Евгения Букреева - Красавицы и кубки

Перед входом в приемную президента Дмитрий Витальевич обернулся, словно производя последний смотр своим войскам, и пристально глядя на Арину, произнес:

– Девочки, я надеюсь, вы поняли. Ни слова о комиссии.

Арина вопросительно посмотрела на Настю, но та, успокоив ее едва заметным кивком головы, браво отрапортовала:

Если Ильин и заметил, с каким упорством Анастасия заменяла слово «комиссия» на фамилию «Хабибуллина», то предпринять ничего не успел. Из приемной послышался голос секретарши:

– Дмитрий Витальевич! Идите скорей! Все уже собрались, вас ждут.

– Роман Иванович, дорогой, – вступил в разговор Ильин, – Я не понимаю, о каком отказе идет речь? Управление Лаврентьевой не занимается вопросами комиссии.

– Вот как? А Анастасия Александровна знает об этом? – вскинул бровь Шилов.

Ильин полез в папку и достал оттуда забытую накануне Рошам заявку с резолюцией Насти и Арины.

– Позвольте, я поясню, – решительно влезла Настя, – Дело в том, что мы согласовали нетто-ставку. Фраза «при отсутствии комиссионного вознаграждения» – это стандартная формулировка, которая вовсе не означает, что мы запрещаем выплачивать комиссию. Оно означает только «нетто-ставка», и не более того. Управление всегда использовало данную формулировку, и до сих пор никто вопросов не задавал. А что касается тарифов…

Тут Настя пустилась в такие дебри, что я даже не буду пытаться воспроизвести ее речь. Она сыпала терминами и цифрами с такой легкостью, словно читала заученное в детстве стихотворение. Я перестала что-либо понимать почти сразу. Мне было неловко, что я одна здесь настолько необразованна, что не понимаю ни слова. К тому же очень хотелось пить, а на столе, прямо между мной и Дибенко стояла закрытая бутылочка минеральной воды и пара стаканчиков. Поэтому, вместо того, чтобы тупить над Настиной лекцией и мучиться осознанием собственной профессиональной несостоятельности, я стала размышлять, удобно ли взять, и вот так, прямо на глазах у всех, налить себе попить. Кто ее знает, эту бизнес-элиту, может, у них выпить воды считается признаком дурного тона, а бутылки со стаканами стоят на столе исключительно для понта или антуража. Или, может быть, сначала надо дождаться, чтобы воды выпил самый старший по статусу, как при дворе – придворные не приступают к трапезе, пока король не отведает блюдо первым.

Скоро, мне кажется, заскучала не только я. Все собравшиеся, включая президента, отчаянно боролись с зевотой. Только Шилов продолжал внимательно вникать в Настину высоконаучную лекцию.

– Тогда, Роман Иванович, боюсь, я не совсем понимаю суть ваших претензий, – невинно улыбнулась Настя.

– То есть, вы вчера не обвиняли Рошам Флюровну в том, что она… хм… как бы это сказать… некорректно решила вопрос с комиссией?

– Возможно, Рошам Флюровна не так поняла меня, – пожала плечами Настя.

– А что, решение о комиссии принимала Рошам? – искренне удивился Ильин.

– Конечно, нет, – поморщился Шилов, – Дело в том, – обратился он в Давыдову, – что этот договор – достаточно крупный, для того, чтобы мы могли пойти навстречу клиенту и согласовать минимально возможный тариф.

– Таким образом, – проигнорировал выпад Ильина Шилов, – В согласованном тарифе остается небольшой задел, порядка восьми процентов…

– Ну, хорошо. И этот задел позволяет нам выплатить комиссионное вознаграждение агенту, несмотря на упорное нежелание госпожи Лаврентьевой, ничем, кстати, не обоснованное. Ну, разве что, – и он многозначительно перевел взгляд с Насти на Дибенко.

– Вы ошибаетесь, Роман Иванович, – спокойно парировала Анастасия. – Если я высказала некоторые замечания по поводу комиссионного вознаграждения, то исключительно из-за моей уверенности, что произошла ошибка. Ведь все в компании знают, что Рошам Флюровна и Михаил Леонидович лично занимались этим договором.