Петр Алешкин - Юность моя – любовь да тюрьма. Рассказы о любви
- Название:Юность моя – любовь да тюрьма. Рассказы о любви
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Ридеро
- Год:неизвестен
- ISBN:9785448333958
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Петр Алешкин - Юность моя – любовь да тюрьма. Рассказы о любви краткое содержание
Юность моя – любовь да тюрьма. Рассказы о любви - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Скверно, братишка?
Рядом со мной сидит парень чуть постарше меня, чернявый, с реденькими усиками и чуть опущенной вниз нижней губой. Я качаю головой, показывая: да, плохо!
– Кличут тебя как?
Я чуть не сказал: Петя, но быстро сообразил, что мое имя легко обыграть: петя-петушок, петух на жаргоне – гомик, пидор и ответил быстро:
– Петр!
– Петруха, значица… А меня Толян, – протянул он руку.
Я пожал.
– Откуда ты?
– Из Масловки…
– Не слышал что-то… Где это?
– Рядом с Кисилевкой, – слышу я голос от стола.
Значит, к нашему разговору прислушиваются. С одной стороны, это меня ободряет, а с другой – заставляет сильнее напрячься.
– Шьют тебе какую статью?
– Драка… двести шестая…
– Хулиганка… значица. Баклан, бакланчик… пока мы будем звать тебя Белый, – провел он по моей голове рукой от лба к затылку, взъерошил волосы.
Я быстро пригладил их рукой. Волосы у меня за лето выгорели на солнце, были белыми.
– Ты, верно, слыхал, без прописки у нас нельзя… Получил жилплощадь, пропишись, будь добр!
– Раз надо… – жму я плечами, стараясь говорить уверенно. А внутри меня, помню, все напряжено, натянуто. Всеми силами я стараюсь сохранить достоинство, не унизиться. Страшно боюсь унижения!
Я слышал, что прописывают в камере железной ложкой по заднице, и решил терпеть.
– Пошли к столу.
Возле него поигрывал блестящей столовой ложкой высокий парень с прыщами на лбу и щеках.
– Сыграем в переглядки? – весело и насмешливо подмигнул он мне.
Я растерялся от неожиданности, не понял его.
– Как это?..
– Кто первым моргнет, тому пять ложек по жопе.
– А тебе-то за что? – ляпнул я.
В камере засмеялись.
– Ты сначала перегляди! – обиделся прыщавый. – Садись!
Мы сели напротив и уставились друг другу в глаза. Значит, прописка – это игра, а не простое избиение, тогда не страшно, думал я, глядя в его серые и какие-то мертвые, ничего не выражающие глаза. Всеми силами я старался не моргнуть, смотрел и смотрел в мертвенную пустоту его гляделок, смотрел до тех пор, пока они не стали расплываться передо мной, покрываться туманной мглой. Я чувствовал боль в глазах, сухую резь, но не моргал, держался. Я не понимал, что делаю глупость, наживаю себе врага, жестокого врага, поэтому с радостью услышал вскрик:
– Моргнул!
Я посчитал, что моргнул мой соперник. Но указывали на меня. В первый момент я хотел воспротивиться: я не моргал! Но решил не сопротивляться, начал растегивать брюки, под веселые возгласы сокамерников:
– Снимай, снимай! Пошевеливайся!
Радостный прыщ хлопал ложкой по своей ладони.
Я повернулся к нему со спущенными брюками и стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть. Кричать я запретил себе. Звонкий шлепок! Ягодицу обожгло, словно плеснули кипятком. Я глухо ахнул, хватанул воздух ртом, готовясь к новому удару.
– Ловко! – хохотали вокруг.
– Надевай штаны! Чего застыл! – кричали мне.
– А еще? – ляпнул я, делая голос бодрым.
– Понравилось? – смеялись все, а кто-то пояснил. – Десять секунд ты недотерпел, моргнул… Потерпел бы еще, выиграл!
Я быстро натянул брюки, с надеждой думая, что самое страшное позади. Прописан. Но не тут-то было. Чернявый Толян взял меня за локоть и подвел к стене, к батарее.
