Басира Сараева - Только любовь

Единственной свободной подругой была неудачница Садагят, учившаяся на дневном отделении филфака госуниверситета. Ей не везло во всём. Каждую сессию она сдавала через знакомых, а если просьбы не проходили, студентка прибегала к зеленым, которые добывала только у клиентов. Сада писала в четырех газетах и делала сюжеты для радио. Она и ввела Нилуфар в курс дела внештатного корреспондента, не видя в вымогании денег ничего зазорного.

Парень вышел из машины и побежал к таксофону, вернулся через несколько минут с искренней радостью на лице, что не ускользнуло от внимания невесты. Жених не впервые заставлял ждать себя, отвлекаясь на телефон-автомат. Сев за руль, он включил магнитофон, в котором зазвучал известный блатной (без ненормативной лексики) хит «Доля воровская».

– Кто только не исполнял эту песню, – произнесла Нелли.

– Один покойный сочинил, другой поет, – ответил Фикрет.

– А именно?

– Говорят, автор – маштагинец Эльчин. Его ножом пырнули, умер от кровотечения [2] Реальный случай, имевший место в 1993 г. .

– Это я знаю. А кто поет?

– Кто-то из «Шестерки Умида» [3] Вымышленная группа. .

Нелли взяла из бардачка подкассетник и прочла цветной вкладыш:

– «Доля воровская» – Сейран Ульви.

Не раз видевшая фотографию группы на страницах газет и экране, она поставила палец на изображение упомянутого исполнителя:

– Страшило какой! По голосу не скажешь, что это он.

– Хотя они жили в Баку, выступали на свадьбах в районах и там же все погибли, – продолжил жених.

– Кажется, в Геранбое на мину наехали.

– Точно, – кивнул парень.

Они вспомнили историю, всколыхнувшую прессу больше года назад, но сразу же ушедшую в забытье.

Машина остановилась перед БГУ имени М.Э. Расулзаде [4] С 1991 по 2005 гг. Бакинский государственный университет носил имя идеолога азербайджанской государственности, председателя Национального Совета Азербайджана, публициста и драматурга Мамед-Эмина Расулзаде (1884–1955). . Жених и невеста вышли одновременно. Он пожал ей руку, не собираясь проводить до аудитории, как в первые месяцы помолвки. Будучи старомодным коренном бакинцем, он не любил целовать невесту в коридоре, а просто шел рядом. Но за последнее время держался с ней крайне холодно.

– Ты любишь ее?

– Кого?

– Кому звонишь всегда.

Парень растерялся, но не солгал:

– Мы не дети, родная моя. И если хочешь правду, нам с ней хорошо.

– Ее зовут Оксана?

– Откуда знаешь?

– Сада разнюхала.

– Так и знал, что эта назойливая муха…

Он не мог подобрать слов.

– Так оно и лучше, Фикуш. Я постоянно думаю о том, люблю ли тебя. То есть люблю как биби-оглу.

– И я люблю тебя, как дайы-гызы [5] Дочь дяди по матери. и спрашиваю себя, имею ли право наносить новые раны на твое сердце.

Как Нелли, так и Фикрет с удовольствием разрывали помолвку, которая нужна была только их родственникам, а им – разве что для престижа.

– Это убьет нашу бабушку. Знаешь, сколько раз я скорую вызывала, – растрогалась девушка.

– А тебя не убьет, если я женюсь на тебе и через год-два всё равно брошу?

На минуту он подумал, что она предлагает брак по расчету, разведется, заполучив ребенка, сделает карьеру журналиста и заживет, как поп-звезда. Но она также держалась строгих правил и, сняв обручальное кольцо, ответила решительно:

– Я за семью, которую строится на любви.

Он снова окольцевал ее безымянный палец:

– Оставь на память. Я всегда сомневался в нашей свадьбе, поэтому не выгравировал в нём наши имена.

Парень поцеловал девушку в щеку впервые на глазах у снующей толпы во дворе ВУЗа. Слышавшие его обещания уладить проблему в сердцах восхищались заботливым женихом, беспокоившимся о невесте, завалившей экзамен.

Абдул уже больше года жил и работал в селе Ипекйурд [6] Ипекйурд и Сурхабад – вымышленные топонимы. , охранял двор, убирал за скотом, обрезал деревья, а в последнее время и стирал одежду хозяина. Пожилые супруги Баладжафар-киши и Гызылгюль-хала [7] Слова «Эми», «дайы» – (дядя по отцу / по матери), «биби», «хала» (тетя по отцу / по матери) используются в значении «мужчина», «женщина» и т. д. также и в повествовательной речи. относились к нему, как к члену семьи, предлагая поселиться в доме, но он предпочитал сторожку у ворот рядом с гаражом с ветхим «Запорожцем».

Несмотря на обоюдную привязанность, жизнь слуги оставалась за туманной завесой. По словам участкового Бабира, его друг пришел в деревню, чтобы выбраться из депрессии – у него недавно погибла жена на восьмом месяце беременности, упав с обвалившимся балконом в доме брата. Мужчина в это время находился в отъезде, а когда прибыл, ее с серьёзной черепно-мозговой травмой только что поместили в реанимацию. Она умерла через десять часов, так и не придя в сознание. Ребенка изъяли путем кесарева сечения, но и он, также пострадавший от удара, не выжил. Когда Баладжафар-киши и Гызылгюль-ханум пытались спрашивать слугу о личной жизни, тот отвечал, что развелся с женой. Что бы там ни было, Бабир ручался за друга, божился, что он надежный и замечательный человек, пусть дружит с травками и иголками.

Сам Баладжафар-киши, страдавший тяжелой формой сахарного диабета (не зависящий от инсулина), доживал последние месяцы и прекрасно сознавав это. Неделю назад его выписали из больницы, где ампутировали правую ступню, а двумя месяцами ранее – большой палец той же ноги. В конце июля-начале августа старики перебрались бы к одной из дочерей, продав усадьбу людям, намеревавшимся скупить участки у нескольких соседей, чтобы построить зону отдыха. Абдул же планировал вернуться в Баку и попытаться начать новую жизнь.

– Жена, еще чаю! – приказал хозяин.

– А кто тебя в туалет поволочит? – раздался голос из кухни.

– Я не умер, отец, – произнес слуга, встав из-за стола, где играл с ним в шашки.

Когда он вернулся с чаем и медом, соперник уже убрал игру в коробку, подтрунивая:

– Проигрывал и нашел повод улизнуть.

– Сам ты проиграл, – ответила жена, достав коробку с домино. – Он же не сдался, а ты не стерпел.

Гызылгюль-хала размешала косточки домино и, обняв дворецкого, усадила перед мужем.

– Я за «спасибо» не играю, – улыбнулся Абдул. – Если проиграю, большой серый гусь – ваш.

Предприимчивый слуга не только увеличил поголовье хозяйского скота, но и завел свой, поскольку места было предостаточно. Когда он прибыл к этим людям, в просторных сараях обитали тощая корова и две козы, которых старики собирались продать; в одном из пяти курятников находилось 15 кур. Некогда богатый фруктами сад также пришел в запустение.