Роман Булгар - Пир во время чумы

Огневая подготовка – единственное, что в их дивизии проводилось почти неукоснительно. Нет, выше всего, конечно же, были занятия, как раньше говорили, по политической подготовке.

Новое независимое государство на свой лад кроило всю мировую историю и пылко желало плоды своих титанических усилий довести до широких масс и, прежде всего, до своих солдат и офицеров.

Там и гетман Мазепа стал не предателем, а истинным радетелем своего народа. Хотел выйти из-под власти московского царя и стать под руку шведского. Скандинавы, конечно, они же хохлам намного ближе по крови, чем кацапы. И Симон Петлюра, грабивший простых селян и полосовавший их нагайками, ходил в героях. Степан Бандера и вовсе стоял в том ряду вне всякой конкуренции с ореолом святого.

Весь народ сообща боролся с фашизмом, а дивизия СС «Галичина» воевала против Красной армии. И бывшие эсэсовцы стали героями. Вот про это и про многое еще другое рассказывали бывшие замполиты.

А на всех остальных занятиях могли ставить, а обычно всегда так и делали, жирный-прежирный крест. Техника вся в поле за отсутствием топлива и с целью его экономии не выходила. Механики-водители вождением БМД и других боевых машин не занимались. Тактическая и специальная подготовка не проводилась…

Ну и что, спрашивается, с них взять? Одним словом, пехота и все. Одно только у них название осталось, что воздушная. А вот разведчики постоянно занимались. То и дело шастали воины по всем окрестностям в поисках того, что еще можно стащить и упереть с собой.

Да еще инженерно-саперная рота в поте лица трудилась по своей основной специальности на постройке подсобных хозяйств и прочего…

А огневая подготовка, ежели связать воедино все его размышления, проводилась с единственной лишь целью создать неучтенный запас боеприпасов. А потом… потом его при случае реализовать…

Ближе к двенадцати часам дня все офицеры начали подтягиваться к центральной наблюдательной вышке. Начальник штаба батальона с шустрыми глазами бойко травил обычные в таких случаях байки.

Майор в свое время служил в Монголии. Тоже заграница. Только почти что своя, в Забайкалье.

– …Снабжение в полку было до края плохое. Или к нам не завозили, или начальство все разворовывало. Доходило до того, что бойцы, как крысы, по всем помойкам рылись…

Перед глазами многих присутствующих стояли примеры посвежее, из толпы заметили:

– Ну, Федотыч, у нас тоже не лучше. Тогда воровали и нынче не меньше. Ты лучше скажи, как там у вас было насчет бабья?

– Этого товару и там хватало. Молодые лейтенанты привозили с собой подруг. Где они их, прости… меня Господи, подбирали?

– Как это… где? – в разговор вмешался молодой задорный голос. – Известно где. По всем городским общагам…

Выдержав паузу, начштаба батальона подытожил:

– По всем помойкам, короче. Значит, женились они за месяц-два до выпуска на ком и кому что попало. Вот потом и начинали эти девки вовсю хвостами вертеть, ну, а их мужики по чужим бабам бегать. Такое творилось, что вспомнить страшно. Стоило кому-то на полигон выехать, как начиналась карусель. А многие так и жили открыто «шведскими» семьями, никого не стесняясь.

– А ты Федотыч, как жил?

Боясь завраться, майор малость замялся:

– Ну, я, мужики, в ту пору еще холостым лейтенантом ходил.

– Так ты тоже в свое время был ходок?

– Ну… – никак не подтверждая колкое заявление и не опровергая его, начальник штаба скромно пожал плечами.

– А как там, Федотыч, насчет местного населения было? Дикарки? Страшилища с узкими глазами шастали, что и смотреть не на что?

– Нет, почему же, – майор оживился, – крайне даже симпатичные монголки имелись.

Один из ротных скептически сплюнул, растер плевок сапогом:

– Не может быть. Привираешь, Федотыч.

– Ей богу, не вру. Кое-кто из наших ребят успел даже поджениться.

– Ну и как?

– А кто его знает, как оно было… – словно что-то вспоминая, майор неопределенно пожал плечами, а глаза его убежали в сторону.

– Так они, Федотыч, грязные, никогда не моются.

– О, напомнил. Случай у нас один занятный был. Служили в полку у нас два друга холостяка. Те еще ребята, скажу я вам. Познакомились они с монголкой, затащили к себе на квартиру, в однокомнатную хату. А она, девка-то эта, вся потом провонялась. Но красивая чертовка. И хочется, и колется. В ванну ее загнали. Сдуру сыпанули ребята туда горстку стирального порошка и отмыли ее. Аж хруст от чистой кожи пошел. А девка непонятно лопочет, смеется. Довольная…

– С придурью, что ли, баба оказалась?

Хмыкнув, начальник штаба покачал головой:

– Да нет, они ей вина дали. Дозу они не рассчитали или малость переборщили. Выносливой оказалась подружка. Утром отправили ее, а сами без сил завалились спать. Дело на воскресенье вышло…

– И все? – протянул кто-то, несколько разочарованный простым до обиды концом. – И что тут прикольного?

– Не все. Через неделю ребят с местной милицией нашли. У девки по всему телу странные пятна пошли. Думали, что заразное. Парней наших в комендатуру… – майор многозначительно замолчал.

– Ну и что с ними стало? – затеребил его сосед.

– А ничего. Разобрались. У нее пятна от чистоты пошли. Аллергия. После того, как ее отмыли…

Взрывы хохота долго сотрясли здание из стекла и бетона. У многих на глазах слезинки выдавило. Комбат Шувалов подковырнул:

– Федотыч, а одним из них, случайно, не ты ли шуровал?

– А что? – скромно потупившись, майор смешливо почесался в затылке. – Давно дело было. Разве все и упомнишь.

Фривольный треп не затих, не затух, эстафету тут же перехватил зам командира батальона:

– А у нас случай имелся… Служил я в Забайкалье. Приехали мы с другом в Читу. Приехать и не побывать в «Даурии» – считалось у нас западло. «Даурия» – коронное место, где всегда офицеры собирались.

– Думаю, что не только офицеры, – заметил комбат Шувалов. – Слышал я как-то, что, кроме нас, голытьбы, туда и приличные люди захаживали. Из тех, кого еще в «законе» считали… Только сидели они, понятное дело, в другом уголочке…

– Того не знаю. Сняли мы двух подружек. Я еще лейтенантом был. А друг мой – постарше. Вышло, что и подружки наши оказались одна моего возраста, а вторая точно, как мой дружок. Полное соответствие. Весь вечер с ними протанцевали. Взяли с собой водочки, бутылочку шампанского и девочек с собой потянули. А те и сами не противились. Активисточки. Приехали бабы в Читу на комсомольский слет…

Посидели они у нас, выпили. По общему согласию разделились. Та, что была постарше, осталась с моим дружком. А молоденькая девчонка со мной пошла. Смущалась, как пионерка юная, будто для нее все эти фокусы были впервые. Два года баба замужем, а кроме одной позы, где она лежит на спине, широко раздвинув свои ножки, ну, ничего девка не знала. Что за неотесанный чурбан числился у нее мужем?