Юрий Михайлов - Новые соседи. Рассказы – Новеллы – Миниатюры

…Она стояла у лестницы щитового облезлого домика, в руках пустая корзина. Увидела сына и будто споткнулась, как-то неловко засмущалась, сказала громко:

– А я иду тебя искать! Хотя здесь не заблудишься, радио орёт, всё рядом. Вот к завхозу зашла, он сразу купил корзину грибов, сказал, чтобы мы ещё парочку насобирали на обед для отдыхающих.

Валька смотрел на мать, какой-то странной она ему казалась: суетилась, поправляла платье, косынку то развяжет, то снова затянет узлом на волосах. Из дома вышел пузатый мужик в хромовых сапогах, тёмно – синем галифе и голубой майке с большими вырезанными подмышками. Мама заговорила жалостливым голосом:

– Вот, сынок, это дядя Семён… Десять рублей за корзинку дал. Он здесь – завхоз…

– Чё, сердитый-то, короед! Смотрит-то как, а? Защитник мамкин. Дам щелчок в лоб и не встанешь больше… Ха-ха-ха-хиии, – заржал, колыхая пузом, завхоз.

– Ну, что вы так-то, Семён Семёныч, – мать попыталась полуобнять сына, – он ведь давно без отца-то.

– А я всыплю своим-то, так и шёлковые! У меня с войны брезентовый ремень на спинке кровати висит, все видят… И помнят, кто таков отец! Юлой, бывало, завертятся, как стегану да с оттяжкой-то… – и без перехода пузатый закончил разговор, – ладно, иди, Раиса, жду ещё, минимум, корзину. Неси грибы сразу на кухню, вот тебе пять рублей.

– Это рыжики, Семён Семёныч! Я ж отборные, как в ресторан приношу, без червоточинки… А вы – пять рублей… – мать не успела договорить, завхоз её оборвал:

– Я тебе за первую корзину десятку дал, хватит, для столовой можно и оптом сдавать… И за удовольствие платить надо, а? Ха-ха-ха-хиии, – по-хозяйски ржал мужик, его лицо стало лилово-красным, он демонстративно одёргивал галифе, гладил руками по ширинке.

– Мам, идём отсюда, хватит стоять здесь! – закричал Валька, – не надо нам его пятёрки, мам, не надо… – ему каким-то чудом удавалось сдерживать слёзы, – боров жирный, погоди, приедет старший брат, он тебе пустит кровянку!

– Рай, успокой его! Иначе вздрючу шкета! – рассердился не на шутку завхоз.

– Только попробуйте, вы ещё не знаете, как мать защищает дитя? Не знаете? Тогда узнаете! – выпалила женщина и потащила мальчика к входным воротам.

– Вот сумасшедшие! – заорал завхоз, страшно матерясь, – валите отседа, грибники, хреновы! Нужны вы мне, хотел подкормить, рванину поселковую, так оне туда же, фу-ты, ну-ты, мы какие! Голь перекатная вы, вот кто вы! И не боюсь я вашего сына, подумаешь, курсант! Я сам старшина интендантской службы в запасе, командира дивизии кормил обедами на войне… Забирай своего ублюдка и не приходи больше никогда!

Валька вырвался из рук мамы, бросил корзину на землю и лупил кулачками по пузу мужика до тех пор, пока тот не схватил его за шкирку и не отшвырнул на несколько метров. Он лежал лицом вниз, плакал навзрыд. Раиса бросилась к сыну, присела рядом на корточки, гладила его по голове, говорила шёпотом:

– Прости меня, Валюшка, прости. Хотела, как лучше, чтоб поменьше горя-то знали…

Валька поднялся с земли, отряхнул брюки, подошёл к своей корзинке, валявшейся недалеко от лестницы. Дверь в дом – плотно закрыта, завхоз не подавал признаков жизни. Мальчик бережно собрал рассыпанные рыжики, подхватил корзинку за душку и пошёл к воротам дома отдыха. Раиса поплелась за сыном.

***

Вечером Раиса взяла сына с собой, когда обходила соседок и родственников, проживающих в рабочем посёлке, чтобы с кем-то рассчитаться за долг, а у кого-то попросить отсрочки до следующей получки. Сын, конечно, всё понимал, видел, как маме плохо и как она унижается. Постепенно гасли огни в окнах домов, первая смена начиналась на комбинате в шесть утра, проспать на работу – беда, в войну за опоздание могли отправить в лагеря. Старшее поколение рабочих впитало этот страх, они никак не могли перестроиться на мирный лад, спать ложились рано, не то, что молодые, гуляющие до полуночи. То и дело из открытых от духоты окон домов неслось в ночь:

– Нинка, марш домой! Проспишь смену, голову оторву!

– Маруся, домой, вставать рано…

Свободных денег, как на грех, ни у кого не было, а, может, мамины родственники и знакомые уже не верили, что она вернёт долг. «Всё, больше идти не к кому», – думала Раиса, присев на колченогую скамейку у завалинки дома. Она отвернулась от сына, притулившегося с краю, концами белого в мелкий горошек платка вытирала бегущие из глаз слёзы. Валька прижался к руке, гладил мать по плечу, бормотал:

– Ма, не плачь, не надо… Чёрт с ними, с паразитами этими, ззздохнут от жадности!

– Не ругайся, сынок, это их дело, давать или нет… А у нас с тобой завтра на хлеб и молоко ни копейки, все грибные денежки отдала за старые долги. Чем кормить тебя буду, горе, ты моё? Но к Оне не пойду, она барыга проклятая, прости, Господи, разденет прилюдно…

– Ма, да не переживай! – важно сказал Валька, – завтра я пару вёдер очисток продам коровнику, считай, на хлеб и молоко у нас есть, вершу проверю на речке, рыбки пожарим, ушицу сварганим…

Домой возвращались уже в полной темноте: в августе ночи становились прохладными, но с яркими звёздами и туманными завихрениями далёких галактик. Валька терзал маму про звёзды, а та смеялась:

– Да, что ты, сынок, у нас в деревне некогда учиться было, семьи по десять человек, кто нянчиться с малышами-то будет, мамке помогать с коровами, поросятами да птицей… Это ты учись да потом будешь мне рассказывать про небо и звёзды, про большие тайны. Только будь здоров на года да мамку не забывай…

Валентин всё успел сделать с утра: отнёс картофельные очистки хозяину коровы, получил два рубля, сбегал на речку проверить вершу, принёс двух налимов да щучку на полкило. По дороге, заодно, зашёл на кухню в общаге и в пустые вёдра вывалил из бака новые очистки от овощей для коровы. Когда вернулся домой, почувствовал дурманящий запах грибного супа. Мама в СУ перемыла полы и уже успела сварить рыжики, которые насобирал Валька. На столе стояла самая большая тарелка для первого блюда, после смерти отца её почти не доставали из буфета. Мама в цветастом переднике, в новой косынке хлопотала у плиты, расположенной в углу комнаты. Улыбаясь, позвала сына:

– Иди, иди ко мне! Прямо с папиной тарелкой, щас любимого супчика налью… Не спеши, я донесу до стола сама, чтоб не разлил да не обжёгся. Вот так и будем жить, сынок, и никто нам не нужен…

– И к пузатому больше не пойдёшь, ма? – Валька не мог не спросить, но по маминому лицу понял, мог бы и не спрашивать, – вот два рубля! Это обещанные, думаю, завтра тоже два заработаю, очисток уже полные вёдра! – немножко расхвастался сын.

– Спасибо, хозяин ты мой! Как супчик? – спросила мама.

– Обалденный! Но почему на молоке? – не удержался от вопроса сын.