чуть не утонула в ванной по своей глупости…

– Нет, – с диким криком я рванулся к ванной комнате. Я не хотел верить, что Кира могла покончить жизнь самоубийством. Отец говорил, что она не хочет жить, что хочет умереть, но мне думалось, что все это он говорил лишь для того, чтобы вернуть меня домой.

Вихрем, я ворвался в ванную комнату. В темноте, ванная, наполненная водой, казалась черным зеркалом. Не раздумывая, я подскочил к ванной. Мои руки нащупали в воде тело, сомнений не было – это была Кира. Я подсунул руки под ее ноги и голову, выдернул из ледяной воды. С нею на руках я выбежал в комнату и осторожно уложил на кровать.

Она лежала бездыханная, мертвецки бледная, почти синяя. Секунду мои глаза смотрели на ее неподвижное тело, меня всего трясло от страха. Я облокотился коленом о постель и стал делать ей массаж сердца и искусственное дыхание. Ее ледяные губы обжигали мой рот. Сердце сжималось от боли: Кира не дышала.

У нее не было пульса, и я не слышал как бьется ее сердце. Я еще сильнее стал давить на грудную клетку, но безрезультатно. Паника охватила меня, я набрал воздуха полные легкие и вдохнул ей в рот. Ничего! Из моей груди вырвался отчаянный вопль.

– Отец! – что есть силы, закричал я. Мой рев должны были услышать все жильцы небоскреба. Я размахнулся и ударь в грудь сжатыми кулаками. Тело Киры вздернулась, изо рта хлынула вода. Я вновь начал давить ей на грудь и вдыхать в рот воздух. Вода вырывалась из ее рта фонтаном. Я остановился, прижался к груди: сердце тихо застучало.

– Дыши, Кира, дыши, – шептали мои губы.

В следующую минуту послышался тихий свист. Киру снова вырвало водой, она открыла глаза, часто задышала. Я украдкой вытер рукой слезы и наклонился над ней, погладил ее мокрые волосы. Кира вся задрожала. Мне пришлось разорвать ее пижаму и укрыть одеялом.