Николай Ольков - Подлог. Собрание сочинений. Том 5

Это он в первую же уборку запретил гонять комбайны в деревню, а велел ставить по окончании работ в одном месте, но с пустыми бункерами, чтобы не искушать охочих зерном поживиться. Зато инженерной службе работы прибавилось, надо за ночь все стоянки объехать, комбайны соляркой заправить, смазку добавить, куда надо, воды в радиаторы залить и полную флягу поднять на мостик, ведро солидола оставить, чтобы комбайнер утром со шприцом все тавотницы обошел и прокачал смазку до каждого подшипника.

Это он договорился с властями, чтобы магазины и медпункты в деревнях открывались в шесть часов утра, и уборочный народ, (а кроме местных по месяцу и больше жили прикомандированные шофера, молодые работницы городских фабрик и просто студенты), мог до начала работ отовариться необходимым, и таблетку какую получить, если нужда в том есть.

Самую юную крестьянскую поросль, школьников, уборка брала в оборот, на складе всегда в это время работы много: надо зерно к вороху подмести, подтолкнуть его к транспортеру погрузчика, помочь шоферу полог в кузове заправить, чтобы до элеватора ценный груз не раздуло.

Пятую уборку проводит Панков, каждое поле знает, в голове свой план и порядок страды, это для начальства он велел агроному составить план, который утверждал аж первый секретарь райкома. Вечером побывает на тех полях, которые на подходе, и ночью передаст агроному, куда завтра перегонять комбайны. На складе дождется последнюю машину с зерном, последних комбайнеров домой увезет, тогда весь баланс на руках, сколько обмолочено, сколько в валки уложено, сколько зерна на склад поступило. До самого предела терпит нажим руководства: почему намолот большой, а государству отгружаешь мало? Панков начальников понимал, и они, вчерашние колхозные и совхозные лидеры, понимали его, но у каждого своя работа. Колхоз отгружал хлеб, если приходили машины автохозяйства, но своей ни одной не отпускал. Еще и силос закладывали кукурузный. И такая у Панкова была позиция: пусть лучше автомобиль постоит на полосе, подождет, когда комбайн даст длинный сигнал, что бункер полон, чем комбайны будут простаивать в томительном ожидании, теряя время и производительность. Когда дело доходило до звонка первого секретаря и угроз приехать и разобраться, Панков спокойно говорил, что хлеб весь подработан и в ворохах на складе, государство может быть спокойно, в Америку он его не продаст, так что волнения излишни. А сводку мы в три дня подправим, как только с обмолотом станем заканчивать. Панкову такие речи с рук сходили, потому что данного слова он никогда не нарушал.

Только раз позвонил он Ирине, пригласил посмотреть стройку. Встретились сдержанно, Алексей повинился, что совсем времени нет, что скучает по Ирине. Она кивнула, мол, поняла, прошли вокруг здания, второй этаж выкладывают мужики.

– На первом можно вести штукатурку, Алексей Павлович?

Он кивнул:

– Надо начинать. У меня сейчас бригада армян заканчивает ремонт коровника, ребята надежные. Но, Ирина Николаевна, зарплату придется вам выбивать.

Ирина шла впереди, остановилась:

– Научите, как? Санитарами их оформить?

Панков засмеялся:

– Не получится. Решайте в райфо по наличным деньгам. Правда, Ирина, мне такую сумму ничем не закрыть. Да и зачем подставляться? Попробуйте порешать, ведь Хевролин в курсе, поможет.

Зашли вовнутрь, Ирина показывала: это кабинеты специалистов, тут за толстыми стенами будет рентген, все удобно для посетителей. За перегородкой кухня, в столовую над ней надо соорудить лифт. В конце коридора с обеих сторон лестницы на второй этаж, с одной вход в стационар, где десять небольших палат на два человека, с другой опять кабинеты специалистов, а вот это – большая комната на три окна – кабинет заведующей.

– Нравится, Алексей Павлович?

Тот кивнул:

– Особенно лифт. И где вы его возьмете?

Ирина даже не удивилась:

– Не найдем – попрошу мастеров, не думаю, что у наших мужиков ума не хватит соорудить небольшой подъемник.

Панков покачал головой то ли от удивления, то ли недовольства.

Когда спустились, Ирина попросила:

– Возьми меня с собой в поле, я никогда не видела уборку хлеба. Вечером нас никто не увидит. Да, в конце концов, имеет право председатель показать врачу, как работают его люди?

Панков помолчал, усмехнулся:

– Ближе к темноте выходи на то же место, проедем, полюбуешься со стороны, чтобы, не дай Бог, никто не подошел или подъехал.

Свернул с торной полевой дороги, лесными тропками провел свой газик к полю, где работали пять комбайнов, да несколько грузовиков дожидались сигнала, еще стояла машина техпомощи и легковушка парторга. Панков заранее погасил фары, тьма поглотала их. Алексей обнял Ирину, прижался губами к щеке:

– Я так скучаю по тебе, Ириша. Поедем в наш домик?

Ирина аккуратно убрала его руки, проворчала с наигранной суровостью:

– Мы договаривались только полюбоваться уборкой, не мешай, Алеша, посмотри, как красиво.

Картина действительно была яркая, почти фантастическая, фары комбайнов выхватывали фрагменты грузовиков, копны соломы, первые березки на кромке поля, потом над комбайном загорался красный фонарь, сирена разрывала влажный ночной воздух, и уже мчался грузовик, освещая пространство впереди себя, резко тормознув под выгрузным шнеком. Ирина припала головой к плечу Алексея:

– Ты даже представить не можешь, как я счастлива. У меня интересная работа, ко мне хорошо относится районное начальство, да и местное помогает. И самое главное – у меня есть ты. Правда, ворованный, но все равно очень родной.

Алексей взял ее за руку:

– Ирочка, если ты согласна, я разведусь. Одно твое слово.

Ирина горько улыбнулась:

– Алеша, ты посмотри хоть на чуть-чуть вперед. Как только ты разведешься, тебя сразу снимают с должности, исключают из партии, работы нет, жилья нет, потому что жену с детьми ты из дома не выгонишь. И что мы будем делать? Из Березовки надо уезжать, и куда? Ты же умный мужчина, у такого решения нет перспективы. Да, я хотела бы стать твоей женой, но не такой ценой. Потому будем довольствоваться тем, что имеем. Твое приглашение в домик у озера остается в силе? – И рассмеялась счастливым смехом.

Наличные деньги всегда оставались проблемой, потому на заявку заведующей больницей о выделении пяти тысяч для оплаты отделочных работ заведующий районным финансовым отделом Гордеюк, крупный и довольно грузный мужчина с широким корявым лицом и большой бородавкой на правой щеке, отреагировал очень резко:

– До меня доходят слухи о вашем подпольном строительстве, удивляюсь, как это область выделяет такие суммы неизвестно, на что. И вы еще находите наглость идти ко мне за наличкой! Ни рубля не дам, да еще ревизию вызову, чтобы проверили вашу аферу.