Ксения Пашкова - Виктория

© Ксения Пашкова, 2016

ISBN 978-5-4483-2100-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Виктория открыла глаза. Она специально поставила свою кровать так, чтобы каждое утро видеть погоду из окна. Яркие голубые глаза устремились вперед. Она давно привыкла к туману и переменчивой погоде. Уезжая из России, она навсегда попрощалась с сугробами и ежедневными снегопадами. В 22 года Виктория приняла решение уехать из страны в Лондон. Обстановка, становящаяся в стране с каждым годом все хуже, лежала тяжелым камнем на душе девушки. Воспитанная в достаточно аристократической семье, Виктория не привыкла, когда с ней обращаются, как с вещью или ничтожеством. Порой ей хотелось жить в 19 веке, когда пышные платья и балы были в моде. Столь отвратительным ей казалось общество, в котором она жила.

Уехать в Лондон было единственным решением, но не было выходом.

– Люди везде одинаковые, ты работаешь в полиции, и поверь мне, ни в единой стране и государстве, ты не увидишь бережного обращения с людьми, ведь преступления происходят ежедневно и никто не режет жертв аккуратно и с уважением к личности. – Сказал отец Виктории, узнав о ее решении покинуть Россию.

Девушка прекрасно это понимала, но была уверена, что в Великобритании она встретит несколько иное общество. Виктория была уверена, что если ей не понравится в Лондоне, она отправится дальше: Париж, Амстердам, Вена, Берлин. Она была готова объехать всю Европу, чтобы найти место, которое придется ей по душе. Возвращаться в Россию она уже не хотела и не видела смысла. Связь с родителями она поддерживала по скайпу. Друзей в России она так и не приобрела. Все они были такими неинтересными для Виктории, что она даже никому не сообщила о своем переезде. Она была уверена, что ее добродушная мать обязательно взболтнет чего лишнего и все узнают, где она. Но сейчас, лежа на кровати в своей Лондонской квартире, ее мало волновал этот факт.

Длинные каштановые волосы обвивали шею и лежали небрежно на плечах Виктории. Улыбка ее всегда была легкой и ненавязчивой. Девушка не позволяла себе улыбаться, так чтобы ее рот становился «до ушей». Она считала это крайне неприлично и неприемлемо для человека с ее профессией. Она гордилась своим воспитанием, которое получила от родителей. От строгого отца, который наставил ее на истинный путь в карьере, привил чувство стиля и консервативные взгляды, и матери, которая научила ее любить все живое и неживое, относиться бережно к вещам, уважать любого человека, и никогда не посметь кого-то унизить или поставить себя выше другого. Лучшего воспитания для себя она и желать не могла. В ее семье была и любовь, и строгость, всегда были правила, которых должен был придерживаться каждый ее член. Виктория была единственным ребенком в семье, что позволяло ее родителями тратить все свои силы только на нее. Она была их гордостью. И даже в тот момент, когда она сообщила об отъезде, они нашли нужные слова для нее. Поддержка в такие минуты – самое главное. Родители желали ей лишь лучшего. И вот уже четыре года они жили без нее, а она без них.

Первое время было тяжело. Английский язык Виктория учила с 8 лет, но она не всегда была уверена, что знает его в совершенстве. На работу в Скотланд-Ярд ее не хотели брать именно из-за ее происхождения. Девушка пробыла на испытательном сроке 8 месяцев, после чего ее приставили напарником к Томасу Гиллу – детективу, который работал один без напарника 8 лет.

Виктория встала с кровати и села на шпагат. Кости на спине и в ногах громко хрустнули. Она сделала кувырок к окну и быстро перешла на батут. К счастью, потолки в ее квартире были высокие, и она с легкостью могла прыгать на нем. В детстве она занималась гимнастикой. Некоторые упражнения она выполняла каждый день и после того, как бросила занятия. Она знала, что если сегодня не сядет на шпагат, она не сядет на него и послезавтра и через неделю, а через месяц она не сможет сделать этого физически. Для Виктории было важно сохранить все свои умения и пронести их до старости.

Она прошла в ванную комнату, где забралась под душ прямо в одежде. Ее не волновало, что ее привычки весьма странные, но под прохладным душем она могла стоять только в одежде. К счастью, жила Виктория одна и ее привычки оставались лишь ее личными. Она не собиралась открывать завесу в свою жизнь ни для кого. Она ясно и четко видела свое будущее. И ближайшие два года она не собиралась встречаться ни с кем, да и кандидатур пока достойных она не видела.

Виктория сняла с себя мокрую одежду и повесила ее на батарею. Она посмотрела в зеркало. Пухлые губы смотрелись нелепо на маленьком лице с заостренным подбородком. Лоб у девушки был маленький, из-за чего она носила длинную челку на две стороны. Каштановые волосы доходили до поясницы. Бедра были немного широкими для стройной фигуры Виктории, но благодаря ее высокому росту смотрелись очень элегантно в брючном костюме, который она предпочитала одевать на работу. Волосы она всегда собирала в высокий хвост, после чего делала тугой пучок.

Макияж Виктория предпочитала неяркий, но очень точный. Она всегда старалась подчеркнуть глаза и высокие скулы.

С собой она всегда носила свой ноутбук, в котором хранилась вся информация по делам, которые она вела с напарником.

Выйдя из дома, она направилась к своей машине. Черная хонда стояла на стоянке, неподалеку от дома Виктории.

День начался как обычно, и Виктория даже не предполагала, чем он может закончиться.

Томас налил себе кофе. Этой ночью он не спал. Известие о смерти отца выбило его из колеи. Он не спал уже третий день и не был уверен, что сможет заснуть еще когда-нибудь. На работе никто не замечал, что с ним что-то происходит. Томас не знал, радует его это или нет. С одной стороны, хорошо, что никто не видит его страданий, а с другой это еще раз доказывало, что за восемь лет работы он так ни с кем и не подружился.

Томас взглянул в зеркало, которое висело над тумбой. Серые глаза казались потускневшими. Щеки впали, из-за того, что он почти ничего не ел. Тонкие губы были сердито сжаты. Взгляд был устремлен вперед, но в нем читалась лишь пустота и безразличие.

Томас резко встал, и от домашнего халата отлетели три пуговки.

– Черт! – завопил он.

Мужчина опустился на колени и принялся собирать пуговицы. Одну он так и не нашел. Разозлившись от неудачи, он бросил найденные пуговицы в мусорное ведро, а за ними и сам халат, который он с остервенением снял.

Нервы в последнее время были у Томаса ни к черту. На работу идти он не хотел, боясь сорваться на ком-нибудь. Особенно на своей напарнице.