Раиса Моргунова-Кремена - Гори, моя звезда. Книга 3

Чтоб меня помнили и знали
Родные, близкие, друзья.
За что, порой, не уважали,
Прошу у всех прощенья я.

Взгляни в глаза бедной собаки,
Какая печаль в них видна.
Есть раны, добытые в драке —
За жизнь воевала она.

За нищий кусок у помойки,
За право лежать под кустом,
За то, что не сделала стойку,
Её не пустили в свой дом.

А сделать уже не сумела,
Собачий короток так век,
Больная, ослепнуть успела,
И выгнал её человек.

Когда-то служила прилежно,
Семью охраняла, свой дом,
С хозяйским сынком была нежной,
Послушной и верной при том.

Голодной, облезлой и жалкой,
Хромой, обживающей бак.
Бежит от безжалостной палки,
До слёз мне тех жалко собак.

Не в том ли здесь скрыта причина,
Живут средь бомжей и бомжих,
Связала судьба их едино,
Так общего много у них.

Ну что я могу для них сделать?
Подать лишь кусочек порой.
Иду мимо, будто нет дела.
Свой взгляд, уводя стороной.

Как нужен собаке хозяин
И крыша была, чтоб родной.
И сколько придётся ей, маясь,
По жизни бродяжить одной?

Ушла, а душа не на месте
И ночью покоя мне нет
Собачий тот взгляд, полный лести
Встречает со мною рассвет.

Он был, когда-то, семьянином,
И, может быть, был молодцом,
Теперь народ, с презреньем мимо
Идет, прочь, отвернув лицо.

Он пал в достоинстве так низко,
Лежит, уткнувшись носом в грязь,
Мы подходить стыдимся близко,
Как будто каждый из нас – князь.

И что судьбы его коснулось?
Не интересно никому.
За что спиною повернулась,
Причиной служит, что тому?

Его бессилие и слабость,
Его пристрастие к вину?
А, может быть утехи сладость,
Разбили семью не одну?

Была работа, дом и дети,
Наверно где-то, что-то есть,
Но он попал в такие сети,
Что бед его уже не счесть.
И, кто виновен, сам ли губит,
Толкая жизнь свою в омут?
Не потому ль, что выпить любит,
Руки ему не подают?

Из грязи в князи не вернуться
Ему, наверно, никогда.
В канаве где-то оборвутся
Его печальные года.

Сума, тюрьма за каждым ходит,
Не отрекайся – говорят.
Её не ждут, она приходит
И одевает в свой наряд.

Так будьте милостивы – люди,
К тем, кто упал от нас на дно.
Не знаем мы, что с нами будет,
И, что судьбою нам дано?

Акварельные краски весны,
В небе щебеты радостных птиц,
Тебе хочется плакать и ныть,
У дороги, склонившимся ниц,

Переносишь сердечную боль,
Потому что один, без жены,
Потому, что внимания ноль
Получил ты от этой весны.

Она кинула всё и ушла,
Изменила тебе, невзначай.
Да, добрее, милее нашла,
А тебе подарила печаль.
Видно мало любил и ласкал,
Не дарил нежных слов, не берёг.
И чужим ты со временем стал:
Ушла прочь от тебя за порог.

Матерился, махал кулаком,
Не жалея при этом детей.
Становился чужим тебе дом,
Ты не думал о детях, о ней.

А теперь ты, не в силах понять:
От чего и зачем, почему,
Так легко пожелала предать,
На все, плюнув, умчалась к нему.

И её ты сегодня клянешь,
Говоришь: «Жена, сукой была»!
А с детьми уже встречи не ждёшь,
От тебя, их она увела.

И сидишь ты теперь у дорог,
Только водка течёт по усам.
Говоришь, что виновен в том Бог.
Виноватый при этом ты сам.

Разорил ты родное гнездо,
Потому, что гулял ты и пил,
Не поняв, к сожалению то,
Что себя одного лишь любил.

А другой: обласкал, обогрел,
Подарил много ласковых слов.
И сказал то, что ты не сумел.
Ни женат, ты остался, ни вдов.

Были только друзья, домино,
К чужим бабам ты бегал порой.
Ваш разрыв получился давно,
Стало женщине скучно одной.

Не суди её строго, забудь,
Извлеки для себя ты урок.
Впредь умнее и ласковей будь,
Может это пойдёт тебе впрок.

Не виновен никто, что ты Бомж:
Презирая, обходят тебя,
Потому, что в душе твоей лож,
Ненавидя, живёшь, не любя.

****
Жаль, конечно, что их развелось
По России, не мало таких.
Вызывают не жалость, а злость,
Что, подачки берут у других.

Есть, конечно, которых нам жаль,
Кто калека, а кто-то в беде.
Щиплет сердце чужая печаль:
Справедливо ли это? Но где,

Где искать им защиту и благ,
Нищету куда спрятать от глаз?
Ты для них и ни друг, и ни враг,
Обездоленных много у нас.

Тяжелейшим двадцатый был век,
Революции, войны – не счесть.
Почему же такой человек
Потерял свою доблесть и честь?

Прозябая порою в нужде,
Начинает страну проклинать.
Справедливость, скажите мне где?
А она его родина – Мать!

Облетела груша за моим окном
Потихоньку в душу, будто серый гном,
Со струёй холодной нудного дождя,
Боль тоски вползает, душу бередя.

Преподносит память – сердцу тяжкий груз,
Те года, где с нами жил ещё союз.
Где любовь и радость были на двоих,
Проявил ты слабость и забыл о них.

Думы те стараюсь отогнать я прочь,
Те, что удлиняют эту мою ночь.
Так хочу я слышать тёплые слова:
Рядом батарея теплится едва,

Согревает тело, не прогнав тоску,
Думы чуть, не смело крутятся в мозгу.
Дождь срывает листья, унося в поток.
Так хочу я искры и тепла глоток.

А холодный ветер вдаль уносит лист,
Да уныло светит над подъездом диск.
Движется громадой туча из-за гор,
Громы канонадой разрывают двор.

Дождь воспоминаний, словно водопад,
Круг моих желаний с ними невпопад.
Бередят мне душу, а что толку в них.
Уже свет потушен и рассвет проник
Перламутром светит он в моё окно,
Видно мне на свете жить так суждено.
Мне понять бы надо, что моя звезда
В слёзном водопаде пала навсегда.

Облетела груша за моим окном,
Спрятав свою душу перед зимним сном.
Кажется стыдливо, посеревший стан,
Пальма ей прикрыла зеленью зонта.

Застыдившись, птицей лист на ней дрожит,
Ветер с моря злится, бесится, бежит.
Злобно лист срывает и уносит прочь,
Молния сверкает, провожая ночь.