Сергей Долженко - Город белых паломников. Роман

– Приятного аппетита, – развеселился гость. – Не подскажете, где сто шестьдесят второй дом?

Вполне естественный на улице вопрос здесь прозвучал грубо и как-то вызывающе. Четыре лица с непониманием обратились к нему.

– А иди ты, откуда пришел, – сказал, наконец, один, неопределенно махнув рукой. Константин машинально оглянулся и увидел на двери проходного подъезда искомый номер в аршинном исполнении и меловую подпись под ним: «Не входи. Убьем!»

Компания ожидающе всхохотнула. Новичок усмехнулся и внимательно осмотрел шутника.

– Меня зовут Константином. Прибыл к дяде на постоянное жительство, – сказал добродушно, подавая ему руку.

– Федя, – потянулись в ответ два липких пальца.

– Юра, – выдвинул массивную ладонь второй.

– Витя, – жеманно произнес третий, протягивая ступню, обтянутую замызганным кедом. Константин равнодушно дернул плечом и пожал горячую ладошку последнего из них.

– Игорь.

Смекнув, что общий разговор пока не состоится, Константин пошел к дверям с грозной надписью.

ЗЕРКАЛО – 3 (Компаньоны)

Часть А. Федор Махачев, он же Федор I, он же Босс.

Высокий, светловолосый, с обманчиво-равнодушным взглядом. Силен, ловок и прочен от рождения. Движения нарочито замедленны и лишь некоторая порывистость выдает большой заряд энергии.

Рано пристрастился к извинительным слабостям взрослых. Обожает кормить лошадей с руки. «Босс», – уважительно отзываются о нем товарищи, зная его обширные связи с «потусторонним» миром.

Паша Соловейчик.

Энтузиаст и зачинатель массового мотоциклетного движения в Мишуринске. Любимый лозунг – «Технику – молодежи!». За набор польских торцовых ключей готов продать человека. Разумеется, незнакомого.

Очутившись нос к носу с Боссом, был ужасно им разгромлен. В последующей серии поединков добился устойчивого равновесия. Босс, видя, что Паша не так силен телом, как духом, заключил с ним вечное полюбовное соглашение и наградил его ласковым псевдонимом «братан».

Юра Медынский.

«Как только земля таких держит», – приходили друзья в восторг от его слоновьей поступи. Даже вооруженными враги боялись с ним связываться. На спор недавно закинул на крышу школьного спортзала пудовую гирю.

Приветлив, неразговорчив. Мог бы достойно воздать обидчикам, если бы их замечал.

Витя Марьянинов.

– Такую бабу я сегодня видел! – начинает Витюнчик каждый раз на вечерних посиделках. Рассказывает смачно, фантастически ярко, но никогда не лжет, потому что свято верит самому себе.

Невысокий и неутомимый, с копной жестких соломенных волос, в школе он имел кличку «Божий одуванчик», или просто – «Дух».

Циник, каких свет не видывал, но втайне считает себя гордецом.

Игорь Сперанский.

Худенький начитанный мальчик с красивыми спокойными голубыми глазами. Вежлив. Гуляет с шестилетней сестренкой по часу ежедневно. Особыми талантами не наделен. Впрочем, злопыхатели утверждали, что он учится в музыкальной школе по классу скрипки, но Игорь принципиально отвергал это предположение. Был замешан в ношении носового платка. Авторитетом у своих не пользовался – его часто били за то, что не умел бить сам.

Привык.

Часть Б.

Компания возникла не только благодаря общему географическому положению. Все одновременно расквитались с восьмилеткой, все нацелились в ПТУ и все мечтали о стипендии и водительских правах.

Мало того, этим летом вся компания прониклась идеей: приобрести, невзирая на лица и обстоятельства, три-четыре мотоцикла и эх!.. рвануть на юга – к Черному-пречерному морю…

* * *

Едва новичок скрылся в черном провале подъезда, как Витюнчик, мечтавший о таких же красных кроссовках, презрительно сплюнул.

– Нарядился в жару, интеллигент паршивый!

– Сын профессора, наверное, – задумчиво произнес Федор I.

– Не может быть, – тихо сказал Игорь.

– А ты почем знаешь? – скривился Витюнчик.

Игорь помолчал и добавил:

– Сын профессора в наш город не поедет.

Очнулся Медынский.

– Слушайте, когда Славка подойдет? Сколько можно воровать? Я же предлагал идти вместе…

– Всем нельзя, засекут, – вздохнул Федор I и прикинул:

– До гаражей в Зеленом квартале десять минут ходу. Пока доберутся, откроют замок, разберут двигатель, снимут поршень… час, полтора пройдут. Короче, минут через двадцать Пашка должен прислать своего братишку.

– А что, поршень поставить и наш мотоцикл можно будет испытывать? – спросил Игорь, мало разумевший в таких делах.

– Можно, – снисходительно ответил Витюнчик.

Наконец прибежал радостный Славик, издали крича:

– Пойдем! Украли!

Компания подтянулась, и гуськом, мимо кафельной пасти бассейна, пошла на выход.

Гаражи индивидуального сектора были вытеснены в основном за черту города в район кладбища. И часто, к реву настраиваемых двигателей присоединялись пение душевной мелодии и звуки барабана, цедившего свои «бом». Гараж Пашкиного отчима размещался в конце автомобильного городка рядом с противоугонным рвом, поросшим густым ивняком. Туда и прибыли компаньоны в то время, как Паша сосредоточенно полоскал руки в солярке. Поодаль, в прозрачном сиянии летнего дня громоздилось неведомо что о двух колесах.

– Ну, как, братан, нормально обошлось? – ласково спросил налетчика Федор I.

– Муха не заметила, – довольно отозвался тот. – Я уже поставил, сейчас заводить будем.

Игорь завистливо провел пальцем по бензобаку. Он знал, что к рулю его не допустят. Витюнчик деловито стучал ногой по резине и патетически восклицал:

– Я в нее верю!

– Строиться! – шутливо скомандовал Федор I.

Они торопливо расположились рядом с недоверчиво ухмылявшимся Медынским и замерли.

Паша, в рабочем костюме «а ля беспризор», ухватив агрегат за руль, дал раза по заводной ручке и из выхлопной трубы с грохотом забили синие струйки газа…

Игорь радостно взвизгнул, Медынский сделал «на караул», у Федора 1 и Витюнчика отвисли губы. Паша уселся, и мотоцикл – все же это был мотоцикл! – плавно тронулся и, устрашающе вибрируя, проехал первый круг.

Осмелев, технический гений переключил скорость, и, подпрыгивая на разбитой колее, умчался в даль гаражной улицы, там развернулся и во весь галоп стал приближаться обратно. Компаньоны запели полонез Огинского. Сияющий Паша нажал на тормоз, но машина не дрогнула! Обгадив пылью квартет и проломив кусты ивняка, она скрылась с удрученным ездоком во рву…

Константин вошел в полутемный подъезд, где пованивало плесенью и дохлыми мышами. Легко минуя один этаж за другим, стал подниматься… и вдруг наверху стрельнул замок, мгновение – и сквозь перила пятой площадки на него бесшумно глянуло и скрылось взволнованное лицо усатого мужчины. Взбежав, Константин с удивлением догадался, что это и был его родной дядя.