А. Зарницын - Оккультные миражи

– Крутой, да? – уточнил задумчиво Захаров. Медленно выпуская табачный дым, чувствуя, как кровь ударила в голову и застучала в висках. Проснулась дремавшая лютая ненависть, которой он ненавидел подобных этому здоровенных детин, которые отравляют жизнь окружающим. Яростно защекотало в груди. – Я, ведь с тобой и по-другому поговорить могу, – прошипел он сквозь зубы.

– Ага, уже где-то слышал, – безразлично отозвался Зубов. Трогая огромную шишку в районе виска.

– Ну, как знаешь! – рявкнул Игорь. Вставая с перекошенным лицом.

– Ты, чего? – с опаской взвизгнул тот, втягивая бритую голову. Видимо, что-то подсказывало в оставшемся от пьянок мозгу побаиваться этого мента, уставший вид которого не так давно, так ввел его в заблуждение.

– А, ну встань суконец, – процедил майор. С металлом в голосе, подходя к задержанному.

– И не подумаю, не имеешь права, – огрызнулся тот. Шевеля влажными, опухшими губами.

В то же мгновение большой и указательный палец Захарова в долю секунды, словно стальные клещи, впились в ключицу верзилы и «взяли» ее на излом.

Вах! – крякнул тот, мгновенно уткнувшись лбом в край стола.

В ту же секунду, дверь со скрипом приоткрылась, а в проеме показалась озабоченное лицо старшины, с дубинкой в руках.

– Кается, падла, – проговорил морщась Захаров. Кивнув на скрюченного Зубова. – Об администрации СИЗО плохо отозвался.

– А-а-а-а, – протянул тот понимающе. – Я ему потом добавлю.

– Ну и? – спросил Игорь, когда дверь закрылась. И тут же, не смотря на боль в запястье, вогнал на такой же манер два пальца под нижнее ребро задержанного. – Будем говорить или подумаем?

– Удем, удем, удем, – сдавлено хрипел Зубов, вытаращив от боли глаза.

– А, я тебе не верю, – с сомнением прошипел Захаров. Глядя как побледнел от перехваченного дыхания допрашиваемый.

Захваты плавно двинулись в разные стороны. Пуговицы на рубахе Зубова оторвались и с треском подпрыгивая, разлетелись по полу. А у фирменных кроссовок без шнурков образовалась лужа мочи.

Уду, уду, – на из дохе шептал тот, с пеной на губах.

Майор отпустил допрашиваемого и, сделав шаг назад, предоставил возможность телу сползти в собственную лужу.

– Ты, свою крутизну в сортире показывай, а мне не стоит, не люблю я это. Уловил?

Здоровенный детина сидел на полу, и казалось, был занят только своей ключицей и ребром. Закусив губу, он раскачивался из стороны в сторону, молча плакал, но, услышав вопрос, энергично закачал головой в знак согласия.

– То, что ты овца, я и без тебя знаю. Но мне интересно, зачем вы за мной кружили? Кто же пастух твой? Вопрос понятен?

– Да, да, конечно, – затараторил тот, размазывая слезы. – Приказали посмотреть.

– Кто приказал?

– Валет и приказал.

– Он на ипподроме частенько тусуется?

– Да, у него там свой бизнес.

– На лошадок ставит?

– Ага, ставит, – ответил тот, шмыгая носом. – Ты мне кости поломал, гад.

– Скажи, спасибо, что не голову. Ему какой резон меня пасти?

– Я, правда, не знаю,

– Может Шаман попросил? – со сделанным безразличием уточнил майор, внимательно наблюдая за реакцией.

– Да, я то откуда знаю? Может и Шаман, – отозвался тот, пожав плечами. – Это их расклады и меня они не касаются. Мне Валет дал ключи от машины, показал твою фотокарточку, предупредил, что ты шустрый малый по части езды на машине.

– И, что?

– Ну и сказал, мол, катайся, посмотри, что за фрукт, чем дышит.

– Адресок, где живу, тоже дал он?

– Конечно, я б тебя еще сто лет не видел.

– Не хами, а то больно сделаю! Скажи лучше, где Шамана мне сыскать?

– А, черт его знает. С ним даже Валет только по телефону разговаривает, а мы то его и в глаза не видели. Ты мне, наверное, ключицу с ребром поломал, я дышать не могу, – простонал бритоголовый, заваливаясь на бок после очередной попытки встать.

