Александр Строганов - Сочинения. Том 3

ФЕЛИСТРАТОВ Да нет же. Есть люди, делающие это совершенно искренне.

ДЕДОВ А кто говорит о неискренности?

ФЕЛИСТРАТОВ Да, да, да, да, да.

ДЕДОВ Но то, что Муся неповинен в смерти Кандинского – очевидно. Хотя, как видишь, он первым покинул нас. Так всегда. Перед неукротимостью рока первым нас покидает самолюбие. Тогда человек может совершить и совсем не свойственный ему поступок.

ФЕЛИСТРАТОВ Я исключаю Святого Новоинофана.

ДЕДОВ Согласен. Господин Владыко здесь ни при чем. Он – хаотическое, запутанное до нельзя начало философа Кандинского. Он – поиск Бога. Неимоверно трудный путь, который часто оказывается дольше жизни. Владыко – начало всех суеверий и ритуалов. С появлением Владыко, жизнь Кандинского усложнилась, однако стала богаче. И без Владыко невозможно было обойтись. Каждый на своем пути отыскивает среди непохожих на себя людей такого Владыко. Отношения с такого рода персонами чаще всего неоднозначны. Возникают отчаянные споры, скандалы, ссоры навсегда. Но Владыко не уходят из памяти. Остается след. Терзает, мучает, заставляет сожалеть, или испытать мгновение счастья, правоты. Поиск Бога, поиск истины со стороны кажется вычурным, надуманным. Вот почему делиться с кем-то мыслями в этой области, тем более излагать их на бумаге нужно с осторожностью.

ФЕЛИСТРАТОВ Как страшно ушел Владыко. Как страшно, что я принял невольное участие в этом.

ДЕДОВ Все закономерно. Ты не можешь казнить себя за это. Почему? Да, пожалуй я тебе уже объяснил все.

ФЕЛИСТРАТОВ Выходит остаемся мы с вами?

ДЕДОВ Я уже рассказывал тебе, Володя, как я лелеял Виктора Хрисанфовича. я отказался от многого, только бы у него все было гладко. В сущности, я без него – ничто. Его не стало. Не станет и меня.

ФЕЛИСТРАТОВ Не может быть. Да я любил его беззаветно. Неужели во всем повинен я? Этого не может быть.

ДЕДОВ Ты, дорогой Володя, одновременно и виноват и не виноват.

ФЕЛИСТРАТОВ Умоляю, объясните, господин Дедов.

ДЕДОВ Кем ты был для господина Кандинского, как ты думаешь?

ФЕЛИСТРАТОВ Не знаю. Я ничего не могу сказать о себе.

ДЕДОВ Ну как же, подумай.

ФЕЛИСТРАТОВ Теперь, когда из виновных остался я один, я ни о чем не могу думать. Хочу услышать от вас. Скажите же скорее.

ДЕДОВ Я задам тебе несколько наводящих вопросов и ты все поймешь.

ФЕЛИСТРАТОВ Спрашивайте, спрашивайте, господин Дедов.

Фелистратов уходит на привычное для него место. Застывает. Вид его – само ожидание.

ДЕДОВ Кто кроме тебя знаком с медициной?

ФЕЛИСТРАТОВ Никто.

ДЕДОВ Хорошо. С кем советовался доктор Кандинский при разборе того или иного случая в практике?

ФЕЛИСТРАТОВ Со мной. Это удивляло меня.

ДЕДОВ Что же здесь удивительного?

ФЕЛИСТРАТОВ Доктор Кандинский знал много больше. Он – гений психиатрии.

ДЕДОВ Знаниями движет любознательность. Не так ли?

ФЕЛИСТРАТОВ Вероятно.

ДЕДОВ Любознателен ли ты, Володя?

ФЕЛИСТРАТОВ Мне трудно себя оценивать. Со стороны виднее.

ДЕДОВ Любознательность свойственна всем в твоем возрасте. А те интереснейшие пациенты, с которыми тебе доводилось встречаться, благодаря доктору, разжигали огонь поиска в тебе.

ФЕЛИСТРАТОВ Да, мне было интересно.

ДЕДОВ Считаешь ли ты, что психиатрия достигла совершенства?

ФЕЛИСТРАТОВ Нет, психиатрия только начинается.

ДЕДОВ Значит ты убежден, что возможны новые пути в диагностике, лечении?

ФЕЛИСТРАТОВ Да.

ДЕДОВ И ты занимался совместно с доктором их поиском?

