Борис Егоров - Лебединая песня раздолбая

В общем, просьба Руслана у меня никакого восторга не вызвала. Но и просто выгнать его душа не лежала. Все ж таки сын хорошей соседки, как-никак. Сошлись на компромиссе – он варит только один раз, и больше по этому вопросу не обращается.

Долго Руслан возился, то ему ложка понадобилась, то у него в зажигалке газ кончился. В конце концов он впорол себе одноразовый шприц в вену на сгибе левой руки, и развалился на стуле, пялясь в потолок. Потом… приход пришел. Передо мной появился жизнерадостный, энергичный человек с веселыми глазами. И этот человек сразу начал выяснять – нет ли у меня каких-нибудь проблем, от которых он может меня избавить.

Видно, на Урале капитально мне по чану дали и мозги перетрясли. Иначе как можно было объяснить, что я на трезвую голову предложил Руслану передать через своих кентов тем чеченцам, которые собирались у меня под окном – прекратить бакланить на всю округу про материальное обеспечение войны в Чечне. А Руслан расхохотался: «Боря! Братан! Нам здесь некого бояться! С нами никто не хочет ссориться! Но – хорошо! Я скажу, чтобы тебе больше спать не мешали! Хочешь уколоться? У меня еще осталось…» Еле выпихнул я этого живчика, которому очень хотелось общаться – неважно, с кем.

А через два дня мне пришлось вспомнить Москву златоглавую. В смысле – что делать, когда тебя собрались убить, а тебе этого – ну, никак не хочется.

Короче, вечером позвонили в дверь. Открыл. Стоят два кавказца. Лица такие добрые – типа, со стенда «Их разыскивает милиция». Один сразу очень смачно вварил мне в сплетение. Было больно, но я не отключился – в боксерские былые времена пресс я себе накачал очень приличный. А другой крендель стал прыскать мне в рожу из какого-то баллончика. Но, то ли газ долго хранился и потерял свои свойства, то ли это по запутке вообще был дезодорант для унитаза. В общем, в дряхлом «жигуле», куда меня затащили, я уже чувствовал себя вполне нормально. Но делал вид, что мне плохо. И ждал развития событий.

Лежал я на полу между сиденьями. Один крендель был за рулем, другой – сидел сзади, упирался в меня ногами. Говорили они мало: «Где мочить будем?» «Да за мостом, в посадке», «А лопата есть?» «На х.. тебе лопата! В речку скинем. Да кто его, бичару, искать будет…» «Это точно…»

Эх, ребята. Не уверен – не обгоняй! В том смысле, что даже курице голову оторвать – и то надо аккуратно к вопросу подходить. Чтоб без глаза не остаться. А уж бывшего московского братка с погонялом Хлыст жизни лишить – при том, что ему совсем это неинтересно – это вы явно поторопились.

Голова у меня во что-то упиралась в твердое. Скосил глаза и разглядел в полумраке – балонный ключ. Уже хорошо. Видно, когда через мост переезжали, машину начало трясти. Я под шумок ухватился за ключ.

Остановились. Тот, что за рулем, спокойно так сказал: «Маслята жалко на него тратить. Вытаскивай, и просто ему голову отрежь. Больше не будет слушать, чего не надо. Давай, давай, тренируйся. Тебе скоро в Грозный ехать».

Ну, подумал я: «Кутить, так кутить!. Два без сиропа, пожалуйста». И коротким движением от всей души вогнал рукоятку ключа балонного в глаз тому, кто на мне сидел. Видно, здорово мне умирать не хотелось. Железка вошла в башку глубоко, клиент даже говорить ничего не стал. А у меня, кстати, и времени не было его слушать. Я вылез на сиденье, левой рукой схватил рулевого за волосы, а правой – вцепился в кадык. И, типа дедушки Сантъяго из любимой книжки «Старик и море», все свои калории отправил в руку и скомандовал: «Не подведи, покажи, на что способна!»

Рука показала. Разломал я всю глотку этому гангстеру липовому, за малым кадык не вырвал. Постучал он ножонками по педалям, и успокоился.

Не помню, сколько меня трясло. Но утих в конце концов. Сдвинул рулевого, сел за баранку. Шмонать жмуриков не стал – че-то тошно было. Развернулся, доехал опять до моста. Поставил машину поперек, нашел в багажнике монтажку, упер ее в педаль газа. А сцепление рукой держал. Заревел «жигуль», как в жопу раненый носорог. Бросил я педаль сцепления и отпрыгнул. И улетела машинка, протаранив ограждение, вместе с пассажирами на самое дно самого глубокого ущелья. В смысле, в речку.

И пошел я потихоньку, размышляя на ходу: «Конечно, на меня вряд ли подумают. Тихий бродяга, безответный и не обижается особо, когда за работу не платят. Но если идея меня кончить этим жмурикам откуда-то попала, то может быть и продолжение. Короче, я хрен ее маму знает, что дальше делать…»

Услышал сзади шум мотора. Первая мысль была – прыгнуть в кусты. Потом передумал. Устал. Не каждый день в такие игры играю.

Тормознул «уазик», и оттуда вопль: «Боря! Вот ты-то мне и нужен! Залезай давай!» Оказалось, менты-опера из линейного отдела возвращались из Целинограда. Тесен мир, мля. Я каждому из четверых чего-нибудь строил бесплатно.

Первый вопрос у них был: «А какого хрена ты тут гуляешь? Ты же у Сереги сторожем был. Че, выгнал?»

Ну, я им рассказал правдивую историю про то, что меня на улице скрутили два корейца и два казаха и повезли в совхоз работать на луковых плантациях. По дороге они встретили какую-то машину с кавказцами, тормознулись и начали с теми базарить. Потом попер скандал какой-то. А я по-тихому сдернул и затырился в кусты. Потом меня поискали, покричали – и все разъехались. А я пошел потихоньку на рабочее место – сторожить.

Опера были веселыми, по ходу водку лопали и закусывали. Даже мне перепало малость.

Скинули менты меня около моей конторы и уехали. Дверь так и была открыта, так что я зашел спокойно. Достал из запасов два фанфурика огуречного лосьона, выдул их один за другим, и спать завалился. Типа, будь, что будет…

Ежли человек официально числится в окружающей среде бродягой – с ним может случиться все, что угодно.

Вот я как-то влип в чужие дела очень смачно. Жил в то время в заброшенной баньке. А по соседству кто-то у родителей председателя местного суда унес под покровом мрака четырех месячных поросят какой-то благородной породы. Естественно, родной сын поднял на уши все силовые структуры. Ну, менты у нас там были люди простые и прагматичные. На хрена им кого-то искать, если рядом под рукой живет бродяга. Хапнули они меня, привезли в райотдел и начали… склонять к чистосердечному признанию. Убедительно у них получалось. После пары часов убеждений мне стало все до того по барабану, что я и в убийстве Кеннеди признался бы.

Притащили меня к какому-то майору – типа, клиент созрел, во всем признался – а он посмотрел на меня, потом подошел вплотную, пальцем приподнял мне голову и как начал материться: «Мать-мать-перемать! Вы кого притащили-то? У него документов нету! И полкан линейного отдела предупреждал насчет него – если попадется, сразу отправлять к ним в отдел. Ищите другого, и чтоб хоть какой документ был». Майор вытер палец об китель притащившего меня мента и махнул рукой: «Пошли вон…»