Владимир Данчук - В садах Эдема

Иванушка уже самостоятельно стоит в кроватке – и подолгу; потом коленки у него подгибаются, он оседает с жалобным криком и падает. Сегодня я дал ему пожевать рогалик – он съел едва ли не половину и ни разу не поперхнулся. Значит, будет теперь «ясти» хлеб.

Не курю. Мы с Олечкою нынче голодаем. И завтра.

До поста я успел прочитать на русском: Шевырёва – об античной поэзии, на немецком – два романа: Сенкевича «Qvo vadis?» и странную книгу о бароне Теодоре Нейхофе, побывавшим в роли короля Корсики. Правда, всего полгода – но неужели это не выдумка, а исторический факт? Настоящий авантюрист – в XVIII веке! Французский гвардеец, шведский офицер, испанский полковник, в Париже – приятель великого спекулянта Джона Лоу (я так и не понял, в чём порочность его системы – разве что в жадности?), наконец – король Корсики, политический беглец в Голландии и узник долговой тюрьмы в Англии. С удивлением узнал, что Корсика стала французской лишь в 1768 г. – за год до рождения Наполеона.

«Сказку о царе Салтане» Лизанька едва ли не всю знает наизусть; часто, играя, шепчет или бормочет вполголоса строки оттуда; часто просит почитать её.

А вот парами приставляет стулья к креслу:

– Это что у тебя такое, Лизанька?

– Автобус.

– А почему в нём никого нет?

– А потому, что я… я с авто… – спотыкается, но выговаривает, – с автостанции ещё не съехала… А ты знаешь, чем у меня автобус питается? Совсем не бензином!

– Чем же?

– Пищей! – смеётся.

Бегает с книжкой в руках и «читает» вслух что-то маловразумительное.

– Что ты читаешь, Лизанька?

– Это стихи. Хорошие!

– Ну, почитай.

– Потом…

И, отбегая, снова бормочет ритмическую абракадабру. Но вот прибежала с торжеством – глаза горят, волосики дыбом:

– Послушай, послушай, отесинька!.. Вот какое стихотворение… «Солнце и вечер» называется.

И декламирует, помахивая зажатой в руке книжечкой:

– Пост Великий наступил… И пришёл порою той… И Господь пришёл на землю…

Смешалась, добавила несколько «таинственных» слов и замолчала в ожидании.

– Хорошее стихотворение, – хвалю я.

– Вот!.. – удовлетворённо говорит она и, крутнувшись, убегает.

Но авторское самолюбие ещё не совсем удовлетворено. И вот она уже стоит перед кроваткой, в которой сидит толстячок Иванушка, с тою же книжкой в руках и декламирует ему что-то длинное и непонятное, но по-прежнему ритмичное. Прислушиваясь, я разбираю: «…Наступила Пасха там…» Гляжу: Иванушка доверчиво смеётся, во все глаза таращась на сестрицу. Она напряжённо глядит, шевелит губками и вдруг, подобрав рифму, выпаливает:

– Он гуляет по волнам!

Оля трудилась вчера вечером: «Милая Танечка!.. Поздравляем вас с „весёлым временем” Великого поста. Володя вычитал в книге для священнослужителей, что так называют этот пост в молитвах. Мы по очереди ходили слушать чтение Великого покаянного канона св. Андрея Критского. В пятницу были на общей исповеди, а сегодня причащались. Когда чаще посещаешь Богослужение, то появляется такое ясное и твёрдое чувствование живой Церкви Христовой. Жив Господь, и по-прежнему чиста сердцевина жизни православной, питаемая благодатными древними соками первохристианства.

Мы тоже очень скучаем о вас. И уже поговариваем с Володею, как бы нам навестить вас. На масляной неделе слушали песни вашего «отесиньки» – так живо помнитесь вы все!

Ты опять пишешь о Леночкином непослушании… Огорчительно. Надо сказать, что и со мною Лизанька не так послушна, как с Володею. Володя считает, что это оттого, что мы ведём себя с детьми на равных, в то время как между нами и ними должно быть расстояние. Сегодня я читала Житие библейского пророка Самуила, там Господь наказал Своего священника, человека чистой и праведной жизни, за то, что он не применял к своим детям физического наказания, а уговаривал только словами, которых они не слушали, и, наконец, не стали иметь перед ним никакого страха. Дитя – существо безнравственное /я бы сказал: вненравственное/, и взывать к его совести бесполезно. Оно должно постоянно чувствовать нашу власть над ним. Это чувствование внешней властной силы над ним успокаивает его и делает удивительно разумным. И, наоборот, когда этого чувства сдерживающей и направляющей силы нет, то ребёнок становится и неуправляемым, и даже жестоким. Конечно, эта власть мудрой родительской любви тяжела для нашей души. Но ведь не зря Церковь, при воцерковлении ребёнка, вручает нам его „на подвиг”. Я очень часто устаю от этой власти, и мне так хочется поговорить с Лизанькою, „как с Танечкою или как с Володюшкою”. Но ответом на такие попытки бывают холодность и недоумение. А вот с расстоянием – и горячие ласки, и разумные речи, и послушание. Мне кажется, если бы Володя (Щукин) принимал более участия в воспитании Леночки (да простятся мне эти дерзкие слова – может быть, у вас всё иначе!), то она была бы спокойнее и послушнее. Всё-таки в мужском характере более твёрдости, постоянства и, главное, самостоятельности и свободы. В нас же эти качества – как бы против природы.

Милые наши друзья, так хочется увидеть вас! Может быть, вы навестите нас? Нам теперь так трудно собираться (с малышом), а вы всё же люди более свободные.

…Да хранит вас Господь и Пресвятая Дева.

Кланяемся вам низко и нежно целуем. О.

P. S. Лизанька трудится над письмом к Леночке»

Наконец-то потеплело! Хотя немного и жаль: при двадцатиградусном морозе стояли такие ясные, хрустально солнечные дни.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.