Виталий Новиков - Плут. роман

– Это какая-то ошибка, недоразумение. Я не хотел никого вводить в заблуждение. Мерзко конечно получилось. Сам не могу понять, как я мог забыть об этом важном деле, – оправдывался Суматохин.

– Можете напрасно не оправдываться. На моё мнение о вас это уже никак не повлияет.

– Но зачем же так?

– Зачем? А как по-вашему я должен к вам относиться? Любезничать с негодяями – это не по мне.

«Как говорит, как говорит, – подумал Суматохин. – Как со сцены. Странная манера. Очень он многое о себе думает».

– Не суди и не судимым будешь, – сказал вслух, в своё оправдание, Суматохин.

– Только не надо о морали, о принципах. Нет у тебя, Суматохин, ничего святого, нет у тебя никаких принципов. Я тебя всего насквозь изучил. Что ты так на меня смотришь? Ударить хочешь? Давай, вперёд, быстрее под суд пойдешь, быстрее тебя выведут на чистую воду.

Этот резкий переход на «ты» вызвал в душе Суматохина бурю ненависти. Он с дикой отчаянной злобой посмотрел на Каштанова. Но его взгляд разбился об холодный, колючий, излучающий нечеловеческую силу взгляд серых глаз Каштанова. Суматохин нервно мотнул головой, вздрогнул и опустил голову, спрятав лицо в сложенные перед собой на столе руки.

Это проявление слабости Суматохина окрылило Каштанова и он, встав со стула, прошёлся по кухне к окну, с самым торжественным видом на лице. «Жаль, что дядя не может видеть, как я хорош в этот момент. Если бы он сейчас меня увидел, он бы гордился мной», – подумал Каштанов. С минуту постояв у окна, посмотрев в него без всякого смысла, он обернулся и подошел к Суматохину, взялся ладонью за его плечо и слега потрепал.

– Вот так, Суматохин. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что ты весь в моих руках? Весь!

Суматохин молчал, оставаясь в том же положении.

– Что молчишь? Что поник головой? Довела жизнь? Нет – это не жизнь тебя довела: это ты сам доигрался. Красивой жизни захотелось? Что ж имеешь право. Только не за счет таких людей, как мой дядя. Запомни это. Такие люди обид не прощают.

Каштанову доставляло удовольствие глумиться над Суматохиным, морально добивать его, но не потому что он был таким жестоким: просто такие люди, как Суматохин, в его системе ценностей занимали низшие места. Таких людей он определял как неправильных, бессмысленных, нарушающих гармонию жизни. Он считал, что такие люди способны только на то, чтобы повсюду сеять хаос, смуту, неурядицы, и не способны совершенно ни к чему созидательному. И таких людей, по его мнению, нужно или воспитывать или наказывать. Перевоспитать Суматохина было на его взгляд делом не реальным из-за его возраста. «Дожить до тридцати и не набраться ума – это тяжелый случай, очень тяжелый», – подумал Каштанов.

– Что же мне с тобой делать? – произнес вслух Каштанов.

Суматохин не реагировал.

– Кстати, а жена твоя знает о твоих подвигах? Что молчишь?

Суматохин по-прежнему никак не реагировал.

– Молчи, молчи. А мне кажется, что её тоже не мешало бы привлечь к обсуждению твоей проблемы. Всё-таки не чужой человек. Может с ней мне быстрее удастся найти общий язык.

Суматохин поднял голову, распрямил спину.

– Не надо, – отрезал он.

– Что значит не надо? – спросил Каштанов.

– Я просто хотел сказать, что мы сами договоримся, без посторонних.

– Вот так-то лучше.

– Что вы хотите?

– Сейчас объясню. Принеси лист бумаги и ручку.

– Зачем?

– В твоём положении лучше не задавать лишних вопросов.

Суматохин вышел из кухни, потом вернулся, держа в одной руке тетрадный лист в клеточку, в другой шариковую ручку.

– Что, лучше листа не нашел? – обратился к нему Каштанов.

Суматохин пожал плечами.

– Ладно, садись, – повелительно сказал Каштанов. – Сейчас будешь писать расписку. Суматохин задумался.

– Начинай. И вот еще что: условия кредита изменились, из-за твоего поведения. Теперь будешь отдавать так: по тысяче долларов каждый месяц, первый взнос через неделю, каждый месяц будут набегать пять процентов, в случае же опоздания вместо пяти – двадцать процентов. По-моему шикарные условия, – и Каштанов немного посмеялся, видимо полагая, что его шутка удалась. – Вот кстати, тут написано всё по пунктам.

Каштанов достал из кармана рубашки листок, в котором условия были расписаны по пунктам, и протянул его Суматохину. Суматохин внимательно прочитал и долго продолжал ещё смотреть в этот листок.

– Что-то не нравится? – ехидно спросил Каштанов.

– Ну почему же… Есть, конечно, кое-какие моменты. Впрочем, если я весь в ваших так сказать руках – могу ли я возражать, – то ли спросил, то ли утвердил Суматохин. Он говорил это с таким серьёзным, сосредоточенным, умным видом, что можно было подумать, что он собирается подписаться под выгодной сделкой, с которой имеет шанс что-то поиметь. Это насторожило Каштанова.

– Хватит рассуждать, – сказал он. – Пиши.

– Михаил, простите, забыл как вас по батюшке…

– Не важно. Просто Михаил, – Каштанов начал нервничать.

– Хорошо Миша, я бы хотел, чтобы вы меня выслушали. Вы умный человек, вы должны понять то, что я сейчас скажу.

– Короче.

– Постараюсь. Согласитесь, что для вас самое важное получить деньги, чем быстрее, тем лучше. Ведь так? Ну, ответьте же.

– Ну, – зло ответил Каштанов.

– И какая вам будет выгода с того, что, если вы поставив меня в невыносимые условия добьетесь лишь того, что я разорюсь вконец, и в итоге не смогу вернуть этот долг?

– Что значит не сможешь вернуть? Я не понял, – Каштанов сжал кулаки и свирепо посмотрел Суматохину в глаза.

– Успокойтесь. Это я гипотетически.

– Не надо гипотетически.

– Хорошо продолжаю. Я предлагаю следующее: составить договор таким образом, чтобы и мне было возможно расплатиться без больших потерь, и вы поскорее получили бы своё.

– Не…, – Каштанов хотел прервать его, но Суматохин не дал ему этого сделать.

– И потом: мы серьезные люди, и составляем важный документ, чуть ли не на туалетной бумаге. Это я к тому говорю, что у меня есть знакомый юрист-нотариус. Он и бумаги нам поможет составить и может быть посоветует что-нибудь дельное. А?

Каштанов как-то незаметно для себя успокоился. Он с недоверием посмотрел на Суматохина. Тот ответно заискивающе с блеском надежды в глазах поглядел на Каштанова, как бы говоря: «Я понимаю, что я весь в твоих руках. И ничего не имею против этого. Я готов стать послушным. И если сделать вот так, то может быть можно будет мне сделать хоть самую маленькую скидочку».

– Какой еще юрист? – недоверчивым голосом спросил Каштанов.

– О, это хороший человек. Замечательный в своем роде.

– Я представляю, какие среди твоих друзей могут быть замечательные люди.

– О, это не совсем друг. Через этого человека я вёл всю свою документацию по бизнесу. И он никогда меня не подводил. А сколько он дал дельных советов. Это просто неоценимый человек для нашего случая.