Петр Алешкин - Трясина Ульт-Ягуна. Роман

– Играть.

– В футбол? – поднялся Владик.

– Нет, мы уже в футбол наигрались… Ребята в офицеров играют!

– Я не умею…

– Все равно… Пошли!

Владик снова взглянул на окна избы, решая, нести книгу в комнату или оставить здесь. Он положил ее возле яблони и побежал к калитке.

– Тебя зовут как? – спросил Владик.

– Нюша, а тебя?

– Владик.

– Как?

– Владик!

Нюша хмыкнула:

– У нас так никого не зовут… Я думала – ты Коля!

– Почему?

– Так… Ты на Колю похож.

– На какого?

– На Колю, и все!

Владик был разочарован тем, что в деревне никого не зовут так, как его. Странно было и то, что он на Владика вовсе не похож, а похож, оказывается, на Колю.

– Во-он наша школа! – показала Нюша на темно-коричневую крышу большого дома, выглядывавшую из-за верхушек деревьев за прудом.

– Ты в седьмой перешла? – спросил Владик, взглянув на школу.

– Нет, я только в пятый!

– Да-а! – удивился Владик, девочка была с него ростом, и добавил: – А я уже в седьмой!

– Я в классе самая большая! – ответила Нюша, почувствовав разочарование в голосе Владика.

Они свернули за угол дома и пошли между заборов по узенькой ухабистой улочке. Издали слышались ребячьи голоса. Нюша прибавила шагу. Улочка кончилась быстро, и Владик с девочкой оказались на берегу речки. Неподалеку от них на пригорке толпились ребята с палками в руках. Один из них целился палкой в небольшую чурку, поставленную в отдалении на попа.

С этого вечера Владик подружился с деревенскими сверстниками. Утром, проснувшись, он выскакивал на крыльцо и заглядывал через забор в соседний палисадник, не видно ли во дворе Нюши. Если девочка была там, он одним махом слетал с крыльца и бежал за угол избы к забору, разделявшему палисадники, где с обеих сторон густо росла малина. Раздвигал колючие ветви Владик, пробирался к забору. В этом месте доски внизу прогнили от сырости и держались только на верхних гвоздях. Их можно было легко раздвигать и забираться в соседний сад. Нюша на другой же день после знакомства показала ему тайный лаз. Владик осторожно пролезал в дыру, прятался в малиннике и тихонько свистел. Нюша. услышав, бежала к нему. Владик с восхищением смотрел сквозь листья, как развевается от бега подол серенького сарафана, хлопает ей по ногам.

– Идем? – шепотом с бьющимся сердцем спрашивал у девочки Владик, сидя на корточках в малиннике.

Чаще всего Нюша, блестя глазами, кивала и шептала:

– Жди меня у пруда!

Но иногда она уныло приседала рядом с ним, и он чувствовал, как немеет его сердце.

– Валька не пускает… – не глядя на него, грустно отвечала Нюша.

У Нюши было два пятилетних брата-близнеца, за которыми со старшей сестрой Валей они присматривали по очереди.

