Евгения Букреева - Красавицы и кубки

– Боюсь, что вы не совсем в курсе всех нюансов, – снисходительно улыбнулся Шилов.

Ильин кашлянул, и попытался остановить Настю, но та сделала вид, что не замечает шефа.

– И что же это за информация, позвольте полюбопытствовать, – подался вперед Дибенко.

– Имя агента, – выпалила Настя. Ильин рядом со мной шумно вдохнул воздух.

– Хотя, – добавила Анастасия, – я, конечно, могу и ошибаться. И если Михаил Леонидович просветит нас, что это за агент, полтора месяца назад подкинувший в компанию такого клиента, то, возможно, мы устраним это недоразумение.

Помощь пришла неожиданно. Президент, до этого не проявлявший никакого интереса к происходящему, внезапно очнулся от спячки:

– Ну, почему же, Дмитрий Витальевич. Страна должна знать своих героев. Мне вот интересно узнать, что это за агент, который получит весьма кругленькую сумму денег. Озвучьте нам его, Михаил.

Дибенко еще раз взглянул на Шилова, потом смерил презрительным взглядом бывшую жену и произнес:

– То, что Илья Беркович – мой старинный приятель, еще не значит, что он не может быть агентом, – насмешливо произнес Михаил.

– Что ты, Миш, я совсем не о том. Просто, я тоже знакома с Ильей, и даже дружу с его женой. Так вот, я буквально на прошлой неделе общалась с Соней, и она мне пожаловалась, что Илюша уже почти полгода безвылазно сидит в Израиле. Разве ты не знал?

– Любопытно, – заинтересовался Давыдов и вопросительно уставился на Дибенко, для которого эта информация тоже явилась неожиданностью.

– Думаю, этот вопрос мы обсудим отдельно, – вступился за Дибенко Шилов, неприязненно косясь на Анастасию.

– Я же говорила, что здесь просто какое-то недоразумение, – сладенько улыбнулась она, и я заметила, как они с Ариной довольно переглянулись.

– И, тем не менее, мне бы все-таки хотелось поднять тут еще один вопрос, раз уж мы собрались здесь, в таком составе, – произнес Шилов.

– А вопрос состоит вот в чем. Не кажется ли вам, уважаемые коллеги, что в последнее время согласование каждого договора перерастает в какую-то странную борьбу между Департаментом развития продаж и Управлением андеррайтинга и методологии?

– Да бросьте, вы преувеличиваете, – отмахнулся Дмитрий Витальевич. – Продавцы и андеррайтеры слегка враждуют в любой страховой компании, и это совершенно нормально. У продавцов стоит задача, как можно больше заключить договоров и выполнить план, а андеррайтер обязан минимизировать риски, то есть сделать договор наиболее выгодным для компании. Это столкновение интересов и позволяет иметь сбалансированный страховой портфель. Разве не так?

– Где-то ты, безусловно, прав, Дмитрий Витальевич. Но в последнее время я ловлю себя на мысли, что мы присутствуем не на обсуждении профессиональных моментов, а становимся свидетелями семейных разборок.

Я увидела, что пальцы Насти снова судорожно вцепились в край стола. Но она молчала, предоставив Ильину возможность самому вести переговоры по этому вопросу.

Жажда моя, к тому времени достигла предела. Я периодически теряла нить разговора, и не сводила тоскливого взгляда с вожделенной бутылки. Перед моим мысленным взором проносились видения запотевших от холода банок с кока-колой, чистейших искрящихся на солнце озер, журчащих среди леса ледяных родников. Аккомпанементом к видеоряду почему-то служила песня «Учкудук, три колодца». Страдания мои усилились еще и тем, что после сенсационного заявления Насти об уехавшем в Израиль агенте, Дибенко пододвинул к себе стоящую между нами бутылку, налил себе минералки и осушил полный стакан одним глотком. Думаю, что в тот момент, когда он проделывал эти манипуляции прямо перед моим носом, моя ненависть к нему вполне могла соперничать с Настиной. Тем более что он, утолив свою жажду, даже не потрудился поставить воду обратно, на центр стола, а небрежно накинув сверху крышку, оставил бутылку рядом с собой. И теперь, чтобы припасть к источнику, мне необходимо было буквально лечь на стол, чтобы дотянуться до противоположного края.

– В данном случае, быть может, – не сдавался Шилов. – Однако жалобы, увы, поступают регулярно. Вот, Сайфутдинова Рошам Флюровна, не далее как позавчера видела записку совершенно оскорбительного содержания.

– Рошам Флюровна, как обычно, неправильно все поняла, – отмахнулся Ильин. – Наверняка, речь шла о какой-то невинной шутке.

– Дмитрий Витальевич, дошло до того, что те из наших сотрудников, которые находятся в хороших отношениях с Михаилом, боятся ходить в Управление Анастасии Александровны, опасаясь весьма жестких комментариев в свой адрес от нее и ее заместителя – Арины Самойловой.

Я, наконец, решилась. Стараясь производить как можно меньше шума, я привстала со стула и попыталась преодолеть расстояние, отделяющее меня от воды. Удача была на моей стороне, мой маневр пока оставался незамеченным.

– Никогда ни я, ни Анастасия Александровна не позволяли себе лишнего в отношении кого бы то ни было, – очень натурально возмущалась Арина.

– А другие ваши сотрудники? – осведомился Шилов. – Вот, например, не далее как вчера принятая на работу Дарья Николаевна Танеева.

Взгляды всех присутствующих направились на меня. От неожиданности и неловкости оттого, что внимание на меня обратили именно в тот момент, когда я, распласталась на столе, одной рукой вцепившись в бутылку, как боец красной армии, собирающийся подорвать фашистский танк коктейлем Молотова, я вздрогнула, и выронила желанный объект.