Олег Северюхин - В лабиринтах темного мира. Похождения полковника Северцева в трех томах

Какой-то древний француз воскликнул, глубокомысленно подняв вверх указательный палец:

– Шерше ля фамм! (Ищите женщину!)

Возможно, что первым был не француз, а кто-то другой, пришедший к выводу, что все зло и добро в женщине и фраза была совершенно другая, но те, кто умел писать, записали ее по-своему и стали тиражировать везде как высшее достижение философской мысли того времени. А в то время как раз свирепствовала инквизиция и поэтому фраза пришлась к делу, отправив на костер тысячи прекрасных женщин, отчего популяция женщин на Западе сократилась.

Две Талии в моем доме постоянно мелькали у меня перед глазами, не делая попыток найти своего дядю и показывая мне, что они настолько обносились, что все их прелести являются их единственным украшением.

Через три дня два моих менеджера Толик-Птолемей и Петроний, а по сути два резидента моей контрразведывательной сети, доложили, что обе Талии усердно трудятся на Марка Юлия Хромого (не Хромой, а Хромый), ведающего хранилищем тайных вещей римских императоров.

Вещей в его ведении нет никаких, но зато он свободно запускает руку в казну для оплаты услуг, оказываемых лично императору. Причем Хромый остался на своем месте от прежнего императора и не потерял доверия. Естественно, кто знает подноготную двора и может влиять на настроения, то человек этот весьма ценный и его хранить нужно. Похоже, что и аудиенции императора я удостоился с подачи господина Хромого.

Старшая Талия постоянно находилась на вилле, а младшая повадилась ходить смотреть, как работают гончары и резчики по дереву. С появлением в доме дам пропала моя ручка со стальным пером и графитовый карандаш. Самолично делал. Возни, конечно, было много, особенно с пером. Раньше, в доперестроечные времена перо одну копейку стоило, столько же стоил и коробок спичек. Графит я нашел и обрабатывать его несравненно легче, а деревянную оправу, то есть сам карандаш и школьник сделает, зато как много легче карандашом рисовать чертежи. Пропал и мой кисет с табаком.

Кто-то крутил мою подзорную трубу, в которую я веду наблюдение за местами работ. А потом я заметил, как младшая Талия, что-то прячет под камень недалеко от тропинки, а вечером кто-то со стороны города приходит и забирает то, что туда положили.

Все понятно и все старо как мир. Я под плотным наблюдением. Если я начну обрубать все возможности для наблюдения за мной, то меня попросту арестуют и подвергнут пыткам. Хотя, меня могли давно арестовать. Так и так, песенка моя спета, и нужно готовиться к худшему.

Правление Нерона, похоже, подходило к концу. Он казнил своих жен, патрициев, своего учителя Сенеку, травил христиан, а потом плюнул на всё и стал писать пьесы и трагедии.

Всё свое имущество я переписал на Петрония и Птолемея, которые были как «не разлей вода». А приглядевшись, я понял, что они еще и любовники и тщательно это скрывают это от меня.

Конечно, я рисковал. Западный менталитет предполагает, что если кто-то передал свои дела другому человеку, то он расписался в собственном бессилии, его место в доме престарелых или его нужно отвести в тайгу и бросить там, на съедение волкам, как в одной из известных стран, где отец и мать не являются близкими родственниками.

И это везде в порядке вещей. Старые башмаки снимают и выкидывают. Но на Петрония и Толика я надеялся. Мы все трое были бродягами, спавшими на сене под лестницами Колизея, дрались за деньги и перебивались случайными грошами, пока не стали теми, кто мы есть.

Если я не передам им имущество, то при моем аресте все перейдет в пользу императора, а так я просто гость у приветливых граждан Рима.

В Риме, как и в России, существует римское и российское право. Захочет кто-то из власть имущих присвоить себе что-то, то ему никакие законы не писаны. Через подставных лиц захватят бизнес, выселят из дома и пустят по миру. Прошли тысячелетия, а ничего не изменилось, пещерные законы правят миром. Одна разница, что римлянин во всем мире является римлянином – представителем мощной империи, а россиянин и в России никто, а за пределами России его еще и звать никак.

Часто россиянин за границей идет по такому же пути, как и я, достигая своим трудом существенных успехов, становясь известным и богатым. И вот тогда родина-мать, напыжившись, говорит:

– Вот видите, какие мои сыны, они нигде не пропадут и славу мне принесут!

Смотрят чужие люди на нее, смеются и говорят:

– Что же ты своих сыновей от себя оттолкнула, почему они от тебя к другим людям ушли?

Я оформил все бумаги, передал их Толику и Петронию и сказал, что просто беспокоюсь об их будущем, так как Талии неслучайно находятся у нас.

– Учтите это, – предупредил я их, – и вы вообще не знаете, кто я такой, а всё, что у вас есть, это вы заработали сами. Завтра я уезжаю надолго, но буду с дороги писать вам, а потом, может быть, и вернусь. Возьму с собой обоих Талий и того бесполезного раба. Хочу посмотреть мир в той стороне, где я еще не был.

Туристические поездки того времени были делом рисковым и не совершались в одиночку.

Сборы в дорогу растянулись примерно на месяц. А что вы хотите? Раньше жизнь текла размеренно, и никто и никуда не торопился. Если ты узнал, что неделю назад что-то и с кем-то случилось и ехать туда нужно дня три или четыре, то торопись, не торопись, а раньше, чем через неделю ты туда не доберешься. Так что один-два дня туда или сюда большого значения не играли.

Можно послать вестника, чтобы он, загнав с десяток лошадей, доставил сообщение на пару дней раньше, чем я прибуду куда-то. Так стоит ли игра свеч? Если бы речь шла о судьбе государства, то да. А если о судьбе простого смертного, то стоит ли так сильно напрягаться, чтобы прибыть через два или три дня после похорон человека? Судите сами.

Интернета нет. Электронной почты тоже. Самолеты не летают, поезда не холят по причине их полного отсутствия.

Чтобы добраться до Иерусалима, нам нужно было из Рима добраться до морского побережья в порт Остия. Там сесть на корабль и добраться до порта Яффа, где был хороший невольничий рынок. Просто как оптовый рынок по торговле людьми. Лужники, одним словом.

Морское путешествие не близкое. Нужно рассчитывать дней на десять при хорошем раскладе на парусно-гребном судне и, если не будет сильных штормов.

Еще нужно учесть, что в кораблях того времени не было отдельных кают первого и второго класса и все удобства для всех были собраны в ночных горшках для элиты и в общем качающемся сортире на корме судна.

Затем от Яффы примерно с неделю караванного пути до Иерусалима. Сначала с возвышенности Таелет откроется Храмовая гора, а потом и весь Иерусалим, славный лишь тем, что в нем был распят Иешуа а-Ноцри, Иисус из Назарета, который основал христианство, распространившееся по всему Древнему миру. Спасибо прокуратору Понтию Пилату, который Господом Богом был избран десницей, даровавшей миру человека, искупившего все совершенные до этого людские грехи.