Александр Строганов - Сочинения. Том 10
- Название:Сочинения. Том 10
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Ридеро
- Год:неизвестен
- ISBN:9785448336935
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Строганов - Сочинения. Том 10 краткое содержание
Сочинения. Том 10 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Впрочем, это – слабость.
У Вас есть водка!
Это у меня нет ничего.
Ах, как жаль. Что у меня нет брата! Прости меня, Женечка Хрустальный, ты был лучше.
Ну как, скажите на милость, как я могу помочь Вам, люди?
Вы любите людей? Вы надеетесь на них? Но они же сами беспомощны!
Путешествие. Вот спасение.
Простите, не могу больше писать, меня призывают в дорогу.
P. S. Как-нибудь я Вам непременно покажу так называемых людей. Напомните мне.
А теперь, простите, спешу!
Спешу на помощь!
Письмо седьмое
Мудрый Стилист!
Я уже давал Вам знать о теперешнем моем увлечении людьми.
Это обстоятельство и придало мне сил в удивительном и полном опасностей путешествии в Палаты.
Забегая вперед, доложу, что до Палат я так и не добрался, а предписание было мною утеряно. Но, после случившегося, это уже не имеет значения, так как теперь все будет совсем по-другому, и даже само понятие «болезнь», вероятно, будет иметь совсем другое значение.
Теперь, когда все позади, и я переполнен впечатлениями, охотно берусь описать Вам это путешествие.
Не думайте дурно о поездах, не повторяйте ошибки моей молодости. Поезда – таинственные и честные дома.
Пассажиры, их постояльцы, так естественны в своей скованности. В общих вагонах они просто наги. Чтобы раскрепоститься, им необходимо разговориться или напиться, или уснуть.
Редкий пассажир лжет, чувствуя себя запросто в компании чужих глаз. Этот редкий пассажир наделен талантом лицедейства. Таких мало.
Я не говорю здесь о детях, дети – не в счет.
После птичьего вокзала в поезде оглушительно тихо.
Это оглушение не покидает меня до самого окончания путешествия. В этом великое мое спасение.
Такое ощущение, будто мозг покрыт толстым слоем ваты, и краски меркнут.
Боязнь перрона и людей его вскоре отступает.
Мучитель мой, зевнув, удобно располагается во мне ко сну .
Открывается дверь и входит Наблюдатель, самый главный Наблюдатель со щемящим взором и, (Ах!) в костюме железнодорожника.
У него шаркающая походка.
Он медлителен и угловат.
Он не насторожит, если даже облокотится на плечо или же приобнимет за шею и заглянет в самые глаза.
Если он шепнет что-то совсем тихо на ухо, наблюдаемый будет думать, что ему пригрезилось или спишет на сквозняк из тамбура.
Когда путешествие заканчивается, и мучитель, вздрогнув, озирается по сторонам , главный Наблюдатель исчезает, оставляя после себя свечение.
Позже не будет и свечения, но в памяти распустится еще один цветок.
Я люблю фиалки, но фиалки – редкость, лица все несчастливые.
В том вагоне были русские и нерусские, и восточные люди. Глаза нерусских людей поразили меня неожиданной бесхитростностью и усталостью, хотя веки их всегда тяжелы. Крайне бедно одетый восточный мальчик, столь рано повзрослевший и уже разочаровавшийся в наставниках, казалось, ехал один-одинешенек. Он вел себя самостоятельно и мудро. Первым из путешественников есть стал он. Его закуской был бережно припрятанный в некогда золотую ткань кукурузный початок.
Пусть странным покажется Вам, мудрый Стилист мое заключение, но именно этот восточный мальчик с кровяной корочкой на верхней губе, подвязанный цветастым женским платком, и был во всем вагоне самым близким мне человеком. Отдых от хаоса стал нашим связующим звеном.
Пустые узоры пейзажа, следующие мимо и вспять, ласкали нас безучастностью.
В мечтах наших не было игр.
Я бы хотел видеть его глаза в планетарии.
Точно так же как и я, он был противопоставлен.
Точно так же как и я, он был беглецом.
Бурная жестокость действительности, от которой он бежал, и вязкая жестокость действительности, от которой бежал Ваш покорный слуга, хотя и были разноликими, являлись одинаково неприемлемыми для наших песен.
Сказки наши, его – с луной и звездами и мои – с когтями и пургой, были ночными сказками.
Вот только я не знаю, как просить милостыню, и неподвижен телом.
Он же за время путешествия постоянно перекатывался по вагону, поблескивая, точно капелька ртути.
Оба мы по-настоящему не умеем плакать.
Этот мальчик, уверяю Вас, никогда не будет бросать камни в проходящие мимо поезда.
Поверьте, это очень важно, чтобы мальчики в детстве не бросали камни в проходящие мимо поезда.
Хранитель поезда не спал.
Хранитель был болен после похмелья.
Хранителя просто узнать. Это – уверенный человек. Человек, который знает, что поезд не сойдет с рельсов и птица не залетит в тамбур.
Хранитель всегда погружен во Вселенскую тишину.
Ему не приходится искать пьющих малознакомых или же вовсе незнакомых людей и заговаривать с ними, и рассказывать будущее, и выдумывать имена и даты.
Он лишен суеты.
Его найдут, когда это потребуется, потребуется ему.
Горе поезду, следующему без Хранителя.
Наш Хранитель был небрит, коренаст и влажен. У него были васильковые глаза и медное кольцо на указательном пальце левой руки.
Довольно скоро он сумел оценить всех пассажиров вагона и, не дожидаясь моих шагов навстречу, сам установил контакт таким образом, что смог, пусть и с паузами, беседовать с Наблюдателем, поясняя особенности путешествия и расставляя акценты.
Сперва похмелье его мешало беседе отсутствием достаточной сосредоточенности. Это продолжалось несколько минут, что-то около десяти, мне было трудно ориентироваться ввиду особого состояния.
Наконец, необходимые заискивающие люди оказались близ моего героя.
Они принялись нашептывать ему что-то на ухо.
К моему искреннему удивлению, один из них оказался человеконенавистником.
Они принесли спиртное. Водку или самогон.
Хранитель выпил, затем еще, потом они исчезли.
Я не видел их больше до самого конца следования.
Пил Хранитель маленькими глотками спокойно и величаво, словно это был горячий купеческий чай.
Проводив визитеров, удобно скрестив ноги, в облегчении, он пригласил к окнам хвойный лес, разом покончив с немытой обувью спутников и торчащими углами чемоданов.
Кукурузный початок восточного мальчика осветил его лицо.
– Обратите внимание на Мышь за моей спиной.
«Обратите внимание на Мышь за спиной» – первая после преображения фраза была адресована им Наблюдателю.
Я явственно услышал высокий голос Хранителя и увидел Мышь. Это была тучная белая Мышь с лакированной белой сумочкой в сухих лапках. Даже возникновение хвойного леса не заинтересовало ее. Пусть голова ее и была обращена к лесу, рубиновые глазки искоса пожирали кукурузу мальчика.
В дальнейшем, мудрый Стилист, я поведу повествование в двух лицах. Вы узнаете и голос Хранителя, и мой голос.
Без диалога Вы не почувствуете значимость происходившего в полном объеме, а мне это очень важно.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: