Андрей Пшеничников - Притяжение Красной планеты. Рассказы, стихи, мысли

Но было чувство, которое иногда побеждало страх и заставляло человечков жить мирно. Это любовь. У человечков было признано считать любовь самым прекрасным и высоким чувством. И человечки любили, строили дома, занимались науками и вышли даже в космос. Но не думай, Голубая планета, они ещё нескоро смогут покинуть тебя навсегда, да и смогут ли вообще. Пока они привязаны к тебе, к твоему теплу. Но даже и тогда, когда они всё-таки покинут тебя, они всё равно навсегда останутся землянами. А пока… жалкий человечек, на краю Земли, на её тёмной стороне, стоит, задрав лохматую голову вверх, и видит тысячи звёзд. Как холоден этот мир. И как тепло на Земле, летней короткой ночью. Но холодный и безмолвный мир зовёт к себе человечка. Он слышит зов Вселенной. И он не так жалок, чтобы не принять его. Он готов…

Однако и это время прошло. Потому что всё когда-то проходит. И не видно уже того лохматого человечка на краю Земли, задравшего голову вверх. Вселенная перестала быть недосягаемой для него, и перевелись мечтатели. На смену пёстрым городам, похожим на мусорную свалку, пришли стеклянные, как лёд, города. Всё здесь было прозрачно и чисто. Да, человечки очистили тебя, Голубая планета, от грязи, потому что они стали чистоплотными. Но они не любили тебя, они не любили Бога, не любили они и себя. Человечки, жившие в стеклянных, как лёд, городах вообще ничего не любили, – они только думали. И не было слышно ни радостного ликования, ни тихого шепотка, ни гула, ничего, – наступил полный покой.

Хотя человечкам уже неведомо было чувство ненависти, они продолжали воевать, так как войны имеют и объективные причины. Правда, не было видно в твоём небе, планета, железных механизмов, несущих на свои крыльях смертоносный груз; не ползли эти механизмы среди твоих буйных трав, среди запахов этих трав; свободно дышали океаны, и не встретить было в их бездонных глубинах неслышно скользящих чёрных рыб. Нет. Начались бесконечные звёздные войны – безмолвная смерть в холодном мире Вселенной. А на Земле было по-прежнему тепло и уютно. Спокойно работал мозг в светлых лабораториях научно-исследовательского института. За стенами шумели своей хвоей сосны, и стучал дождик по бетонным дорожкам.

Но время шло. На Солнце начал выгорать последний водород. Оно стало остывать, краснеть и всё больше увеличиваться в размерах. На Земле наступил долгий тёплый вечер. Человечки стали покидать Голубую планету. И вот последний человечек поставил ногу на трап звездолёта, прощальным взглядом окинул ещё яркий пейзаж планеты. В его глазах отразился край зелёного леса, поле с буйными травами, с запахами этих трав, синяя искрящаяся вода быстрой реки, блестящие мокрые камни и ещё голубое небо с плывущими по нему лёгкими белыми облаками… Хлопнула крышка люка, и какая-то точка медленно исчезла в небе Голубой планеты.

Да, ещё долго продолжался тёплый вечер на Земле. Но опустели стеклянные, как лёд, города, не было здесь больше человечков, лишь доживали свой век старые роботы, да бешено метались мутанты в светлых лабораториях научно-исследовательского института.

Сумерки постепенно сгущались. И если бы в этот момент выглянуть из разбитого окошка заросшего травой домика на краю того самого леса, то можно было бы увидеть огромный диск красного Солнца, садящегося за край горизонта, и… умирающую землю.

Голубая планета скоро сгорела в солнечной короне, завершив, таким образом, последний круг своего существования. Что же касается человечков – землян, то они рассеялись во Вселенной и совершенно затерялись в её холодном и безмолвном мире.

Он сидел в автомобиле, совершенно спокойно. Звучала лёгкая ритмичная музыка, больше ничего слышно не было. Машина стояла возле аккуратного белого домика с палисадником, единственное росшее там деревце переливалось на солнце яркой зелёной листвой. Странно, что не было слышно шума листвы на ветру, звучала лишь лёгкая ритмичная музыка. Небо было светло-голубым, где-то вверху, за пределами переднего ветрового стекла светило полуденное солнце, но тепла он не чувствовал. Впереди, вдоль улицы, тянулись два ряда совершенно одинаковых белых домов, точно таких же, возле которого он стоял. Было видно, что улица, заканчиваясь, выходила на шоссе, где туда-сюда проносились редкие точки автомобилей. Это перемещение точек, да игра переливающейся на солнце зелёной листвы было единственным движением во всей этой, словно нарисованной, неподвижной картине.

Ладно, пора. Прокатимся.

Его рука сама собой включила зажигание. На фоне звучащей лёгкой ритмичной музыки послышалось сердитое урчание работающего двигателя, которое стало почему-то внушать некую неопределённую надежду и уверенность. Он нажал на газ, отчётливо щёлкнула автоматическая коробка передач, и машина тронулась. Его руки плавно вывернули рулевое колесо влево, улица с двумя рядами одинаковых белых домиков поплыла вправо, и автомобиль мягко выехал на дорогу. Через несколько секунд езды, от которой он начинал испытывать удовольствие, улица закончилась. Он миновал автобусную станцию с застывшими там людьми и, пропустив перед самым носом длинный рефрижератор с несколькими рядами колёс, вырулил на шоссе.

Стрелка спидометра поползла вправо, застыв на отметке шестидесяти миль в час. Населённый пункт с аккуратными белыми домиками, автобусной станцией и красной водонапорной башней скоро исчез из виду, как яркая картинка с открытки. Серая полоса асфальта прямой лентой уходила вдаль. По её сторонам бесконечной чередой тянулись зелёные поля с редкими фермами и группами деревьев. На светло-голубом небе появились белые угловатые облака, которые невидимый ветер гнал куда-то на запад. На шоссе попадались немногочисленные встречные автомобили, часто совершенно одинаковые. От всего этого постепенно становилось скучно.

Он проехал уже около тридцати миль, но ничего не происходило. У него совсем было испортилось настроение, когда он, наконец, обратил внимание на зеркало заднего вида. Там уже несколько минут виднелась оранжевая точка какого-то автомобиля. Это был первый попутный автомобиль, который он заметил, и этот автомобиль неуклонно приближался. Возникло ощущение, что здесь что-то не так, что что-то должно было случиться.

Ещё через десять миль пути подозрительная машина уже достаточно приблизилась, чтобы её можно было рассмотреть во всех подробностях. Это был большой кабриолет. В нём находилось, наверное, человек шесть, которые активно размахивали во все стороны руками. Странно. Он решил подпустить кабриолет поближе и уже через несколько мгновений сквозь звучание лёгкой ритмичной музыки, сердитое урчание работающего мотора и шуршание покрышек об асфальт расслышал тупые хлопки. Теперь стало понятно, что шестеро мужчин в тёмных костюмах, в шляпах с широкими полями, находившиеся в оранжевом автомобиле, не просто махали во все стороны руками, они стреляли во все стороны из револьверов. От этого открытия у него похолодели ладони, на лице появилась нервная улыбочка. Он судорожно нажал на газ как раз в тот момент, когда все шестеро мужчин разом начали стрелять в его сторону. Но он успел. Ничего не произошло. Кабриолет начал медленно отставать, затем он резко уменьшился, очевидно, затормозив, свернул на пересекавшую шоссе дорогу и быстро скрылся из поля зрения зеркала заднего вида.