Валерий Кузьмин - Лёгкость этой стрекозы

Говорят, что манит и волнует,
А моё краснеет, как взгянЁшь,
А кого-то просто зачарует,
Для меня с утра, как острый нож.

Что за рожа, грязная, не мыта,
Под глазами чёрные круги,
Видно, со вчерашнего побита,
И вскочили дружно волдыри.

Говорят, на зеркало кивают,
Я в нём точно на себя похож,
Но, бывает, тоже искривляет,
Трезвый, но я знаю – это ложь.

Мальчик в пруд пошёл купаться,
Он не знал, что в том пруду,
Живут чёрные пиявки,
Прилипают на ходу.

Сдуру влез он с головою,
И никто не подсказал,
Что играет он с судьбою,
Мальчик чёрненьким вмиг стал.

Облепили бедолагу
И сосут со всех сторон,
Мальчик очень горько плакал,
Но до дома не дошёл.

К вечеру два рыболова,
Карася пришли ловить,
И нашли сухого Вову,
Хорошо им печь топить.

Сухо, сухо в лесу, дней пятнадцать
уж с неба ни капли,
И напрасно искать, из-под моха
не лезут грибы,
Вот брусника дошла и все кочки,
как красные тряпки,
А вокруг все любители кучно,
сыпят ягодки те в кузовки.

Голубики поменьше,
но тоже с избытком хватает,
Но народец, как видно, забыл
иль отвык от неё,
Клюква только чуть-чуть лишь
бока наливает,
Но к морозцу созреет,
это время ведь только её.

Лес осенний, он манит своим ароматом,
Как прекрасно пройтись и коснуться
дыханья его,
И случайную змейку проводить
чуть испуганным взглядом,
А под вечер взгрустнуть,
как же было в лесу хорошо…

Может, бросить писать?
Нынче рифмы всё криво,
И начать лишь читать
Тех поэтов, что пишут красиво.

Повторять неохота
И даже чуть пошло,
Есть же много других,
Для которых всё это несложно…

На даче Лень жила по выходным,
И просто наслаждалась своей ленью,
До трёх спала, а после, словно тень,
Рвалась к столу и ела с наслажденьем.

Зачем трудиться, можно просто так
Весь день на койке, ведь потом накормят,
А что другие пашут – то пустяк,
Ведь я же Лень, меня и так запомнят.

Года прошли, а лень та не прошла,
Уж дача покосилась и осела,
Вокруг неё высокая трава,
И потихоньку дача опустела.

Всем надоело эту Лень кормить,
Уж слишком выросла,
но всё на том же месте,
Не хочет даже ручкой шевелить,
А возраст прёт, пора уж быть невесте.

И грянул гром и молнией сожгла,
Что оставалось дачей за минуту,
Но Лень лежала тихо, как всегда,
Вдруг прибегут и вытащат отсюда.

Дом затрещал от пламени в ночи,
Народ дивился, даже не вскочила,
Зачем спасать, всю жизнь ведь на печи,
Наверно, Лень всё это заслужила.

Неохота под пьяного мужа,
А кому с перегаром-то всласть?
Как бы чистенькой пяточкой в лужу,
Как с кармана чужого украсть.

Храп терзает в ночи и тревожит,
Вдруг к утру он затихнет совсем,
И подняться, быть может, не сможет,
И во сне отойдёт от всех дел.

Подостывшее тело толкаю:
«Эй вставай!»… а в ответ тишина,
Я привыкла ложиться у края,
Он же ночью и всё втихаря.

Распластался, а я всё надеюсь,
Вдруг очнётся, а вдруг он живой,
Может, снова о тело согреюсь,
Поздновато…, ушёл на покой.

И сложив его руки под свечку,
Помолясь на икону в углу,
Прочитала, чтоб быть человечку
Хорошо на том свете в раю.

Вот так счастье, нагрянет внезапно,
Захлестнёт, одуреешь, взревёшь,
И ошейником стянет, накладно,
Но ты терпишь, молчишь и живёшь.

Но кому-то оно так и нужно,
Чтоб прочувствовать всё до нутра,
А когда ты очнешься под утро,
Счастье смылось, осталось лишь мгла.

От того, что считалося счастьем,
Что лелеяли оба в ночи,
На обоях лишь темные пятна,
На диванах лишь клочья шерсти.

Мне б немного назад, мне б лет тридцать
откинуть и вспомнить,
Как росли на глазах и тянулись ко мне на
плечо,
Но назад тяжело, только память мне
может напомнить
И альбом, где есть фото детства их и,
конечно, немножко моё.

Незаметно и быстро, уже выше ростом,
Рядом с ними не мы, а другие,
с которыми им веселей,
И уже не назвать, как когда-то,
подростком,
Повзрослели они, не теряют по жизни
хоть наших корней.

Иногда позвонят и напомнят, что живы,
Как живут – непонятно
и кто же живёт для кого?
Ну, а мы, как всегда, всё в себе терпеливо,
Ведь душой они рядом,
но всё же чуть-чуть далеко.

Они когда-то с нами были,
Но почему-то тихо сплыли.

Почуял телом тёплую кровать,
Где половинка ночью отдыхала,
А утром потихоньку убежала
На йогу, мне оставив одеяло,
Напомнив СМСкой, что вставать.

Осадок сор семейных на душе,
Печально гложет, не даёт очнуться,
Вчера, казалось, можно оглянуться,
И разглядеть любовь на том конце.

Какой-то мелкий и ненужный спор,
И всё порушено, не бита лишь посуда,
Но всё же боль всё мучает, покуда
Вновь на постель не устремляем взор.

Радуйтесь, просто радуйтесь,
Жизнь одна, каждый день как век,
И потом на судьбу не жалуйтесь,
Что проспали, а ведь был человек.

Прокрути свою жизнь чуть обратно,
Что достиг и к чему ты пришёл,
Да, детей поднял, это отрадно,
Но для всех это только лишь долг.

О себе хоть чуть-чуть позаботься,
Дети выросли и разбрелись,
Что осталось? Какие-то горсти,
Все дороги в пути разошлись.

И блаженной Матрёной по свету
Побредёшь, чью-то боль замоля,
Никому до тебя дела нету,
Вслед посмотрят, чуть-чуть укоря.

У иконы молясь, чтобы вышло,
Чтоб кому-то опять хорошо,
Вспомнишь молодость,
шепчешь: «Всевышний»,
Вдруг поймёшь, что твоё всё прошло.

Какое в старости блаженство,
В руке перо и тишина,
Ты отдыхаешь и надежда,
К тебе идёт издалека.