Ольга Шульга-Страшная - Лабиринты времен

– Да, вы правы, у меня есть и хорошие новости… – Ярый с удовольствием достал свою трубку, таким образом давая возможность закурить всем, кто страдал от этого пристрастия. К его удивлению, никто даже не пошевелился. Ярый с досадой оглядел весь круг сподвижников, спрятал свою трубку назад, в маленький бархатный кисет, и сказал:

– Ну что ж, я продолжу. Незадолго до моего избрания, генерал-лейтенант Ярослав Пересветов сделал вот эту видеозапись… – Ярый показал на коробку с диском, которая лежала в центре стола. – Вы все узнаете в испытуемом его сына, профессора Владимира Пересветова. Мы также знаем, что его работа с «Витязем» успешно завершена. Но мало кто знает, что путешествия по генной памяти проводились уже дважды. Вернее, даже трижды. Потому что Владимир вовремя успел исправить допущенную им ошибку. Именно из осторожности и чтобы не совершить в прошлом необратимое, мы таких попыток больше не предпринимали.

Самый младший из членов Совета по его знаку подошел к DVD-плееру и вставил диск. Экран засветился, и на нем возникла котика. Все заулыбались, потому что ожидали увидеть красивое и мужественно лицо Пересветова-младшего. И вместо него вдруг – пушистая кошка. Но кадры шли один за другим, и всем стало не до смеха. Члены совета с интересом, если не сказать с жадностью, смотрели на злоключения Васьки, а потом и Ирочки. Все узнали в ней дочь одного из Своих и поняли, почему во время второго эксперимента из всех работников лаборатории присутствовала только она одна.

Когда Пересветов-младший сказал «хреново», все с удивлением переглянулись. В комнате повисла такая тишина, что малейший звук, доносившийся из динамика телевизора, позволял каждому чувствовать себя участником эксперимента.

И все с облегчением вздохнули, когда на весь экран выплыло счастливое лицо Владимира. Вздох облегчения и радости возник, как в одной груди.

– Это еще не все. – Ярый встал из-за стола, чтобы по привычке размеренными шагами привести в порядок и мысли, и эмоции. Он не любил эти неудобные, по специальному заказу изготовленные лет триста назад стулья. Он знал, что их нарочно не сделали удобными. Для того чтобы сидевшие на них не расслаблялись и не чувствовали комфорт только оттого, что сидят в роскошных креслах, а значит роскошь существует для них как данность. Конечно, все Свои не знали нужды в хлебе насущном. Братство было сказочно богато, но каждый из членов сообщества с детства привыкал вести скромную жизнь простого россиянина, и всегда все они знали, что накопленные веками богатства Братство Своих использует только для развития науки, новейших технологий, для дополнительного образования молодых подрастающих Своих. И еще на многое и многое другое. Даже – на подкуп высокопоставленных чиновников разных государств. Да, случалось, что им приходилось буквально выкупать попавших в беду Своих. Но иногда они этого не успевали… Ярый вспомнил своего старшего брата, погибшего в застенках гестапо в сорок втором, и вздохнул.

– Итак, у нас теперь есть еще один нейропульсар. Да, усовершенствованный нейропульсар, который был доработан в КБ князя Пересветова-старшего. Информация о нем попала, к сожалению, к Окаяннову. Мы были вынуждены подменить его на муляжный и вывезти сюда, на нашу закрытую территорию. Генерал-лейтенант Пересветов остался вне подозрений, так как подмену обнаружили во время его болезни. В стане Окаяннова началась драчка, которая не утихла до сих пор. Но это не главное. Главное то, что нейропульсар доведен до совершенства. И испытание проводил опять-таки Владимир Пересветов. Его седина – дань тому подвигу, который он совершил в обличье эмиссара моджахедов. Террористический акт был предотвращен, но при этом сам Пересветов едва не погиб. Еще бы секунда-две, и он бы исчез вместе с сознанием Сабаева.

