Вера Попова - Порог

– Сознавайся, во сколько ты лёг спать?.. Ладно, ничего не говори и не стой на пороге, проходи в комнату.

– Нет, мама ещё не пришла. Жду с минуты на минуту.

– Тогда я подарю тебе ещё подарок – свой самый нежный поцелуй…

– Слава, – держа руку девушки в своей, тихо произнёс юноша, – мы должны сегодня же обо всём рассказать Софье Михайловне, дольше тянуть нельзя. От её реакции зависит, уезжать мне на учёбу или остаться здесь с тобой. Утром пришёл вызов из института.

– Славка, мне кажется, ты совершенно не представляешь всей серьёзности создавшегося положения! Ты соображаешь, по сколько нам лет? Ты понимаешь, что мы целиком и полностью зависим от родителей?

Игорь ходил по комнате взад-вперёд, в волнении потирая руки – он страшился встречи с Софьей Михайловной, совершенно не представляя, какой последует реакция с её стороны на то, что они с Мирославой натворили. Ответственности он не боялся, его не покидала необъяснимая тревога за девушку.

– Игорь, а ведь я так и не услышала до сих пор: ты сам-то рад или не рад? Мне очень важно это знать?

Мирослава настолько была поглощена своим счастливым беременным состоянием, что совсем не обратила внимания на то, как месяц назад воспринял Игорь своё будущее отцовство. Она была абсолютно уверена, что в своих чувствах они идентичны, как однояйцовые близнецы. С внезапно зародившейся тревогой следила она за передвижениями молодого будущего папаши.

Игорь повернулся к Мирославе. Он знал, каким холодным может быть голос любимой, но в данный момент это был не просто голос-холод, а самый настоящий лёд. Перед ним сидела не мягкая и ласковая подруга детства, а величественная Снежная Королева.

– Родная моя! – опустился он перед нею на колени. – Да я какой уже день представляю себе нашу дочь! Какие у неё крошечные пальчики, как она спит, как лежит у твоей груди, сладко причмокивая, как плачет… Большего счастья я и представить себе не могу! Как ты могла усомниться в моей любви к вам? Но… я боюсь.

– Я не знаю, почему страх зажал мою душу в клещи…

– Да? Я не знаю, наверное, бывает… Но у нас-то дочь… Конечно, дочь!

В дверях стояла Софья Михайловна, которая только что вошла и услышала последние слова Игоря. Она стояла и, улыбаясь, смотрела на молодых людей. Что лукавить, ей нравился друг дочери: верный, надёжный, как Санчо Панса.

– Я думала, вы уже стол накрыли к празднику… С днём рождения, дочь моя! Семнадцать лет – какой чудесный возраст! Я и не заметила, как быстро пролетело время! Не успеешь оглянуться, как внуки появятся!..

Игорь с Мирославой переглянулись: однако бури не будет, а козырная карта сама шла в руки.

– Да, мамочка, ты не ошиблась, ровно через пять месяцев ты станешь счастливой бабушкой!

– Ха-ха-ха! – весело рассмеялась Софья Михайловна. – А мне нравится ваша шутка! Сейчас мы её обмоем вместе с днём рождения. Я «Шампанское» принесла, полусладкое. Вы окончили школу, уже полувзрослые, так что по бокальчику можно.

– Нет, Софья Михайловна, это не шутка, – встал с дивана Игорь, – так уж получилось, что мы с Мирославой действительно ждём ребёнка… к Новому году…

В воздухе повисла затяжная пауза. Игорь стоял перед взрослой женщиной, загораживая собой её дочь, готовый на любой выпад и даже физические действия насильственного характера. Софья Михайловна внезапно сильно побледнела, схватилась обеими руками за спинку стоявшего рядом стула и закрыла глаза.

– Получилось, значит… накаркала-таки Матрёна… Счастливая бабушка, говорите… и сорока ещё нет… был когда-то аист, пришёл Дед Мороз…

Лицо Софьи Михайловны меняло окраску каждые тридцать секунд: бледность закрывали сначала ярко-красные пятна, затем лиловые, под глазами появилась жёлто-зелёная подводка, и снова кожа становилась светло-серого оттенка.

Молодые люди не поняли, причём аист и Дед Мороз. От вида матери стало страшно, они тесно прижались друг к другу, не зная, что предпринять – на их глазах моложавая красивая женщина превращалась в Мару, богиню зла, гнева и обмана.

– А ты спросила меня, хочу ли я стать бабушкой!? – глаза Софьи внезапно широко открылись. Злоба и ненависть, долго накапливающиеся внутри, нескончаемым потоком хлынули на Мирославу.

– Мама!?.. Семнадцать лет назад твой папаша Ванька не спросил меня, хочу ли я быть мамой чужого ребёнка! Он просто притащил тебя невесть откуда, трёхмесячную и замухрыжечную, в дом и заявил, что его дочь никогда не будет жить в детском доме! А ты не нужна была мне, не нужна!!! Мне было хорошо только с твоим отцом! Я просто смирилась до поры до времени, потому что могла оказаться на улице – у твоего доброго отца было жёсткое сердце, когда дело касалось детей. Ха- ха-ха… Да, я не могла их иметь… не могла…

Теперь пришла очередь бледнеть Мирославе. Она без сил опустилась на диван, положив правую руку на живот, который чуть-чуть округлился под натянувшимся платьем.

– Я смотрю: яблочко от «яблоня» недалеко откатилось! Точно так же поставило перед свершившимся фактом! – Софья Михайловна подпёрла руками крутые свои бёдра и язвительно в упор смотрела на падчерицу, стараясь побольнее ударить её под дых тяжеловесно-злыми словами. – Хочу напомнить, дорогая моя Славушка, что ты как бы ещё несовершеннолетняя. По закону тебе не доверят воспитание ребёнка, а это значит, что опекунство будет оформлено на меня, твою маму. А уж я постараюсь сделать всё для того, чтобы твоё дитятко оказалось в детском доме! Тебе не кажется, что таким образом справедливость восторжествует? Согласись, дорогая Снегурочка, что я права? А твоего Деда Мороза я привлеку к суду за совращение несовершеннолетней дочери, и пойдёт наш Игорёк сидеть не на институтскую скамью, а на нары! Ха-ха-ха!.. Ну? Что скажете, Новогодние герои-любовники? И не забывайте, у меня есть деньги и связи, а у вас нет ничего, ничего, ничего!!!

– Вы ошибаетесь, Софья Михайловна, у нас есть то, чего нет у вас и, к сожалению, уже никогда не будет: молодость, любовь и счастье – наше главное богатство, которое никакими деньгами нельзя оценить. Зависть вас гложет, вот вы и злобствуете. Да, некоторые законы сейчас против нас, но в каждом правиле есть исключения и, надеемся, они работают. Кроме того, я настоятельно советую вам вспомнить о законе «бумеранга» и посмотреть простой детский мультфильм «Золотая антилопа». И потом, мне уже восемнадцать, и я имею полное право быть отцом моего собственного ребёнка.