Владимир Гоголь - Жизнь прекрасна! Простая, незамысловатая история про…

Действительно, утром на могиле у Семёна была целая делегация. Жена, дети, родственники жены, несколько её сотрудников. Семён пристроился на памятнике, возле звезды, выкрашенной бронзовой краской. Посетители заботливо расправили ленточки на венках, поправили подсохшие буртики могильного холмика, зажгли свечку, налили стопку водки, прикрыли куском хлеба и поставили в чайное блюдечко возле памятника. Жена тихо всхлипывала в платочек. Даже в горе своём она была тихой и старалась никого этим не обременять.

Делегация дружно, за исключением детей, выпила за усопшего раба божьего Семёна. Опять все говорили хорошие слова о нём, сочувственные слова вдове. Звучало: «Бог дал – Бог взял!», «Отмучался!» и опять сочувственно вдове: «И ты отмучалась! Почитай целый год по больницам! Легко ли это!».

Выпили по второй. Загомонили, заговорили погромче. «Видимо, хорошо вчера меня поминали!» – прикинул Семён. «Вон, как на свежие дрожжи их растащило!»

– Звезда-то как сияет на памятнике! – воскликнул кто-то их посетителей.

– Неужели меня приметили? – подумал Семён. – Да, нет! Это солнышко так осветило свежевыкрашенную звезду!

Разговор людской слился в единый монотонный гул. Они выпили ещё, стояли, закусывали из принесённых с собой чашек-плошек. Только вдова с обступившими её детишками, молча стояли у свежей могилы. Им не было никакого дела до остальных, как, впрочем, и остальным до них.

– Да, чужое горе за своё не примешь! Чужую беду – руками разведу! – так сознание Семёна отреагировало на ситуацию.

С момента прибытия посетителей на свою могилу, Семён ощутил какое-то бремя, груз какой-то привязанности, какую-то связь с прошлым, с тем временем, когда он жил. Это было какое-то виртуальное чувство, даже не чувство, а непреодолимая тяга, раньше неведомая. Эта тяга глушила ту лёгкость, к которой он так быстро приспособился. Такое ощущение Семён испытывал, пока посетители не ушли. Он машинально проводил их уход. Нет, не взглядом, а сознанием-подсознанием, в чём он ещё не успел разобраться. Он всё воспринимал как бы со стороны, хотя так оно и было, но это было не взглядом со стороны, а восприятием событий нереальных, происходящих где-то и с кем-то, но вроде бы, как не с ним. К этому надо было привыкать.

После ухода посетителей, Семён почувствовал прямо-таки невесомость, опять вернулось ощущение эйфории, только многократно усиленное.

– Привет, Семён! Как всё прошло? – это Лика, совершая круги вокруг него, прямо-таки щебетала.

– Нормально! Чего опять веселишься?

– Тяжесть отпустила! Ощущение потери лёгкости меня растревожило. Наверное, так будет, когда нас будут навещать. Место встречи – наши могилы.

– Сообразительная ты!

– Мы, женщины всегда быстрее вас, мужиков, соображаем. Только не всегда нам это выгодно показывать. Сейчас-то, что уже…, – и Лика опять издала звук, отдалённо напоминающий вздох сожаления.

– Чего это ты присох к памятнику своему? Никуда он теперь не денется! Меня так и тянет ввысь, сильнее, чем все эти дни.

– Меня тоже! – признался Семён.

– Ну, что, помчались! Что там ждёт нас? – Субстанция Лики засветилась ярче, уже не мерцая, а светясь ровным ярким светом.

Семён понял, что с ним происходит то же самое.

И они вознеслись! Не было скорости, не было ощущения полёта, сопротивления среды. Не свистел ветер, не было никакого напряжения. Просто переместились и всё! Исчезло то, увеличенное ощущение лёгкости, на смену ему пришло привычное, обычное, к которому за это время стали относится, как к само собой разумеющемуся состоянию.

Там, куда они вознеслись, царил полнейший хаос. Хаос перемещений! Перемещались мерцающие, светящиеся субстанции, души людей, покинувших свою оболочку, а вместе с ней и тот мир суеты, забот, хлопот, неразрешённых проблем, незавершённых дел и массу всего прочего, что уже не имело никакого значения.

Перемещения происходили спонтанно, в том пространстве, что было возможно охватить сознанием, было несколько ярусов. Души пересекали эти ярусы, свободно перемещались из одного в другой, перемещались вдоль и поперёк каждого яруса. Различия пространства этих ярусов отмечались разными цветами зыбкого пространства, от бледно-голубого, до синего, до цвета аквамарин, затем переход в слабые зелёные тона, далее в розовые, жёлтые…. Неземная такая палитра красок. Это отдалённо напоминало радугу. Непривычные переходы одного цвета в другой. Если применить такое понятие, как горизонт, хотя слабо оно сюда подходило, то в одну сторону эти ярусы, с удалением, принимали более светлый окрас своих тонов, а в другую сторону, наоборот, темнели.

Семён с Ликой застыли в том месте, куда они вознеслись. Рядом перемещались души. В одиночку, парами, целыми толпами, вереницами. Кто-то исчезал из поля сознания, только успев появиться. Кто-то появлялся снизу. Некоторые из вновь появившихся душ застывали, осознавая, что с ними происходит, другие сразу перемещались выше по ярусам.

– Привет, новички! – раздалось уже знакомое дребезжание Игоря. – Я так и знал, что вы здесь застрянете!

– Привет, Игорь! Что это? Где мы? – спросила Лика.

– Это наше, а теперь и ваше вечное пристанище!

– Это и есть загробная жизнь?

– Нет! Понятие жизнь – понятие временное! Жизнь заканчивается смертью! А здесь вечное ваше пристанище. А то, что вечно, не может быть жизнью! Да вы не пытайтесь сразу во всём разобраться! Всё будет происходить постепенно, поэтапно. Оглядитесь, осознайте, чего вам хочется сейчас, что вас устроит.

– А Бог, он есть? Он здесь? Апостол Пётр, Ад и Рай существуют? – спросил Семён.

– Нет! – ответил Игорь. Здесь всё иначе, не так, как об этом говорят на Земле служители разных религий, сект, общин и прочего. Сами поймёте!

– Здесь все вместе, и грешники, и праведники? – спросила Лика.

– Скоро сами всё поймёте. Я ведь тоже здесь недавно. Всё самое страшное в вашей судьбе уже произошло и карта судьбы уже закрыта. А здесь вы сами себе найдёте место, которое будет вам соответствовать. Спектр очень широк и многообразен. Так же и ваш выбор.

– Привет, Игорь! – раздался рядом юношеский ломающийся басок. Ярким пятном светилось, немного мерцая, симпатичное юношеское лицо-душа.

– Привет, Юрочка! – продребезжал в ответ Игорь.

– Это что, свежие души?

– Да, они наши соседи по кладбищу. Я их вчера обнаружил там.

И, уже обращаясь к Семёну и Лике, Игорь продолжил:

– Это Юра! Он уже здесь давно. Я виновник его смерти. Невольно, – добавил Игорь.

Юра никак не прореагировал на слова Игоря. А тот продолжал:

– Сбил я его машиной, он в больнице умер, не приходя в сознание. Не видел я его, когда он из-за автобуса вышел. Глупо всё как-то произошло, быстро, непоправимо. В тюрьме сидел я за это. А вину свою до смерти чувствовал.