Валерия Лисичко - Дочь ведьмы

– Давайте задержимся здесь на пару дней! – с воодушевлением предложила Карина.

– Почему бы и нет? – согласился Странник.

Карлики принялись оборудовать стоянку. Милиса помогала ставить шатры.

Вскоре все было готово.

На обеденный стол Милиса поставила пышный букет цветов. А еще один – небольшой, отнесла в шатер Странника.

– Свежие цветы – это прекрасно, – задумчиво сказал Странник. – Юность… наверняка ты видишь эти цветы совершенно другими глазами.

Странник улыбнулся и пожурил ее по голове.

– Прекрасное дитя.

Богдана привязали к дереву. Не первую ночь он засыпал в таком положении.

Бандиты все углублялись в лес. Они были злые и раздосадованные – не раз срывали злость на Богдане. Однажды поздно ночью до Богдана донесся разговор.

– Палача, видите ли захотел увидеть! – говорил скрипучий старый голос. – Ишь какой! Мы то его не видели – а этот!!! Палач не дурак – лицо прячет. Ну этот наглец еще попляшет!

– Да, – ответил ему моложавый голос. – Как то до сих пор не верится, что Палач живет вечно…

– Ха! Не верится ему. Сколько себя помню – все и всегда подчинялись Палачу! Он видит каждого из нас! Он всемогущ…

– Хех, не пугай!

– Лет тридцать назад Палачу взбрело найти себе пристанище. И он не раздумывая направил бандитов на зажиточный городок! Всех до единого в городе вырезали! Много домов пожгли, порушили. В страхе люди разбегались из окрестных деревень… Палач прибрал к рукам город. Ох через пару-тройку дней придем – сам увидишь!

Голоса стихли. А Богдан в очередной раз задумался.

«Все боятся и уважают Палача…»

Рискованный замысел созрел в голове Богдана. Он решил стать лицом императора разбойников и бандитов…

Милисе нравилось путешествовать с карликами. Она полюбила их, а они, почти все, прониклись к ней. Единственное, что омрачало путешествие – тоска по дому. Вдруг разбойники, что напали на ее родные земли, убили всех?

Незнание мучило девушку. Да и спор, который она подслушала, не давал покоя. Вдруг всемогущий Палач напал на ее родину? Дома она не раз слышала страшные легенды.

Старшие ребята часто припугивали младших тем, что Палач, ночью украдет их из дома. Несколько раз Милиса слышала разговор между родителями о всемогущем императоре всех бандитов и разбойников. Они говорили поздно вечером, когда землю укутала ночь. В их голосах слышался страх. Под гнетом дурных предрассудков родители то и дело испуганно оглядывались, хотя и находились у себя дома.

В очередной раз нарвав лесных цветов, Милиса отправилась к Страннику. Он сидел в своем шатре, склонившись над какими то бумагами. В отличие от остальных шатров его был высоким – таким, что можно стоять в полный рост.

Милиса прикрепила цветы у входа. Она хотела спросить о том, что ее тревожит, но не могла набраться смелости. Странник заметил ее замешательство. Он поднялся и подошел к девушке, взял из ее рук несколько цветков.

– Красивые, правда? – его глаза излучали тепло.

– Да, – кивнула Милиса.

– Удивительно, как природа создает такие шедевры… Смотришь на них и на душе становится светло. Но тебе, как я вижу не до этого. Что тебя тревожит?

– Мой дом, родители. Я беспокоюсь за них.

– Уверен, у них больше причин боятся за тебя. Одна, в лесу… Разве не повод испугаться? Но у тебя все хорошо. И они зря волнуются и плачут. Думаю, и у тебя нет повода для беспокойства.

– На мою деревню напали… Вдруг это был Палач? Я столько слышала о нем? Откуда в мире берется столько зла? Вот бы знать кто он! Увидеть его лицо!

– К чему тебе его лицо? Не боишься, увидев его пустить в сердце зло? Даже мысли о нем затуманивают разум и очерняют душу. Твою душу, Милиса!

– Вы мудры и многое знаете. Кто такой этот Палач? И почему он живет вечно? Или это просто легенда?

– Милое дитя! В мире много странного и жестокого. Часто законы жизни и законы времени толкаю людей на пугающие вещи. Их сердца… Не пускай зла в свое сердце!

По миру ходит множество легенд. Из уст в уста они меняют форму и смысл. Часто вещи оказываются не тем, чем кажется.

Я долго живу и долго скитаюсь по миру. Легенды о Палаче – часто фантастические, а часто противоречивые давно касаются моего слуха. И вполне вероятно, что он живет вечно. Ведь вечность мы обретаем в детях. Возможно это династия, но так как лицо скрыто невозможно отследить момент передачи власти. Я думаю так.

Но все может оказаться куда страшнее. И о других возможностях мне не хочется думать!

А тебе, Милиса я желаю никогда не столкнуться с этими тайнами так близко, что бы узнать истину. Истина зачастую…. Хм… разочаровывает, или вырывает сердце, так что прежний мир меняет краски, и ты уже не можешь, глядя на цветы просто наслаждаться их красотой…

Он тяжело вздохнул. А Милисе показалось, что сердце его болит.

Спустя время…

Много времени прошло с тех пор, как Богдан остался в стане разбойников. Ему удалось ускользнуть от бандитов и неплохо устроиться в полуразрушенном городе – так называемой столицы бесчестного люда.

Он уже умудрился собрать вокруг себя людей – конечно прикрываясь именем великого Палача. Богдан не боясь назывался его приспешником. Но вот уже несколько дней он чувствовал беспокойство среди своих людей. Лидерских качеств Богдану было не занимать. И пока он контролировал ситуацию. Но беспокойство нарастало… Палачу нужно было лицо…

Богдан свернул у бывшего когда то роскошным особняка.

Двое рослых мужчин прижали к стене третьего. Они что то зло говорили ему. У одного из бандитов в руке мелькнул нож. Богдан пригляделся – здоровяки прижали к стене старого знакомого – актёра бродячей труппы. Несколько лет подряд они проходили через деревню Богдана. И Богдан сам не заметил как сдружился с Эриком – он обычно играл царей, или императоров и на сцене выглядел властно, чего стоил раскатистый голос и вольяжный жест руки. Но в жизни от царственности и следа не оставалась. Богдан с Эриком могли ночь на пролёт лежать у актёрского шатра. И Эрик всегда был задумчивым и спокойным. Он любил повторять, что для хорошей постановки нужен умный режиссёр. И что роль он может играть только когда на сцене. Эрик всегда говорил тихо, вот и сейчас лепетал. Богдан крадучись подошёл со спины к бандитам и молниеносно приставил короткий нож к выпуклой вене на шее одного из них, одновременно с этим длинный кинжал он приставил к спине второго.

– Убирайтесь, – прошипел Богдан им. – Этот, – и он кивнул на Эрика – мой.

Тот, которому Богдан кинжалом подпёр спину злобно запыхтел.

– Бегом! – крикнул Богдан и замахнулся.

Он уже давно жил среди бесчестного люда и научился отличать трусов от действительно свирепых бандюков. Эти здоровяки без сомнения были трусливыми до глубины души. И стоило Богдану крикнуть и размахнуться, как они бросились на утёк.