– Я же тебя попросил из меня слезу не давить, – со злостью прошептал Захаров…, садясь на край стола, – А, то сейчас косточки в другую сторону разверну. Уловил?

– Уловил, уловил, – быстро ответил тот, шмыгая носом.

– Объясни мне как это Валет, с твоих слов, почти не видится с Шаманом, а под его дуду так пляшет?

– Да, хрен их разберет, – ответил Зубов. У Валета и спроси. Мое дело телячье, подай, принеси и в стойло.

– Не надоело на побегушках – то быть?

– А, ты не как на заводе работенку мне хочешь предложить? От гудка до гудка гнуться?

– Ну, насчет работенки мысль хорошая. Только тебе ведь сейчас на лесоповале корячиться придется за бесплатно. О работе надо было раньше думать.

– Если докажешь, – огрызнулся Зубило.

– Докажем, докажем. Ты мне лучше вот что объясни… Может Шаман с Архипом дружбу водил? Знаешь такого?

– Кто же этого придурка не знал? – шмыгая носом отозвался тот.

– Почему придурка? – удивился Захаров.

– Да, потому что с ним не возможно договориться ни о чем было. Он же сразу в морду дать норовил, скотина. Жил как скот и сдох как пес шелудивый. А насчет дружбы, ты чего-о-о? – протянул бритоголовый, пытаясь встать. – С быка упал, что ли? Архип Шаману в подметки «не уперся». Шаман – это величина, его кликуху даже Валет шепотом называет и то в своем кругу.

– Он, что в законе что ли?

– Не-е-е, его вроде никто не короновал.

– Пришлый, что ли?

– Я, правда, не знаю, у Валета спроси.

– Спрошу, спрошу, конечно, спрошу, – задумчиво проговорил Игорь, закуривая новую сигарету. – Ну, смотри сучара, если врешь, вернусь по кускам порву.

– Да, ладно тебе ужастики «плескать», – огрызнулся тот. – Дай лучше закурить.

– На, закури. А кого еще Валет просил «попасти»?

– Разные черти были, – ответил задержанный. Пытаясь прикурить дрожащими руками прыгающую сигарету.

– На дачах никого не водили?

– А, я почем знаю. У Валета и спроси. Лично я нет.

– А в салоне «Аленушка» быть приходилось?

– Да, он же для баб только, – хмыкнул Зубило, судорожно затягиваясь.

– Ладно, вот тебе пачка сигарет и живи пока.

Уже у самой двери Захаров остановился и, резко повернувшись, пристально посмотрел на Зубова, который с трудом пытался подняться с бетонного пола.

– Можно уводить, – бросил он старшине, выходя в коридор. – Ему что-то плохо стало.

На выходе из дежурки Захаролв позвонил в отдел.

– Да, Петрович, это я. Задержанный обыкновенный попугай, ничего особенного он мне не поведал. Сейчас еду в госпиталь, а потом приеду расскажу.

«Шаман, Шаман, нет, раньше не встречал» – думал он, направляясь к машине. – Сколько их развелось после развала империи? Шаманы, Валеты, Зубилы и им подобные уже решили, что поймали за бороду самого Бога. Кто-то лысину побрил – стал боевиком, кто-то пиджак малиновый напялил – стал «новым русским». Многие из них в свое время комсоргами были, сказки про коммунистический рай рассказывал, да про «загнивающий» капитализм на собраниях под красным стягом. Потом быстро сообразил, что к чему и из стяга пиджачок пошили. Теперь они вроде как перестроился и уже не ругают огульно такое явление как спекуляция. Теперь они сами бизнесмены, коммерцией занимаются. Теперь их мир – это акции, биржи, баксы, факсы. Их бывшие одноклассники и глазом моргнуть не успели, глядь, а они уже «новыми русскими» стали. Боевички до перестройки волосы носил по пояс, песни орали под гитару с портвейном. Но они тоже подросли и тоже перестроились на новый лад. И вот уже зовутся они не хулиганами, а боевиками. И в джентльменском наборе держат уже не только ножичек, а пистолеты да коротко ствольные автоматы. Жвачку научились жевать, наглеть на виду у честного народа. А, что демократия! Гуляй братва, ваше время прошло!>>