Александр Непоседа - В одно касание. Избранное

Перезвонила через два дня.

– Извини, я не смогу никак приехать. Мама – против.

– Алена, милая, я все понимаю. Скоро буду в Туле. Невероятно скучаю по тебе.

– Взаимно. Буду ждать.

Во время учебы проживал у Антона, в огромной квартире его родителей. Отдельная комната с окном в парк.

Последний курс института отнимал много времени, но, тем не менее, нашел паузу и набрал её номер.

– Здравствуй, необходимо встретиться. Сможешь?

– Да. Завтра в семь вечера у моего дома, в сквере.

– До встречи.

Долго бродили по аллеям, украшенным поздней осенью.

На ней было светлое пальто, подчеркивающее элегантность фигуры.

– Весной отбываю на Таймыр, с экспедицией, хочу закончить там свою диссертацию по геотектонике.

– Надолго?

– Месяца три, как минимум.

– Ты знаешь, твой друг…

– Что?

– Он знает мой телефон, неизвестно почему, часто звонит, ведет долгие разговоры с мамой, требует к аппарату меня, но я не подхожу. Что это?

Шилов был изумлен.

– Что же ты не сказала об этом раньше?

– Я думала, что это чудовищный розыгрыш. И бессильна изменить ситуацию. Ты, правда, ни при чем?

– Я? Как раз при чем. Ты необходима мне, понимаешь? Все мысли в свободную минуту обращены к одной, тебе, Алена!

Взял её ладони.

– Я люблю тебя. Люблю.

И начал целовать глаза, губы.

Короткие зимние встречи, снежные вечера сблизили настолько, что они, ища уединения, словно неприкаянные бродили по улицам, дворам, целовались в подъездах, мучаясь неразрешимостью любви.

В какие – то минуты, вздрагивая в его объятьях, обмирая, шептала.

– Довольно, проводи меня домой.

Провожала на вокзале. Весенний ветер волновал её юбку, волосы, и он целовал, вбирая и аромат, и вкус, смешанные со щемящим чувством расставания.

Увидев шагающего Антона, припала к груди Шилова.

– Возвращайся скорей, пожалуйста.

И пошла быстрым шагом прочь.

Из экспедиции написал два длинных письма, она отвечала.

Затем наступил напряженный период в работе, необходимые замеры, расчёты, работа над диссертацией захватила Шилова целиком.

Помощь ему оказывала юная практикантка Ксения. Приносила из библиотеки необходимые материалы, переписывала страницы, редактировала, проверяла выкладки и результаты экспедиции.

Лишь в середине июня, когда Антон засобирался домой, Шилов понял, что не успевает завершить работы.

Поэтому папку с черновиками и готовую диссертацию вручил другу. Для передачи в институт.

Что это было? Затмение?

Диплом, конечно, защитил, даже с блеском. А диссертация пропала. Впрочем, и необходимые черновики.

– С перелетом этим, с пересадками, ты же знаешь!

Оправдывался Антон.

Он еще не догадывался о главном.

Телефон её не отвечал.

Июльским вечером долго ожидал возле знакомого дома.

– Алена!

Вздрогнула, остановилась. Ждала, когда подойдет.

– Алена, здравствуй! Что происходит?

– Ты зачем пришел? Мне все рассказали.

– О чем?

– Об экспедиции, о том, как ты путался с этой практиканткой Ксенией. Дни ночи проводя вдвоем, якобы за работой.

– Кто тебе мог такое…

И Шилов осекся на полуслове. Внезапно всё встало на свои места. Просто и ясно.

– Прости!

Резко развернулся и побежал к ближайшей автобусной остановке.

Через полгода, будучи в Чуйской долине, встретив сокурсника, узнал, что Антон провел защиту диссертации, именно той темы, разрабатываемой Шиловым, после чего состоялась свадьба. Обжигающая новость выбила из колеи.

И не стал даже расспрашивать, кто была невестой.

Прошла еще одна жизнь. Шилов сумел добиться своего в геологии и в жизни. Дочь работает в крупной нефтяной компании, сын в Праге, занят медиа-бизнесом. Жена – врач, практикуется в частной клинике.

Привыкший к размеренности, однажды утром, за завтраком, раскрыв журнал, прочел воспоминания выпускника Тульского политеха за 1970 годы.

Таймыр, жестокие морозы, энтузиазм. Поиски истины.

Пробежав строки, наполненные бездарностью и пафосом, обратил внимание на автора.

– Ола ла! Антон Колесников!

Тут же, его должность в солидной компании.

И Шилов собрался в дорогу.

Стремительно поднялся с дивана. Подошел к столу.

Глядя на снующие пальцы печатающей секретарши.

– Скажите, как зовут жену Антона Николаевича?

И она, растерявшись от неожиданного вопроса, удивленно вскинув брови.

– Эльза. Они месяц назад жемчужную свадьбу отметили.

Ей чуть за тридцать. Но об этом знает она, да летящие навстречу снежинки. Трогательный силуэт, свежесть лица, изящность и лёгкость походки.

Взглянув, не определишь ни возраста, ни семейного статуса. Тонуть в глазах – ничего не сказать. Бездонность.

Из тех, что заставляет обернуться при утренней спешке, отыскивая её взглядом в толпе.

История, словно начатая акварель, со слабыми красками и размытая временем, известна лишь близким подругам, немногим сотрудникам по работе.

«Слава Богу, ни сочувствия, ни дружеской снисходительности».

Нейтральность диалогов; городские новости, косметика, модные сапоги для наступившей стужи. « Как они могут так много курить»?

« На третий день цветения сакуры, в воздухе цвета персика, над ледяной вершиной горы » – присутствие какой-то лёгкой тревоги, с ощущением холода и бесприютности.

Мысли путаются.

– Тебя к телефону!

Беспокойный был сон, стремительный, почти не запомнившийся. Чёрные ветви за стылым стеклом.

Хочется горячего чаю.

В высоком светлом здании, по ночам, из-за освещения, напоминающего средневековый замок, одна такая. Остальных забирают мужья, подкатывая к парадному на автомобилях к концу рабочего дня. Бип – бип! Закрывающиеся двери, взмах руки, хруст снега под колёсами.

Отрицая торопливость, плавно ступая по лестнице, поворачивает к универсаму. Кефир, галеты, фрукты. Медленно идя по людной улице, задерживается возле строящегося храма, откуда видна излучина реки, дальний берег, низкое солнце. Сверкающий лёд, заснеженность, белая пелена.

«Что? Вы ошиблись, я не Светлана».

Мягко улыбнувшись, уходит, уходит в сумерки, в свет фонарей, растворяется в сверкающей замяти.

Чуть зябко. От холодных огромных окон, от уличного сквозняка. От одиночества.

Знакомые, близкие уголки. Тёмные, с искрами отсвета рекламы. Пульсация времени, разбавленная непонятной грустью.

Впрочем. « Боже, завтра и послезавтра – выходные ».

Просыпаться, разметавшись на смятой за ночь постели, варить кофе. Стоя у окна, в короткой рубашке и босиком, смотреть вдаль, над крышами, в неведомый простор, до горизонта, словно ища невидимую звезду за недоступной чертой. За белоснежным дивным пологом, упавшим так рано в этом году.