Виталий Гиззатуллин - Дверь открыта

– Мы ужесточаем меры по защите информации регулярно. Не потому, что нам так хочется, а потому что ситуация усложняется с каждым днем. Нам приходится вести борьбу.

– Наверное, трудно вести борьбу, если не знаешь, против кого.

Ева остановилась на площадке перед дверью, порылась в карманах, достала пропуск и в первый раз мельком посмотрела мне в глаза:

– Вы правы. В этом – вся проблема.

На ресепшн никого не было. Мы двинулись по длинному коридору – по обеим сторонам находились офисы. Ева шла быстро, при этом дергая плечами – у меня возникло ощущение, что она чего-то боится. Когда же мы добрались до её кабинета, закрыли за собой дверь, напряжение, как будто бы, спало.

Она села за стол, рукой махнула на меня – сядьте уже. Еще минуту она открывала ящики, что-то в них искала, перебирала бумаги, переставляла канцтовары на столе. Все эти действия явно были бессмысленны – я подумал, что так она успокаивается. Наконец, она выпрямилась, села поудобнее в кресло.

– Давайте текст, – она вытянула руку.

Прочитала она достаточно быстро, особо не вникая.

– Да. Вы знаете, все хорошо. Это то, что нужно. Но вопрос не в том, хорош текст или плох. Вопрос в том, сможете ли вы писать их в разном… эммм. Ракурсе? Ну вы понимаете меня.

– У меня есть подобный опыт. Вы, знаете..

Она махнула рукой:

– Я читала ваше резюме, да. Но вы себе не представляете масштабы. Это не ваши семь псевдожурналистов, за которыми стоит один редактор. Это тысячи людей. Интеллигенты, тусовщики, клабберы, ботаники, обыватели, фантазёры, спамеры, дебилы, в конце концов. Вы знаете, кто такие дебилы?

– Я примерно себе представляю…

– Это те, кто всегда стоит с левой стороны на эскалаторе в метро, не пропуская целые очереди людей вперёд, это те, кто в комментариях к любому видео на Ютюбе, что бы на нём не было, пишут одно и то же: «я бы её трахнул».

Последнее слово она произнесла как-то особенно громко. Я же, мне кажется, покраснел.

– Мне важно, чтобы вы это уяснили. Давайте так. Месяц – испытательный срок. Если за это время вы докажете мне, что способны быть тысячью людьми, дебилами в том числе, и, к тому же, не пропадёте, берём на работу.

Об этой вакансии мне рассказала девушка Аня. После спектакля, мы шли с ней по железной дороге на Грузинском валу. Точнее, она шла по шпалам, я придерживал ее за руку. Шли молча, было темно, по встречной дороге с Савеловского вокзала ехал красный Аэроэкспресс. В тот момент, когда он, гремя, поравнялся с нами, Аня крикнула мне:

– А что бы ты сделал, если бы вот прямо сейчас, в этот момент, я бы пропала?

Аня сделала серьёзное лицо и смотрела на меня, ожидая ответ. Я же нахмурился: этот вопрос мне за последние два года задали, наверное, уже человек сто.

– Да не знаю я. Домой бы пошёл. Чего ещё делать то?

Потом мы сидели на лавочке, пили пиво из банок и смотрели на железную дорогу. Ещё иногда – на небо. Сегодня оно отдавало синевой с фиолетовыми прожилками. Звёзд же снова не было. Тогда то Аня и рассказала, зачем позвала меня в театр. В компанию, где она раньше работала секретарём, требуется журналист.

– Или Блоггер. Даже не знаю, как это называется. А, вообще, знал бы ты, сколько мне лекций прочитали перед тем, как я сегодня встретилась с тобой. Конспирация, как на шпионском задании.

Я встал с лавки:

– Ты шутишь? Кому-то в Москве потребовался журналист?

Аня удивилась:

– Ну да. Им нужен. Садись, слушай, чего ты вскочил? Всё на самом деле очень просто. Не знаю, зачем все так к этому относятся…

Мы шли по ночной Москве – она и раньше всегда была безлюдной, но в последнее время, казалась, к тому же, пугающей. Аня мне рассказывала о друзьях, которые пропали за последнее время. Потом она громко возмущалась, негодовала и даже билась в истерике. Тогда мы долго стояли под деревом, шёл дождь, я прижимал её к фонарному столбу, пытался что-то говорить, но она ничего не слушала, только рыдала, вцепившись руками в мою куртку. Успокоилась лишь тогда, когда нас окатил водой из лужи проезжающий автомобиль. Его фары осветили темноту, и я увидел заплаканное лицо Ани. Машина скрылась за эстакадой, и вокруг снова стало темно.

Обожаю ночные супермаркеты. Даже несмотря на то, что ночью в них перестали продавать крепкий алкоголь.

Обычно туда я прихожу, когда закончены все гулянки-пьянки, прошу таксиста проехать чуть дальше назначенного места и остановиться у «Перекрестка».

Вчера я сделал так снова. И вот, в четыре часа утра качу тележку по безлюдному залу, попутно собирая продукты с полок. Тихо. Спокойно. Свет почему-то приглушен. Обходя бесчисленные стеллажи, я чувствую как растворяюсь в чём-то, а вместе со мной – чипсы, консервы и замороженные пельмени.

Именно в ночном супермаркете, как бы это глупо ни звучало, я чувствую себя так хорошо и свободно, как нигде и никогда.

Почему? Никогда не мог понять. А вот вчера, схватив очередной хрустящий пакет с замороженными овощами, вдруг вспомнил, что года четыре назад в это же время, но за тысячу километров отсюда, также беззаботно ходил по магазину вместе со своей любовницей. Любовницы нет уже давным-давно, но то невероятное чувство осталось. Вернулась та детская радость от непринуждённой и бесцельной ходьбы по застывшему супермаркету, от улыбок красивой девушки и предчувствия невероятного утра, которое мы обязательно проведём вместе. Так вот, оказывается, почему меня тянет ночью в супермаркеты.

– Меня пугает твой романтизм, Виталик, – Аня положила свой подбородок мне на плечо. Она незаметно подкралась ко мне сзади, пока я писал свой первый в жизни Блог.

– Ты что не спишь? Семь утра… Ты прочитала? Нормально?

– Неплохо, но это не то, что нужно. Для тестового задания не сгодится. Не должно быть никакого одиночества в текстах. А у тебя – пустой супермаркет… Люди, толпы людей, эмоции! Если уж ты сегодня пребываешь в таком настроении, то напиши про любовь… Но так, чтоб она была грозная и экспрессивная.

Мы валялись на постели, пока не прозвонил в третий раз будильник. Я гладил её волосы, а она тихо-тихо подпевала – за стеной кто-то включил Джеймса Бланта.

– У тебя все ещё остались соседи? – удивленно спросила Аня и улыбнулась.

Мне дико приятно, когда утром нечаянно нащупываю твой почти плоский горячий живот. Настолько, что не выдерживаю, целую тебя в мочку уха и прижимаю к себе, ты же томно мычишь сквозь сон в ответ.

Мне очень нравится, когда ты присылаешь посреди дня бессмысленную Смс с пожеланием доброго утра, хорошего дня или рассказом о том, как ты поругалась сегодня с кем-то в метро.