Все видели, что Ярый взволнован. Он остановился перед своим стулом и, внимательно оглядев членов Совета, произнес:

– Я думаю, мы должны оговорить возможность применения нейропульсара. Это – вопрос жизни и смерти. Иногда ответственность перед народами заставляет нас отказываться от применения таких технологий, которые, опередив свое время, не соответствуют уровню современного сознания. Эти открытия несут смертельную опасность не сами по себе. Риск, что такая высокотехнологичная установка как нейропульсар, может попасть в руки мировых «окаянновых» – вот самая большая опасность! Она заставляет нас решить: стоит ли вообще допускать существование нейропульсара. Конечно, одиннадцать веков в стены монастыря не ступала нога чужого. И все же…

Ответом ему были оживленные голоса, которые звучали сегодня чуть громче, чем было принято во время заседания Совета.

– Я назову одно только имя – Окаяннов. Вы можете представить себе, что будет, если он доберется до нейропульсара? – князь внимательно прислушался к мыслям и эмоциям соратников и подтвердил: – Вот именно, ничего не будет. Ничего и никого. Единовластие над планетой такого, как Окаяннов, положит конец всему… и ему самому – тоже. Но это будет слишком высокая цена для его смерти. Поэтому мы должны подобраться к нему первыми. И времени у нас для этого – ноль.

Ярый взволнованно встал:

– Я понимаю, что мое предложение подобраться к Окаяннову с помощью нейропульсара прозвучит в противоречие моим предыдущим опасениям. Но тем понятнее будет для нас всех мера ответственности, которую мы на себя возьмем, начиная использование нейропульсара… – Ярый обвел всех присутствующих взглядом. Я готов выслушать каждого, но решать мы, конечно, будем путем голосования.

В зале тут же раздались голоса, непривычно перебивающие друг друга.

Ярый поднял руку и восстановил тишину:

– Мы сейчас выслушаем каждого, а потом решим, какие кардинальные действия мы должны предпринять.

Тотчас же взял слово самый молодой из членов Совета. Но, несмотря на свою молодость, – ему было едва за пятьдесят, – Петр Игнатьевич Сабинов пользовался всеобщим уважением. Доктор медицинских наук, ставший профессором в двадцать с небольшим лет, Сабинов обладал и тайными, незаметными для непосвященных талантами. Его телепатические способности были развиты настолько, что даже Свои иногда чувствовали неловкость от одного присутствия тихого и скромного Петра Игнатьевича. И сейчас, когда каждый еще только обдумывал, в какой форме высказать свое мнение, меньше всего можно было ожидать выступления от неизменно молчаливого Сабинова.

– Я понимаю, что проникновение в память и в житейские события предков с помощью «Витязя» всем кажется делом каким-то личным и безвредным. Еще мы привыкли думать, что это полезно для знания истории и возможности некоей корректировки событий. Мне это мнение с самого начала казалось ошибочным. Во-первых, я всегда высказывал опасения, что не бывает позитивной корректировки прошлого. Потому что позитивные в одном временном периоде, эти события могут оказаться негативными в другом. Я всегда говорил и опять не побоюсь повторить, что мы не имеем права влиять на историю, исходя только из собственных, сиюминутных расчетов. Может пройти два-три десятка лет, и наша корректировка окажется и лишней, и поспешной. Если не хуже. И вообще, я боюсь, что со временем эти путешествия в прошлое станут для многих, простите, развлечением. Мы – христиане. И мы не имеем права влиять на жизненный путь ни одного из своих умерших собратьев. На всё, что случилось с нашими предками, была, есть и будет воля Божья. Там, в глубине веков, мы можем только наблюдать и анализировать поступки, ставшие далеким прошлым. А здесь, в настоящем времени, молить Господа, чтобы Он не дал нам оступиться в нашей сегодняшней жизни, – чтобы, в свою очередь, у наших потомков не возникло желания что-либо подправить в своей родословной… Посему разрешите высказать мое твердое мнение: никакой практической пользы от «Витязя» ждать не приходится, поэтому во избежание катастрофических событий я предлагаю если и не уничтожить аппарат, то запретить его к применению… Теперь о том, что связано с использованием нейропульсара. Я совершенно согласен с князем Ярым. – Сабинов слегка наклонил голову в сторону Ивана Львовича в знак уважения. – И считаю весьма полезным использовать этот аппарат для проникновения в сознание Окаяннова. Слава Господу, что Он дал нам такое оружие против врагов наших. Много людей мы сможем спасти, не подвергая Своих дополнительному риску.