Сергофан Прокудин - Все бабы – … Книга о любви и ненависти

В юные годы любил я почитывать Оноре нашего де Бальзака и постоянно удивлялся тому, как логично был устроен человеческий мир во времена писателя. Родители начинали вывозить своих зацветающих самочек в свет, когда тем исполнялось 15—16 лет, и на эти бутончики вполне мог положить глаз какой-нибудь вертопрах с состоянием, способный принести своей хорошенькой жёнушке графский титул, состояние в несколько миллионов ливров и возможность развлекаться с неограниченным количеством ёбарей вне супружеской постели.

В таком вихре балов, светских раутов и любовных интрижек дамочка вращалась добрый десяток лет, пока её молодое гибкое тело жаждало новых впечатлений, ярких нарядов и мощных хуёв. Наступившее тридцатилетие становилось для женщины подобным последнему удару часов, с которым карета одномоментно превращается в тыкву, а шикарное платье Синдереллы – в замарашкины лохмотья. Ибо тридцатник – это пиздец: конец активной женской жизни. Тридцатилетняя женщина – а именно так назывался один из бальзаковских романов – удалялась в сельское поместье, начинала разводить бегонии, занималась воспитанием своих графьят, молилась в часовенке и терпеливо дожидалась прихода смертного часа.

Цивилизация поставила всё с ног на уши. Всяческие притирания и инъекции, глютеопластика, блефаропластика и прочие тому подобные ухищрения искусственно удлинили бабий век на десяток лет, давая бабёнкам возможность несколько раз выскочить замуж, выстроить какую-никакую карьеру да помотаться по египтам с турциями. Однако – как ни наёбывай природу – рано или поздно возраст берёт своё, и после сороковника начинается безостановочное падение женщины в старость. Редкие уникумы, которые умудряются после этого возраста сохранять товарный вид, – не в счёт, ибо являются исключениями из правила.

У мужиков – даже самых безнадёжных – переход от зрелости к старости проявляется всё-таки постепенно и не выглядит столь отталкивающе. Они стареют более достойно, хоть и живут недолго. Бабам же в качестве компенсации природа даёт более долгий век, но это – слабое утешение: кому же хочется сморщенным стручком существовать ещё лет сорок, не имея возможности утолить свои самые насущные потребности.

Если баба в 35 лет живёт одна, имеет всё необходимое и сделала хорошую карьеру, так у неё самомнения – выше крыши. Мужики таких самодостаточных особей не любят: им по сердцу молоденькие дурочки с гибким телом, которых нужно обеспечивать, защищать и удивлять. Достаточно этакую девчушку прокатить на трамвае, чтобы она смотрела на тебя широко раскрытыми глазами. А потому бабы в возрасте к сорокету интересуют только альфонсов или уж совсем полных подкаблучников, которым терять нечего. Но такие, в свою очередь, не нужны самостоятельным женщинам. В итоге – полное разочарование в мужиках и одинокое дожитие длинного бабьего века на лавочке – с такими же бабками.

Замужние тётки в возрасте от сорока до шестидесяти – это вообще печальное зрелище: их хватил климакс, молодыми и красивыми быть они перестали, а до амплуа трогательных старушек пока далековато. Активно зажигать уже не получается, а возиться с садовыми участками им ещё кажется стремноватым. Вот они и маются в зависшем состоянии. По умолчанию женщина создана аллахом для секса и деторождения. Не имея того и другого в достаточном количестве, она скоротечно теряет смысл жизни.

Постепенно реостат женского организма переводится в положение «выкл.», и течки, периодически обновлявшие кровушку, сходят на нет. В какой-то момент баба с ужасом обнаруживает, что её пизда пересохла, как колодец в пустыне Гоби, так что всякая попытка потрахаться доставляет страдания вместо блаженства, и надо запихать в манду с полфунта вазелина, чтобы фрикции хотя бы перестали быть неприятными. Мужики сразу чувствуют это на генетическом уровне и начинают искать более узкие и естественно скользкие влагалища.

Да ладно бы, если бы всё дело только было в некомфортной ебле: мужу достаточно взглянуть на свою супружницу без макияжа, чтобы его елдак беспомощно обвис в страхе и ужасе. Вот сидит это бесполое создание с отвисшими щеками и сиськами, свисающими до пояса; бока, подобно нагару со свечи, стекают на ватные бёдра, а состояние паховой области как нельзя более точно описывает меткая мужская поговорка: «Пока до такой пизды доберёшься – в ляжках наебёшься». Нет уж, лучше сунуть хер в жопу симпатичному пидору, чем ебать такого левиафана!

Вместе с постельной невостребованностью наступает и полная ненужность постаревшей матери своим детям. Те уже выросли, в мамкиной титьке не нуждаются, а пургу, которую назидательно несёт их бестолковая и недалёкая мамаша, попросту пускают мимо ушей. Им уже хочется самостоятельно попробовать жизнь на зуб, и любые родительские нотации воспринимаются подросшим поколением на уровне летописных сказаний Древней Руси.

Баба охуевает от подобного жестокосердия судьбы. В конечном итоге выходит, что в ней нуждаются только работодатели – да и то до наступления пенсионного возраста. Ах, да, по дому тоже надо метнуться – убрать, приготовить, постирать. Попросту говоря, нежный и удивительный женский организм превращается в нехитрое бытовое устройство, на манер робота-пылесоса или мультиварки. Такая несправедливость мачехи-Природы приводит тётку в состояние бешенства, и она от бессильной злобы начинает потихоньку жрать своих ближних, превращая их жизнь в филиал ада.

И такая вот херня продолжается 15—20 лет, до тех пор, пока женский мозг окончательно не примирится со своим старушечьим организмом и перейдёт на следующий закономерный уровень дамского квеста. Правда, за это время она успеет до основания выесть мозг своему мужу и выпить всю кровь у своих повзрослевших детей. Так оборотень, корчащийся на лесной поляне в муках перерождения, видит, как его руки превращаются в лапы, заросшие шерстью, а лицо вытягивается в зубастую пасть.

По справедливости говоря, бабе после сорока лет можно уже заворачиваться в простынку и своим ходом медленно ползти на кладбище. Однако это было бы негосударственным, нехозяйским отношением к пожилым женщинам. Если всех их пустить под нож, страна опустеет на треть, и некому будет въёбывать в народном хозяйстве. Поэтому у меня есть шикарная законодательная инициатива, которую я хочу предложить нашим госдумцам. Они за последние годы приняли столько ереси, что моя идея – ничуть не хуже их безумных законопроектов.

Я всегда считал, что женская зона – это антигуманное изобретение. Только представьте себе: толпы молодых бабёнок детородного возраста чалятся за колючей проволокой. Им бы трахаться во все щели да короедов вынашивать, так нет же – ходят строем в бесполых одёжках и имеют друг дружку чулками, набитыми горячей кашей. Так мы никогда не решим демографической проблемы в стране! Будь моя воля, я бы давал реальные срока исключительно дето- и мужеубийцам, а также наркоторговкам. Остальным – выписать серьёзные штрафы и пинками под жопу выгнать за лагерные ворота.