– Сыграй на гармошке!
Прыщ сзади постукивал ложкой по ладони. Слышны звонкие шлепки. Я догадался, что нужно не играть на батарее, а отвечать. Сыграешь – будешь посмешищем. Я сделал вид, что осматриваю батарею, потом, повернулся к Толяну.
– Наладь сперва басы!
Позже я узнал, что нужно отвечать «раздвинь меха!», но и моим ответом удовлетворились. Едва я ответил, как увидел, что прямо в меня летит веник. Я еле успел поймать его.
– Сыграй на балалайке!
Теперь для меня было совсем просто. Я швырнул веник назад с криком:
– Настрой струны!
– Молоток! – слышал я одобрительные возгласы сквозь смех. – Сообразительный!.. На дух его проверить надо!
Толян достал маленький складной нож, вместо ручки намотана тряпка, и протянул мне:
– Держи! – и крикнул однокамерникам: – Полотенце сюда!.. Завяжите ему глаза, да покрепче!
Мне обмотали голову полотенцем, туго завязали сзади.
– Вытяни левую руку перед собой ладонью вверх, – приказал Толян. – Вот так… Я буду считать до трех, а ты при счете три бей со всего маху ножом в ладонь!
– Зачем? – прошептал я. Внутри меня все трепетало.
– Бей, говорят! – жестко повторил Толян. – Размахивайся давай, поднимай руку с ножом!.. Выше… выше… Вот так! Начинаю считать! Раз… два… три-и!
В камере тишина.
Я, сжав зубы, ударил ножом в свою ладонь. Лезвие воткнулось во что-то твердое. Я выпустил нож и сорвал полотенце с лица. Нож торчал в книге. Вокруг вновь хохотали. А внутри меня все клокотало от ярости, от пережитого страха и напряжения. Это, видимо, легко читалось в моих глазах. Толян вытащил нож из книги и приобнял меня за плечи.
– Не кипятись, не кипятись!.. Надо ведь нам понять, что за кент к нам пожаловал: гнилой – не гнилой… Все, ты прописан!
– Это дело обмыть надо! – подсказал кто-то, видно, новый прикол.
– Хватит с него, – остановил Толян.
Еще больше зауважали меня после того, как в нашей хате появился Васька Губан, из Яруги. Он часто бывал в масловском клубе. Но я всегда сторонился его, невольно опасался. Вел он себя агрессивно и выглядел типичным уголовником.
– Это ты Славке ребра поломал? – удивился он, увидев меня.
– Я…
– Ну, бля, орел! – глядел он на меня с восхищением. – Как же он тебя соплей не перешиб? Ты же перед ним шибзик!.. У нас слух прошел: какой-то Петька Алешкин Славке все кости поломал! Я, бля, никак тебя вспомнить не мог. Что же это за амбал, думаю, в Масловке появился… Каратист, что ли?
– Дзюдоист, – ухмыльнулся я.
Суд был скорый. Судьи не выяснили только одно: из-за чего вспыхнула драка. Но они, впрочем, не упорствовали в поисках истины. Потерпевший и преступник налицо. Картина преступления совпадает в их показаниях. Преступник зверски избил потерпевшего. Сам считал, что забил его до смерти.
Когда меня привели в небольшой обшарпанный зал суда, я сразу же увидел на скамье Анюту. Она угрюмо сидела на второй деревянной скамье рядом с матерью Славки. Я не ожидал ее увидеть здесь и сперва растерялся, заволновался. Сердце заныло… На последнем ряду в уголке с заплаканными глазами притаилась моя мать. Мне ужасно жалко стало ее, ужасно горько. Глядела она все время на меня. Я улыбнулся ей и поднял вверх большой палец: мол, не волнуйся, я не пропаду! Мама покачала головой, словно говоря: дурак, ну дурак! Что же ты наделал?
Во время короткого заседания я старался не смотреть ни на мать, ни на Анюту, не травить свою и без того измученную душу. Изредка у меня возникала надежда: может, дадут условно, не отправять в колонию? Психологически я был готов к трем годам общего режима. Так определили мои опытные сокамерники. Так и случилось.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: