Галия Керулен - Целитель

ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА В КОРНЕ ИЗМЕНИЛА СУДЬБУ СОВЕТСКИХ НЕМЦЕВ. РУКОВОДСТВО СССР ОБВИНИЛО НЕМЕЦКОЕ НАСЕЛЕНИЕ В ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ И ПОСОБНИЧЕСТВЕ ФАШИЗМУ, В ТОМ, ЧТО ОНИ В СВОЕЙ СРЕДЕ СКРЫВАЮТ ГЕРМАНСКИХ ШПИОНОВ И ДИВЕРСАНТОВ И НЕ ДОНОСЯТ ОБ ЭТОМ ВЛАСТЯМ.

28 АВГУСТА 1941 ГОДА ВЫШЕЛ УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР «О ПЕРЕСЕЛЕНИИ НЕМЦЕВ, ПРОЖИВАЮЩИХ В РАЙОНАХ ПОВОЛЖЬЯ» КОТОРЫЙ ПОЛОЖИЛ НАЧАЛО МАССОВОЙ ДЕПОРТАЦИИ НЕМЕЦКОГО НАСЕЛЕНИЯ В СИБИРЬ, КАЗАХСТАН, РЕСПУБЛИКИ СРЕДНЕЙ АЗИИ.

ЗА ПЕРИОД С СЕНТЯБРЯ 1941 г. ПО 1 ЯНВАРЯ 1942 г. БЫЛО ОТПРАВЛЕНО 344 ЭШЕЛОНА, – БОЛЕЕ МИЛЛИОНА НЕМЦЕВ – ИЗ НИХ В КАЗАХСТАН – 450 ТЫСЯЧ.

НА СБОРЫ ДАВАЛИСЬ СУТКИ, С СОБОЙ РАЗРЕШАЛОСЬ БРАТЬ САМОЕ НЕОБХОДИМОЕ – ТО, ЧТО МОЖНО БЫЛО УНЕСТИ В РУКАХ. ВСЕ ИМУЩЕСТВО (ДОМА, СКОТ, ДОМАШНЯЯ УТВАРЬ) ПОДЛЕЖАЛО КОНФИСКАЦИИ.

КАЗАХСТАН НЕ ПО СВОЕЙ ВОЛЕ СТАЛ МЕСТОМ ДЕПОРТАЦИИ НЕМЦЕВ И ДРУГИХ НАРОДНОСТЕЙ, МНОГОНАЦИОНАЛЬНАЯ ОКРАИНА СТРАНЫ ПРИНЯЛА МИЛЛИОНЫ ВЫНУЖДЕННЫХ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ, КОТОРЫЕ В СЛОЖНЫХ УСЛОВИЯХ ПРОХОДИЛИ АДАПТАЦИЮ К СУРОВОМУ КЛИМАТУ КАЗАХСКИЙ СТЕПЕЙ.

СВОБОДНОГО ЖИЛЬЯ БЫЛО НЕДОСТАТОЧНО, И ПОРОЙ ЛЮДЕЙ РАССЕЛЯЛИ В ДОМАХ МЕСТНЫХ ЖИТЕЛЕЙ, КОТОРЫЕ, ВОПРЕКИ ПРЕДУБЕЖДЕНИЮ ПРОТИВ ВСЕГО НЕМЕЦКОГО, НЕ УТРАТИЛИ ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ И ПРОЯВИЛИ К ПОСЕЛЕНЦАМ СОСТРАДАНИЕ, ОКАЗЫВАЯ ПОСИЛЬНУЮ ПОМОЩЬ.

ЧАСТО МЕСТНЫЕ ЖИТЕЛИ ПРИНИМАЛИ В СВОИ СЕМЬИ НЕМЕЦКИХ ДЕТЕЙ, ОСТАВШИХСЯ БЕЗ РОДИТЕЛЕЙ.

ТРУДОЛЮБИЕ НЕМЦЕВ, УВАЖИТЕЛЬНОЕ ОТНОШЕНИЕ К МЕСТНЫМ ТРАДИЦИЯМ, ОБРАЗУ ЖИЗНИ, КУЛЬТУРЕ – ВСЕ ЭТО ПОМОГЛО РАСШИРИТЬ ГРАНИЦЫ ОБЩЕНИЯ С КОРЕННЫМ НАСЕЛЕНИЕМ И НЕ ТОЛЬКО ВЫЖИТЬ, НО И ДОЛГИЕ ГОДЫ ПРЕБЫВАТЬ В СОГЛАСИИ С КАЗАХСКИМ НАРОДОМ.

ЖИЗНЬ ПОКАЗАЛА, ЧТО ПРЕДЪЯВЛЕННЫЕ ОБВИНЕНИЯ В ПОСОБНИЧЕСТВЕ ФАШИЗМУ ОКАЗАЛИСЬ НЕОБОСНОВАННЫМИ, И В 1964 ГОДУ СОВЕТСКИЕ НЕМЦЫ БЫЛИ РЕАБИЛИТИРОВАНЫ.

Осень 1941 года

Казахстан

За вековую историю небольшое селение на юге Казахстана превратилось в районный центр, но цивилизация мало затронула привычный уклад жизни кочевников. В душе они оставались детьми природы, крохотной ее частью, и жили по древним заветам предков: в гармонии с окружающим миром, бережно сохраняя свою неповторимую культуру и язык. И хотя большая часть людей уже жила в современных деревянных и кирпичных домах, в поселке остались и саманные постройки (строительный материал из глинистого грунта, высушенного на открытом воздухе, с добавлением соломы), напоминавшие о прошлом.

В стороне от дороги у дома стояла молодая женщина и звала дочь. Судя по внешности, она была не из этих мест. Каштановые волосы были убраны в высокий пучок, что делало ее открытое, чуть бледное лицо с лёгким румянцем, покоряющее своей доброжелательностью, ещё более выразительным. Глаза изумрудного цвета завораживали своей глубиной. Поверх платья она накинула пуховый платок, на ее ногах были резиновые боты, незаменимые в осеннюю слякоть. Она тщетно пыталась разглядеть в толпе свою дочь.

Мариам – так звали женщину – работала в поселке медицинской сестрой и пользовалась большим уважением у односельчан. Она слышала, что в район должны прибыть немецкие семьи, и среди которых была женщина-врач. Весть принесла надежду, что в скором времени прибывший специалист приступит к работе, и тогда она – Мариам – освободится от непосильной ноши исполнять обязанности заведующей амбулатории и у нее появится больше свободного время для семьи.

Ожидая дочь, женщина наблюдала, как люди собирались у клуба, оживленно обсуждая события дня. Но на приглашение односельчан присоединиться к ним она отвечала отказом, ссылаясь на плохое самочувствие. Причина была в другом. Она боялась самой себе признаться в том, что встреча с переселенцами вызовет у нее ассоциативные воспоминания о пережитом. В прошлом у нее было достаточно переживаний: Мариам так и не оправилась от потери родителей, маленького сына, ссылке близких родственников, и сейчас тревожилась за безопасность своей семьи. Ситуация осложнялась тем, что рядом не осталось никого, кто мог бы послужить опорой и поддержкой: муж и братья ушли на войну, и все испытания легли на хрупкие плечи Мириам. И никто не знал, как долго продлится война – месяцы или годы… Погруженная в свои мысли, женщина не заметила, как на небе появились тучи и начал накрапывать дождь.

А Дина, увлеченная происходящим, не слышала зова матери и с интересом разглядывала девочку лет пяти, которая робко выглядывала из-за спины брата. Малышка с любопытством и удивлением осматривала местных жителей в необычных одеждах, похожих на сказочные. Мужчины были одеты в теплые стеганые халаты, на женщинах были платья из фланели, а поверх платьев – разноцветные плюшевые безрукавки. Платки, завязанные узлом на затылке, закрывали волосы, на ногах плотно сидели сапоги из мягкой кожи с калошами. Окидывая взглядом толпу, девочка заметила Дину и робко улыбнулась.

Забыв наказ мамы не общаться с незнакомыми, Дина шагнула навстречу и крикнула:

– Как тебя зовут?

Подойти поближе Дина не решалась, недоброжелательный взгляд брата малышки сдерживал её порыв. Маленькая девочка, покраснев от смущения, крутанулась на месте и побежала к бабушке.

Знакомство не состоялось, но Дина не привыкла сдаваться, она была уверена в том, что скоро познакомится и подружится с незнакомкой. Оглядываясь по сторонам, Девочка обратила внимание на человека в военной плащевой накидке, но по войлочной шляпе и низким кожаным сапогам, которые носили мужчины в поселке, Дина догадалась, что он из местных. Мужчина стоял к ней спиной и разговаривал с женщиной. Она внимательно слушала и от волнения теребила пуговицу на шерстяном кардигане, который был накинут поверх платья в сине-серую клетку. Светлые волосы, которые выбивались из-под синей шляпки с узкими полями натолкнули Дину на мысль, что между женщиной и незнакомой девочкой есть какое-то сходство, и она решила подойти поближе, чтобы убедиться в этом. В мужчине Дина узнала Целителя, его низкий, музыкальный голос остался в её памяти с момента первой встречи, когда, доверившись его словам и мастерству, девочка быстро поправилась от тяжелой болезни. Разговор между Целителем и женщиной заинтриговал Дину. Стараясь не привлекать к себе внимания, девочка внимательно прислушивалась к их беседе. Некоторые фразы были на немецком языке, но кое-что Дина понимала (благодаря отцу, до войны преподававшему в школе немецкий и латинский языки). Целитель расспрашивал женщину о семье и их жизни, словно пытаясь найти связь со своим собственным прошлым. К большой радости Дины, Целитель посоветовал незнакомке общаться с Мариам и обещал помочь. Пока Дина вспоминала немецкие слова для обращения к женщине (она уже не сомневалась, что незнакомка была мамой малышки), Целитель ушел, а рядом с ней остался стоять председатель, который, с трудом сдерживая приступы кашля, стал рассказывать о правилах проживания в посёлке и о своей ответственности за переселенцев.