ФЕЛИСТРАТОВ Мне кажется, нам с доктором Кандинским удалось несколько иначе взглянуть на суть некоторых душевных расстройств. Это удалось благодаря новой методике, которой прежде никто не пользовался.

ДЕДОВ Расскажи подробнее об этом.

ФЕЛИСТРАТОВ Методика своеобразна. Думаю, если бы он описал ее, ортодоксы могли бы счесть его за сумасшедшего.

ДЕДОВ В чем же она заключалась?

ФЕЛИСТРАТОВ Видите ли, Виктор Хрисанфович расценивал личность пациента, оказавшегося во власти галлюцинаций, до известной степени сохранной, и суть спасения ее заключалась в том, чтобы, прорвав плотное кольцо болезненных переживаний, взять больного за руку и вывести к реальной действительности. Это было трудно, потому что для этого требовалось принять его бред, прочувствовать, пережить его как свой. Суметь почувствовать в момент исследования, что его логика – единственно правильная.

ДЕДОВ Все же, кто был автором этого метода? Кто придумал это?

ФЕЛИСТРАТОВ Мы вместе.

ДЕДОВ Да, но всегда существует первый, кому мысль приходит в голову.

ФЕЛИСТРАТОВ Ну, если неоформленное ощущение скорого открытия и отрывочные неоформленные идеи считать основой, то эта мысль пришла в голову мне.

ДЕДОВ Но ты каждый раз делился своими несвязными идеями с доктором?

ФЕЛИСТРАТОВ Он был психиатром. Я не в праве был скрывать от него что-либо, связанное с психиатрией. Даже если мои сновидения имели подобную окраску, я делился с доктором.

ДЕДОВ Значит ли это, что вы общались постоянно?

ФЕЛИСТРАТОВ Каждый день и почти каждую ночь. Мы очень ладили, и, мне кажется, ему было интересно со мной.

ДЕДОВ Знаешь ли ты, что такого внимания он не уделял никому из нас?

ФЕЛИСТРАТОВ Нет.

ДЕДОВ Однако это так. (Хватается за сердце и морщится.)

ФЕЛИСТРАТОВ Вам плохо?

ДЕДОВ Не обращай внимания. Сейчас пройдет. Как же распределялись роли во время работы по новой методике?

ФЕЛИСТРАТОВ Моя задача заключалась в том, чтобы находить контакт с голосами, проникать в бред и заставлять привыкать к мысли о моем существовании. Я отводил от Виктора Хрисанфовича любые подозрения и давал ему возможность беспрепятственно находить контакт с больным. После чего он брал пациента за руку и так далее по схеме, то что я рассказал.

ДЕДОВ Ты не думал, что это может быть опасным?

ФЕЛИСТРАТОВ Нет, мне всегда легко удавалось выполнить свою часть работы.

ДЕДОВ Я говорю о Кандинском.

ФЕЛИСТРАТОВ Но ведь путь для него был свободен.

ДЕДОВ А если больной имел двойное, тройное дно? Мы уже говорили, Володя, о такой возможности, на твоем же примере.

ФЕЛИСТРАТОВ (Неуверенно.) Да нет, это исключено.

ДЕДОВ Отчего исключено? Прецеденты есть. Предположить подобное возможно.

ФЕЛИСТРАТОВ Не говорите так, господин Дедов.

ДЕДОВ Но ведь ты хотел разобраться?

ФЕЛИСТРАТОВ Нет, нет, этого не может быть!

Фелистратов забирается под койку.

ДЕДОВ Вот видишь, ты все понял. Сам. Ты умница!

Дедов направляется к постели Фелистратова и усаживается на нее.

ФЕЛИСТРАТОВ Да, да, да, да, да, да.

ДЕДОВ Так вот, дорогой Володя, представь себе, что господин Кандинский одиножды вышеописанным тобой способом проникает в болезнь и, взяв пациента за руку с ужасом обнаруживает, что кроме внешних, грубых галлюцинаций, существуют еще и скрытые глубоко и очень глубоко. А ты занят своей работой. Мы ничего не знаем о вашем, точнее твоем методе… да и знай, не имея медицинского образования, вряд ли могли бы чем-то помочь. Что же происходит тогда? А тогда происходит следующая пренеприятнейшая вещь. Доктор Кандинский остается там, куда стремился оказать помощь. Он сам становится галлюцинацией, бредом, голосом. У него нет пути назад. И ты уже не видишь его. Тебе невыносимо, ты мечешься, ты зовешь его. Но ничего невозможно уже поделать. Ты не подготовил для него пути отступления.