Сергей Ильичев - На перепутье порока: повести и рассказы

И уже готов был согрешить, тщательно планируя и обставляя это действо, благо что такой опыт в его памяти еще остался. Одно он знал точно: никаких интриг на рабочем месте – боже упаси…

Та, что покорила его сердце, работала на телевидении в Останкино, и они познакомились, когда юная дива приезжала брать у него интервью. О, если бы его пригласили в Останкино, то он непременно отыскал бы ее хрустальный башмачок и бросил бы к ее ногам все сокровища мира, которые пока, правда, еще принадлежали тестю…

И вдруг утром в его квартире раздался телефонный звонок…

Трубку сняла жена и передала ее мужу, успев шепнуть, что звонят с телевидения…

Буйнов чуть не подавился, слезы выступили на глазах, он багровел и млел одновременно, прося дать воды…

– Какие-нибудь неприятности? – тихо спросила жена.

– От них всего можно ожидать…

И взяв в руки трубку, почти не слышал то, что ему говорили, а лишь внимательно наблюдая за реакцией жены, только лишь все повторял:

– Да, непременно, если это только нужно, обязательно…

Он тут же дал свой номер телефона и попросил перезвонить, когда в этом будет необходимость, чтобы уточнить сроки…

И враз вспотевший от волнения, словно обессилевший – все-таки года, присел на стульчик в прихожей.

– Сева, тебе плохо, что они от тебя хотят? – закружилась вокруг него толстушка-жена.

– Мне хорошо, мне никогда еще не было так хорошо, нам удастся записать целый цикл важных для фракции передач на телевидении. Правда, нам могут предоставить для записи только… ночное время.

И он в нерешительности развел руками…

– Если партия прикажет. Мы тоже по ночам листовки расклеивали! – заголосил, словно протрубил, появившийся в дверном проеме тесть.

О, сколько же понимания увидел он в этот момент на лице своего зятя. О, если бы и тесть догадывался, что стоит за этим его кротким взглядом.

И когда этот диалог закончился, Буйнов вынужден был уйти в ванную комнату и переодеться. С ним такого еще никогда не случалось, чтобы от одного лишь воображения он вдруг неожиданно для себя и осквернился… Вот уж воистину права поговорка: седина в бороду, а бес в ребро…

В аэропорту Сочи Виталия встречали два молодых парня, представившихся коллегами с сочинской студии. Они же приняли его багажную сумку и усадили в машину. И с дороги, естественно, сразу же поехали перекусить…

Виталий проснулся утром следующего дня и, только внимательно осмотревшись, с трудом понял, что он находится в гостинице, где и должен был оказаться. Это уже плюс. Денег стало в два раза меньше. А это был уже минус. В холодильнике холодное пиво – это плюс. Но куда он подевал свой мобильник? Это очевидный минус…

В соседней комнате на одной кровати и нагишом спали ребята, что его встречали. Это и не плюс, и не минус – это уже катастрофа. Он нашел на полу свой цифровой аппарат и стал просматривать все то, что они вчера все вместе снимали… Нет, это не может быть… А кто же тогда снимал этот кадр, где они втроем лежат на его кровати?..

«Мамочка, – мгновенно поняв, что случилось и чем это может для него окончиться, подумал он, – прости, но я, кажется, влип по-крупному»…

В это время отворилась дверь, и кто-то вошел в его номер, плотно прикрыв за собой дверь.

Виталий успел нырнуть под одеяло и положить аппарат под подушку, когда перед ним появился былинный таки герой, прямо дедушка Буденный, с седыми усами и шевелюрой.

– Ну, здравствуй, Виталик! С приездом в наш город.

– Откуда вы меня знаете?

– Тебя скоро весь город, да что город, вся страна сможет по телевизору увидеть…

Виталий напрягся! Но, не ведая, что старику известно, решил немного помолчать, пусть он считает, что эта непристойная страница биографии его сейчас мало беспокоит.

– Молодец, хорошо держишься. Ну, да и я не стану ходить вокруг да около. Это закрытая горкомовская гостиница, здесь во всех номерах снимали еще со времен Леонида Ильича Брежнева. Аппаратура сохранилась и до сего дня работает исправно. Можешь поверить мне на слово.

– Я ничего не помню…

– Грамотно эти ребятки тебя опоили, а потом и в кровать затащили. Хочешь посмотреть?

Виталий лишь попытался представить, что он сможет увидеть, и пошел красными пятнами.

Старый гэбист присел в кресло.

– Раньше мы такого и не знали даже. И где вы всему этому успели научиться? А уж чего я только за тридцать с лишним лет здесь не посмотрел. Бывали и такие богатыри, что за ночь несколько здоровых баб в усмерть выматывали, а самим хоть бы что… А были и генералы, что с адъютантами своими спали… А мы все подряд снимали да в Москву в коробочках отсылали… Такая вот у меня служба была, сынок. И даже не могу понять, почему до сих пор сам еще жив остался…

– Что вы от меня хотите?

– Ничего!

– Я правда ничего не помню, что тут вчера было…

– Да забудь ты об этом, с кем по молодости не бывает. Ты мне скажи, что тебе у нас надо, что у тебя за редакционное задание? Мы тебе поможем, и поедешь домой с миром.

– Вот так просто и домой?

Тут открыл глаза и проснулся один из сопровождающих. И сел на кровать.

– А, дядя Миша, здорово! Политинформацию с мальчиком проводишь…

И уже к собрату по счастью.

– Санек, вставай, у нас сегодня репетиция в двенадцать…

И даже не прикрывшись простыней, прошел в ванную.

Санек поднял курчавую голову и, увидев Виталика, улыбнулся.

– Виталий, ну, ты клевый парень, ты к нам почаще приезжай… Мы еще сегодня с тобой на побережье поедем, уху есть…

И побежал навстречу появившемуся из ванной собрату.

– Мы тут ночью не очень шумели, дядя Миша? – начав одеваться, спросил первый.

Тот лишь отмахнулся от него, как от надоедливой мухи.

Вернулся Санек. Пока они одевались, дядя Миша сидел молча. И, дождавшись, когда за ребятами закроется дверь, снова обратился к Виталию:

– Ну, так, сынок, рассказывай, что у тебя за задание…

В кабинете Померанцева шла летучка или что-то в этом роде. За столом кроме известных уже нам ведущих работников проекта появились главный художник Эдуард Курагин, композитор Всеволод Осин и ассистент режиссера Виталий Колзаков, уже вернувшийся первым рейсом из Сочи.

Померанцев вел летучку сам:

– С вариантами декораций жду вас завтра. Деньги есть, так что думайте, как их с толком использовать. Тиран, любимый ты мой мучитель, что по этому поводу думаешь?

– Есть у меня одна задумка… – мгновенно собравшись, начал режиссер. – В центре студии сделать нечто вроде появляющегося вращающегося трона, на котором появится в студии наша Снежная королева. Я бы предложил, чтобы она всю передачу была в маске. Пусть все помучаются, попытаются ее представить через двадцать пять лет. Кстати, ее вообще кто-нибудь уже видел?