Ирина Щеглова - Переплетения

Этим утром Тимофей Васильевич решил во чтобы то ни стало поговорить с Анной еще раз, быть может, его наводящие вопросы о прежней жизни позволят найти ниточку истины. Он подошел к двери Анны, легко постучал и со словами: «Позвольте,», – зашел в комнату.

Теплый летний ветер, распахнувший окно, буквально швырнул в барина белый листок. Тимофей Васильевич поднял лист и увидел на нем незнакомый почерк: «Уважаемые Тимофей Васильевич и Анастасия Серафимовна! Не передать словами мою искреннюю благодарность за вашу поддержку и оказанную мне помощь. Не могу более злоупотреблять вашим гостеприимством и поэтому покидаю вас. Знаю мое решение неожиданно, но постарайтесь понять мои намерения. Все попытки разобраться в уголках моей памяти не дают результатов. Быть может, если я уйду, то это выведет меня из сумрака и я смогу найти своих родных. Еще раз простите меня. С глубочайшим уважением к вам, Анна Самойлова.».

Тимофей Васильевич, сжимая записку, буквально вылетел из комнаты.

– Степан, – садясь на коня! кричал он. – В какую сторону отправилась госпожа Анна?

– Да по дороге, барин. Туда, – махнул в сторону Степан.

– Давно ушла?

– Так, ведь не очень.

Тимофей Васильевич пришпорил коня и галопом поскакал по дороге. Он понимал, что девушка пешком далеко уйти не могла, но, не дай Бог, с ней опять что-то случится и он больше ее никогда не увидит. Ужас предстоящей потери овладел барином. Тревога, охватившая его, передалась коню, который поскакал из всех своих сил.

Преодолев почти пять верст, Тимофей Васильевич разглядел тоненький силуэт, слегка покачивающийся вдали. Он ни на минуту не сомневался в том, что нашел ее.

Анна продолжала свой путь, не подозревая, какой создала переполох в сердце Тимофея Васильевича.

Он догнал Анну, остановил коня, соскочил с него и почти в два прыжка настиг её.

От неожиданности она уронила в дорожную пыль косынку.

– Анна, как вы могли так поступить с нами?

Анна молчала.

– Вы понимаете, куда вы идете, без документов, без денег, без вещей?

– Так для всех будет лучше.

– Что лучше, о чем вы?

– Так будет лучше.

– Что лучше? О чем вы говорите?

– Я мешаю вам, живу у вас, не знаю, кто я и кто мои родные.

– История, которая случилась с вами конечно удивительна, но вы нам не мешаете. Нужно время, чтобы разыскать ваших родных. Я отписал городовому и всем своим знакомым, вот увидите, мы обязательно все узнаем.

Девушка понимала его слова, она их слышала, но, как быть, не знала. Почувствовав ее замешательство, Тимофей Васильевич осторожно спросил:

– Что заставило вас именно сегодня уйти?

– Ничего, – опустив глаза ответила она.

– Точно ничего не произошло? Я ведь вижу, Анна, что-то вызвало ваш сегодняшний побег.

– Я не убегала.

– Тогда как можно объяснить ваше поведение? Что произошло?

– Ничего.

– Опять ничего. Вас кто – то обидел?

– Нет.

– Кто-то что-то сказал в ваш адрес? Анастасия Серафимовна точно не могла.

– Нет, нет. Анастасия Серафимовна совсем ни при чем.

– Тогда кто? Кто при чем?

Анна не решалась ответить.

Кто? – повторил свой вопрос Тимофей Васильевич.

Не услышав ответа, он как будто догадался, в чем дело.

– Боже мой, Анна. Вы слушаете сплетни дворовых баб, неужели вы серьезно к ним относитесь?

Анна отвернулась, заметив уроненный платок, подняла его.

– Вот что, дорогая, моя ошибка в том, что я не довел до вас информацию о поисках ваших родных. Но обещаю вам сообщать все полученные сведения, в свою очередь обещайте мне больше не сбегать.

Развернув девушку к себе лицом, Тимофей Васильевич твердо повторил:

– Обещайте.

Анна молчала.

– Обещайте, – настаивал Летлинский.

Девушка продолжала молчать. Он тряхнул ее за плечи и снова потребовал: «Обещайте.»

– Обещаю, – еле слышно ответила Анна.

Но он услышал ответ и широко ей улыбнулся.

– Но вот и славненько, а теперь едемте домой.

Посадив девушку на коня, он с легкостью на него запрыгнул и отправился спокойным шагом в обратный путь.

Слегка прижимая одной рукой девушку, он посматривал на неё с высоты своего роста.

Ее необыкновенно белая кожа, волнистые волосы, рот, напоминающий плод зрелого граната, ласкали его взор. В ее облике, несмотря на скромность, было что-то притягивающее и чувственное.

Он сам не заметил, как пришпорил жеребца, сердце его учащенно забилось, он потянул за поводья, невольно крепче обняв девушку. Та попыталась уклониться, но только откинулась ему на грудь, и, смутившись, затаила дыхание. В голове его мелькали мысли одна безумнее другой. Вот он, этот момент, о котором он так долго мечтал. Неужели он не воспользуется им?

Лес кончился, и впереди замаячила усадьба.

А живешь только раз, и жизнь проходит, проходит… Мысли сменяли одна другую и неслись в его голове с бешеной скоростью.

Тимофей Васильевич резко развернул коня и устремился обратно в березовые заросли почти галопом. Остановившись, он соскочил, мгновенно стащив Аннушку, и начал ее целовать, не задумываясь о последствиях.

Девушка извивалась, пыталась вырваться из его объятий, что оказалось весьма затруднительным, и в конце концов она успокоилась и утонула в охватившем ее бушующем море страстей.

Анна переживала никогда не испытанное ею ранее душевное состояние. Иногда ей хотелось летать, но порой волна страха накрывала ее, и от этого она обращалась к Господу, прося то прощения, то наставлений.

Порой ей казалось, что счастливее ее нет никого, и вдруг это состояние резко менялось, и она чувствовала всю мучительность своего положения, но в то же время не могла подавить в себе вспыхнувшую страсть. Если бы ей кто-нибудь раньше рассказал, что она не будет испытывать стыда за совершаемые ею действия, она никогда бы не поверила этому человеку, более того, стала бы его опасаться. Но трудность ее настоящего положения не только не угнетала, а придавала налет волшебства, вопреки полученному воспитанию. Каждый раз, когда она упрекала себя за недостаточный с ее стороны отпор в тот роковой день, она тут же вспоминала, как Тимофей ее целовал, и сознание уносило в сладостные мгновения, после чего чувство стыда испарялось и не напоминало о себе.

Вечером следующего дня Летлинский осторожно пробрался через сад к открытому окну ее комнаты. Прислушавшись, он обогнул домик и вошел в парадную дверь.

Девка, приставленная к Анне, спала в своей комнатенке на сундуке, рядом со входом, и поскольку сон ее всегда был чрезвычайно крепкий, она не то что барина – оркестр, играющий над ней, не могла бы услышать. Прикрыв дверь в каморку, Летлинский легонько постучался и вошел в спальню Анны. Она замерла на кровати от неожиданности и не двигалась от страха. Вжавшись в кровать и натянув одеяло, девушка, перепуганная, готова была закричать, зовя на помощь все поместье.