В день отъезда из деревни Владик, как обычно, убежал с девочкой на речку. Безымянная речушка, огибавшая полукругом деревню, кое-где расширялась, образуя озерки с илистым дном. В одном из таких озерков купались ребята. Возле берега, там, где они входили в воду, дно было твердое, прибитое ногами, но под кустами возле камышей по-прежнему был ил. Ребята в воде часто играли в «нырки», играли и в тот день. Владика в воде поймать было не просто. Ловкий, гибкий, плавал и нырял он здорово! Мальчишки завидовали. В последний день в деревне он особенно резвился, старался для Нюши. В нем с утра жило волнение: сегодня нужно было сказать девочке, что он напишет ей письмо, и будет ждать ответ, а следующим летом приедет обязательно, но как сказать об этом, он не знал, стеснялся. Всякий раз, выныривая из воды, смеясь и вскрикивая, чтобы обратить на себя внимание «водившего» мальчика, он искал глазами Нюшу. Она стояла возле камышей в воде по пояс и следила за игрой. Под конец игры, когда у Владика зашумело в голове от воды, почти все мальчишки выбрались на берег и разлеглись в траве на солнце, подбадривая «водившего» мальчика Колю, мальчика щупленького и неприметного. От такого без труда можно было уйти, даже если он подплывет к тебе на расстояние вытянутой руки. Владик, ныряя стал раз за разом приближаться к берегу, где все еще по пояс в воде стояла Нюша. Коля гнался за ним. Едва Владик в очередной раз вынырнул из воды, как вдруг резко ударило в глаза черным. Рот и ноздри забило вонючей жижой. Владик задохнулся, захрипел, от испуга не понимая, что случилось. Но, услышав хохот, понял, что в него кинули грязью. Он нырнул, стал, лихорадочно дрожа, смывать под водой грязь с лица, выплевывать изо рта, прочищать пальцами глаза. Вынырнув, он увидел смеющуюся Нюшу, хохочущего Колю возле берега. Владик бросился к нему. Дрожь и ощущение позора не проходили. Коля – на берег! Владик догнал его и яростно толкнул в спину. Коля легко, как пустое ведро, полетел в кусты. Владик кинулся за ним, но его поймал за руку самый крепкий из ребят. Имя его забылось. Он задержал и крикнул, смеясь:

– Не трожь! Это не он!

– А кто! Кто! – злобно орал Владик.

Он рванулся, вырвался и снова кинулся к Коле, который в это время вылез из куста. Парень сильно толкнул Владика, и теперь он полетел в кусты в то же самое место, откуда только что выбрался Коля. Владик вскочил и бросился на парня. Тот ловко ухватил его за руку и вывернул ее за спину.

– Это не он, говорят тебе! Не он! – крикнул парень сердито.

– А кто же! Кто?! – крутился в его руках Матцев.

– Нюшка!

– Не ври! Пусти, гад!.. Врешь ты!

– Нюшка, скажи! – крикнул парень.

Владик перестал биться в его руках и взглянул на девочку. Она по-прежнему стояла в воде.

– Я… – ответила Нюша.

– Ты! – вскрикнул Владик.

– Я…

Владик рванулся, вырвался, схватил свою одежду и, не оглядываясь, бросился по тропинке к деревне. Вслед ему кто-то засвистел. Владик бежал, пока не стал задыхаться. Всхлипывая и икая, он спустился к реке, влез в кусты ивняка, раздвигая гибкие прутья, сел на землю и заплакал. Плакал он долго, чувствуя жалость к себе…

Лежа в спальном мешке на нарах, Матцев ощущал такую же горечь и жалость к себе, как и тогда, в детстве. В землянке было тихо. Только изредка слышались сонные вздохи десантников. Владик видел, что щели в брезенте, закрывавшем дверной проем, стали заметнее, яснее. Начинало светать. Владик пытался вспомнить сон, но ничего конкретного не вспоминалось, помнилось только какое-то неясно-счастливое состояние и вдруг – удар в лицо, мгновенный испуг, вонючая жижа во рту, боль и резь в глазах. И в этот миг он проснулся.

Так и не вспомнив подробностей происшедшего с ним во сне, Матцев, все еще хмурясь, потихоньку выбрался из мешка и начал снимать свитер, намереваясь заняться гимнастикой на берегу озера. Заметив, что Андрей Анохин тоже проснулся, открыл глаза, он подмигнул ему. Андрей улыбнулся.

Матцев втоптал в песок возле самой воды небольшое бревнышко, встал на него, присел на корточки и начал умываться. Вода, тяжелая, коричневая на вид, приятно холодила щеки, шею, грудь. Владик уже привык к темно-рыжему цвету воды таежных рек и озер. Неподалеку от него умывался, урчал Звягин.