Галина Сафонова-Пирус - Искусы Эроса. Бэт и Лис. Повести

Да, конечно, его мироощущение было глубоко поэтическим, поэтому и меня воспринимал как образ, временное вдохновение, а я, если и не понимала этого, то чувствовала… Чувствовала и боялась, но всё же…

Ну вот, а ты бубнила: зачем, мол, эти записки?

Привет, Ядвочка! Что-то давно не заглядывала… Да, бубнила, но вот…

А теперь даже у моря сидишь со своей консервацией, вместо того, чтобы…

Но зато как же ярко вспыхнуло то, что могло навсегда кануть в Лету! Нет, схватывать и удерживать мгновения жизни это… Это здорово.

Линка только что пришла с «мероприятия»

– Кажется, эта наша поездка просто нелепость.

Да-а, что-то случилось. Не только волосы её взлохмачены, но и сама. Спросить в чем дело? Нет, пусть сама скажет… если захочет.

– Может, и нелепость, – улыбаюсь.

– Вот моя соседка-домоседка Меньковская сказала как-то, что без «своих» и дня прожить не может, а я…

– А ты уезжаешь от своих искать чего-то, где-то…

– Ага. Чего-то, где-то. Правда, спросила как-то Антона: «Старик, это плохо, что иногда бросаю вас?» А он лишь усмехнулся: «Да нет…»

– Вот видишь, а ты…

– А что я? Если б отвечал так же и на мой вопрос: ты обидишься если не приду к тебе и завтра, и послезавтра?

– Да забудь ты об Антоне хоть на несколько дней! Что, и на «мероприятии» ничего не отвлекло от него? – попыталась слегка подтолкнуть к тому, чтобы поделилась впечатлениями. И удалось. Она с бросила своё нарядное платье, стёрла с губ помаду, бухнулась на кровать:

– Отвлекло. Пристал один. Высокий, вроде бы даже и красивый. – Помолчала, словно заново оценивая его красоту. – Приглашал в ресторан, обещал манну небесную.

– И польстилась… на манну?

– Да нужна она мне! – фыркнула в потолок.

– Что так? – уже и рассмеялась. – Ведь не только манна, но и красивый, высокий, так что подумай, может и…

– Что «и»? – хлопнула ладонями по пледу: – Что может быть между мной и им, если у меня не только Антон, но и дети. – И, отвернувшись к стене пробурчала: – Разве смогу бросить их?

Нет, мои смешки пришлись ни к месту и ни ко времени, надо замолчать.

В дневник

«Что за блаженство сидеть на балконе, подставив себя солнцу и слушать шум моря! Как же дурманяще пахнет потревоженной зеленью, дымком костра, землей… Закрыть глаза и только слушать? Ага. Птицы чирикают, щебечут, поют… а вот кудахчет курица, лает собака. И сколько же тихой, но озорной радости в каждом живом звуке!.. А можно и вот так, всматриваясь: как горы то манят голубоватой поволокой! Наверное, и те, где Волошин, такие же. Да-да, он где-то недалеко, рядом, вот только выберу денек и поеду к нему, в Коктебель».

Вчера-то опять весь день море щетинилось, бесновалось, а утром – полный штиль, у берега болтаются медузы, и вода голубая-голубая!

– Как в бассейнах Индии, – Линка стоит у ластящихся волн, перебирая на ладошке отполированные камешки. – Голубая вода, как в тех самых бассейнах, которые еще помню… и которые подарил мне Антон, заняв денег у сестры. – Поднимает еще один голыш и, забраковав, кидает в воду: – И была Индия для меня самым дорогим подарком.

– Вот и цени это, а не…

А она закрывает глаза, глубоко вдыхает насыщенный морской свежестью воздух, стоит так какое-то время вспоминая, наверное, те самые бассейны. Ну зачем я прервала её сладкие грёзы?

– А что «не»? – Словно опомнилась и взглянула почти дерзко: – Теперь должна за это всю жизнь «исполнять женин долг»?

– Нет, конечно, но…

Нет, не надо мне было возвращать её из Индии.

– Вот я и выбрала пока «но».

Из дневника

«Брат где-то достал, отпечатанные на машинке, сочинения русского философа Владимира Соловьева и сегодня читала его «Смысл любви»:

«Познавая в любви истину другого не отвлечено, а существенно, перенося на деле центр своей жизни за пределы своей эмпирической особенности, мы тем самым проявляем и осуществляем свою собственную истину, свое безусловное значение, которое именно и состоит в способности переходить за границы своего фактического, феноменального бытия, в способности жить не только в себе, но и в другом».

Да-а, молодец, что тогда переписала это. Ведь как раз сейчас и подсказывает, что убегала я от Стаса, боясь выпорхнуть «за границы своего фактического, феноменального бытия».

А, может, не хотела терять эгоистическую свободу и «жить не только в себе, но и в другом»?

Может быть. Но ах, если б знать, что жить с этой «эгоистической свободой» зачастую будет так муторно и тоскливо!

Она тихой кошечкой приоткрывает дверь, проскальзывает мимо и, светясь улыбкой, садится на краешек койки. Давно не видела её такой красивой, – светится! И что это с ней?.. Но не спрошу. Пусть сама раскроет тайну своего свечения, если захочет.

Но нет, только опять по кошачьи, потянулась, прилегла. Нашкодила?.. И всё равно не спрошу, а буду делать вид, что вся – в чтении:

«И тогда я почувствовал благость мира, глубокую благодать всего, что окружало меня, сладостную связь между мной и всем сущим, – и понял, что радость, которую искал в тебе, не только в тебе таится, а дышит вокруг меня повсюду…»

– А я в ресторане была, – вдруг слышу через «радость» строк Набокова.

– И с кем же это мы?.. – пока не поднимаю глаз, перелистывая страницу.

– А мы… а с Серёжей я.

– С тем самым, красивым и высоким?

– Ага.

– Ну и как, – уже смотрю на неё, улыбаясь, – надеюсь, за ресторан расплачивался он? – и продолжаю тягуче улыбаться: поймёт ли, что имею в виду под расплатой?

– Он, он! – Поняла! – Пока не волнуйся, но…

– Линка, что значит «пока», а заодно и «но»?

– А то «пока», что Серёжа очень порядочный, сдержанный и не намекал даже, что за это приглашение должна ему что-то.

– Хорошо, с «пока» разобрались, а с «но»?

И тут Линка вдруг увяла, – куда девалась её светящаяся красота, куда улетучилась, в какие сферы вспорхнула? Не надо было настаивать на раскрытии тайны «но», лучше б – в неведении…

– Слушай, Аннуш… – шипящим «ш-ш» зашуршали Линкины слова сквозь мои сомнения, – а вдруг я влюблюсь в него и потеряю голову?

Так вот она чего!

– Влюбиться… Это, конечно, здорово! – всеми своими интонационными красками одобрила перспективу. – Но ведь опять же обязательно и тут же долбанёт это проклятое «но»!

– Ой, долбанёт! Ой, уже и долбануло, потому-то и…