Александр Жеглов - Однажды начав

– Так надо.

– А Серега где? – спросил про своего телохранителя.

– Серега у шефа остался – первое, что пришло в голову, сказал Стас.

– И зачем вам все это? – тихо выразился Никита, глядя в потолок.

– Служба. Работа у нас такая – это наш выбор.

– Неудачный выбор, понимаешь, неправильный. Как тебя там величали? – Спросил, хотя помнил его имя, желая показать свой статус перед ним.

– Для тебя, я Стас, – стараясь войти в доверие, тот ответил ему.

– Послушай, Стасик, бросай ты эту работу. Копейки же получаешь, думаешь, не знаю, – серьезным тоном, чуть подкашливая, сказал Никита.

– Каждому свое, – убавляя голос, коротко ответил Стас, – а ты доволен своей работой? – Он издали хотел подойти к основному вопросу: «чем конкретно они занимаются?».

– Я? Конечно, доволен! – Широко открыв глаза, продолжил Никита, – ты знаешь, сколько нам бабок Влад уже отслюнявил за одно дело? Кучу! И это только половина! Понял? Половина! – Горделиво сказал Никита. Если бы ты только знал, сколько у меня на черный день припрятано.

– Тише, – приложил палец к губам Стас. Нежелательно было, чтобы в эту минуту зашел кто-нибудь из медперсонала: уж слишком разговорчивым оказался Никита, откровенничал с ним, как с братом.

– Что ты меня затыкаешь?

– Ну что ты, Никита, никто тебя не затыкает, просто, ты так говоришь, как будто миллионами ворочаете.

– Ха! Миллионами? Миллиардами! – Еще шире открыл глаза. – Да, что ты понимаешь?

– Ладно, ладно, – сказал тихо Стас, улыбаясь, – пусть будет по-твоему, – хитро, как бы, не поверив его словам, подошел к койке, делая вид, что поправляет одеяло, а на самом деле, не хотел упустить ни одного слова, о чем говорил прерывистым тихим голосом раненный Никита.

– Не веришь? – нахмурил брови из-под бинтов обидчиво.

Стас посмотрел ему в глаза и ничего не сказал, ожидая услышать продолжение. Никита отвел взгляд в сторону, затем повернулся, посмотрел Стасу в глаза и монотонно продолжил:

– Мой шеф кого-то кинул с большим размахом. Он в бумагах – волк. Многого я тебе не скажу, да и сам не все знаю и тебе не надо знать. Поверь, ты мне за это еще «спасибо» скажешь: мало знаешь – крепко спишь.

– Понятно, – с серьезным лицом сказал Стас, ему было уже не до улыбки.

– Я сам грешник с большой дороги. Я думаю так: вместо того, чтобы просить у Бога какую-то вещь, я ее украду, а затем попрошу прощения, чтобы зря не беспокоить его по мелочам, а то у него и без моих запросов дел хватает. Но! – Подняв серебряный православный крестик на нитке с груди, Никита продолжил: – На мокрое дело я никогда не пойду.

– Думаешь, в остальном Бог тебя простит?

– Не думаю, но очень на это надеюсь, я осмыслил, чем занимался в последнее время с этим недочеловеком. Теперь у меня будет другая жизнь. Я богат. Может быть, семья у меня появится когда-нибудь, как у Сереги, и спокойная жизнь настанет, и не буду прятаться по углам. Мне в церковь надо, покаяться хочу батюшке.

– Батюшку вспомнил? Думаешь, грехи твои отпустит?

– Сказал тебе: я надеюсь! Есть законы, которым я подчиняюсь.

– У таких людей, как ты, – сказал Стас, – один закон – это бумага! Бумага, которую можно на что-то променять. И такая бумага для вас дороже чести!

– Ты не совсем прав, Стас. Я с тобой не могу согласиться: в конечном итоге, от человека зависит, будет ли иметь силу этот закон, – возразил к удивлению Никита.

– Да?! – Стас подошел еще ближе, – и ты мне это говоришь?! – сказал громко. – Из-за тебя погиб человек! Он был для кого-то сыном, братом, отцом, мужем. Был кому-то другом, просто, был хорошим человеком, – не выдержав, промолвил Стас.

– Кто? – с волнением спросил Никита.

Стас опустил свой взгляд.

– Серега?! – вскрикнул Никита. Где он?!

– Сергей погиб при исполнении служебного долга, – тихо ответил Стас, смотря ему в глаза, и отвел взгляд в сторону.

– Что?!

Настала тишина, которую через несколько минут нарушил Никита тихим голосом:

– У него дочурка пятилетняя осталась – Настенька, в Ярославле, – губы у него задрожали, – Серега мне ее фотокарточку на днях показывал: пять лет ей исполнилось. Я его два года знал. Хороший, как ты говоришь, человек. – Никита начал качать головой. – Нет, не из-за меня, а из-за Гаврика он погиб, из-за жадности этого жирного кабана.

– Из-за тебя, из-за тебя! Без таких помощников, как ты, твой Гаврик оставался бы Гавриком всю жизнь, а не стал бы Владиславом Вениаминовичем. Вы за деньги на все готовы.

– Нет, ты не совсем прав, лично я не из таких помощников, как думаешь. Но с тобой согласен, из-за меня погиб отец маленькой девочки. Пропала жизнь, целая жизнь, – с ужасом в глазах, сказал Никита, – и за что?!

Стас молча смотрел на забинтованного жалкого человека, лежащего на больничной койке, без капли сострадания.

Осознав, может быть, самое главное в своей жизни, Никита, вдруг сменив свой тон, сказал:

– Стас, будь другом, сделай кое-что для меня, бери бумагу и ручку, или запоминай, нетрудно.

– Я запомню, так надежнее, – он наклонился ближе.

Никита прошептал место, где спрятал большую часть своих сбережений. Он не доверял банкам:

– Все, что там есть – это вам на двоих, тебе и его вдове с ребенком. Не знаю ее имени, а дочку Настей зовут – это точно. Узнай Сергея адрес, фамилия его, кажется, Иваницкий. Поезжай в Ярославль. Ровно половину отдашь его семье и скажешь: «от папы Насти». Я надеюсь на тебя. Обещай, что сделаешь это. – Никита с надеждой посмотрел Стасу в глаза, чуть приподнявшись на локоть.

– Обещаю.

– Ну, вот и славно.

– А ты?

– А я пролежу еще немного, как начну ходить, меня никто не найдет и никакой охраны не надо будет. Пора мне начать новую жизнь с нуля! И ты мне не нужен. Увольняйся и езжай, ты теперь богатый человек, поверь мне – ты очень богатый человек!

Стас посмотрел на Никиту:

– Я уйду тогда, когда буду уверен, что ты в безопасности, – это было решение не только в знак благодарности, но, в первую очередь, его служебным долгом.

– Уходи, говорю, если и тебя грохнут из-за меня, я не выдержу, – прикрыл рукой лицо, заговорили эмоции.

– «Порядок – первый закон небес!» – это не я сказал, – ответил Стас.

Интуиция ему подсказывала, что Никита в опасности, времени совсем нет, и профессиональное чутье диктовало, как поступить. Стас ночью один вывез его из больницы в глухую деревню, нашел неприметную избу, поговорил со стариками, оставил Никиту, деньги на лечение, питание и на ремонт старого дома:

– Теперь я спокоен, Никита. Выздоравливай и будь спокоен. Я все сделаю, как ты сказал.

Стас остался до рассвета, на всякий случай.

Никита тоже не спал:

– Спасибо тебе, друг, – поблагодарил он.

– И тебе спасибо, Никита. Бог в помощь, – пожал ему руку и вышел.