Алена Ушакова - Последние каникулы. Роман

С того дня Женька почти ежедневно встречалась с Димой. Фролов, несмотря на лето, был прочно завязан на своих университетских делах и звонил редко. Татьяна продолжала отдыхать на море, Наталья пропала где-то с археологами на Среднем Урале. С одноклассниками общаться не было ни малейшего желания. «От этих „одноклеточных“, – как говорила Наталья, – надо хотя бы раз в год основательно отдыхать».

Женька забросила книги, фортепиано, свои рисунки, мамины «хозяйственные» задания исполняла из-под палки и целыми днями бродила с Дмитрием по Городу, открывая такой знакомый и незнакомый Город заново. Маршруты этих путешествий были непривычными. Ни «Мандарин», ни боулинги, ни ночные клубы в их планы не входили. Лохматый знакомил ее со своим Городом. Глухими дворами они пробирались к полуразрушенным старым домам, к случайным островкам природы, не ясно как сохранившимся в городском хаосе. Казалось, он знал в Городе каждый дом, каждую улицу и каждый памятник. Сыпал фактами и поражал знанием обилия сюжетов из истории Города и его обитателей. «Просто мне с ним интересно», – Женька представляла, как познакомит лучших подруг с новым приятелем, и угадывала насмешливую реакцию Натальи и Татьяны. «Ну-ну, конечно, – «просто интересно».

В то утро они решили отметить начало купального сезона в Городском парке на пляже. Трамвай, который вез их в сторону любимого места отдыха горожан жалобно дребезжал. В Городе, не знавшем чуда метро, трамваю как одному из основных средств общественного транспорта жилось также вольготно и свободно, как и троллейбусу.

Вскоре Женькино внимание привлекли девчонки одного с ней возраста, расположившиеся на задней площадке салона. Яркий макияж, аляповатые цвета одежды, традиционно голые пупки и обтянутые в джинсы толстые попы выдавали в них типичных представительниц современной молодежи.

– Прикинь, он меня вчера на дискотеку пригласил, а я номер его мобильника в памяти не сохранила, и он решил, что это я его так отфутболила. А он вообще такой классный пацан! Ну, и пришлось с Лехой на дискач переться, отстой, конечно, но зато у него моцик новый. – На весь трамвай делилась своим сокровенным ярко-синяя девчонка.

Ее ярко-оранжевая подруга с зелеными клипсами ниже подбородка сочувственно вздыхала.

– Давай выйдем на этой остановке, – предложила Женька Лохматому, – пройдемся пешком, одноклеточные сестры сугубо достали.

Дмитрий, как видно, девчонок совсем не заметил, да и кого можно было заметить рядом с Женькой, но послушно спрыгнул с подножки трамвая.

Самый большой Городской парк с незапамятных времен носил имя одного знаменитого революционера и партийного деятеля, убитого обманутым мужем своей подруги. Трагическая фигура его памятника тяжело нависала над отдыхающими, как только они вступали, минуя кружевные решетки входных ворот, на дорожку, ведущую к пруду, и непонятно каким образом должна была настраивать входящих на беззаботно веселый лад.

– Следует запретить устанавливать на улицах городов памятники некогда жившим людям, – неожиданно заявил Дима, рассматривая Революционера в упор.

– Почему? – удивилась Женька. – Ты что, приверженец правых?

– Не в этом дело. Понимаешь, Женя, это кощунство. Образ реального человека нельзя обращать в камень или металл, объектом изображения может быть только вымышленный персонаж, неконкретный, неформальный герой. Почему люди не поймут, что каждая скульптура, каждый памятник, выставленный на публичное обозрение, должен представлять собой идеал. А в мире людей не может быть почти ничего идеального. Ну, вот, например, какие чувства может пробуждать у окружающих этот заложник собственных ошибок и грехов?

– Дим, да оставь ты его в покое, – решительно и почти бесцеремонно прервала рассуждения приятеля девушка и поспешила к пруду.

На городском пляже, который напоминал футбольное поле из песка, как всегда в будни было не слишком людно. Но на Женьку, успевшую принять в кабинке на входе пляжный вид, было, кому обратить внимание. Дмитрий ежился от взглядов, которыми одаривали его спутницу. Эта прогулка по пляжу далась ему непросто. Легко, почти на одних носочках, как балерина, Женя словно плыла по песочку, впитывая кожей солнце, ветер, восхищенные взгляды мужчин и завистливые женщин. О том, что она красива и красотой необычной как тайна, Женька знала давно, лет с двенадцати. Восторженные взгляды, обожание и преувеличенное внимание представителей противоположного пола уже несколько лет были частью той атмосферы, которой она дышала ежечасно. И относилась к этому, несмотря на юный возраст, спокойно и без эмоций.

– Если закрыть глаза, то можно представить, что мы на берегу настоящего моря, – мечтательно произнесла девушка, изящно растянувшись на пляжном полотенце.

Только что вышедший из воды Дима стоял рядом.

– А ты хотела бы сейчас очутиться на море?

– Да. Я надеюсь, ты не станешь развивать теории, что море – это анахронизм?

– Конечно, нет, – ответил Дима, растираясь полотенцем, – хотя знаешь, за одну из подобных теорий в прошлом году учительница литературы выгнала меня с урока.

– Что же ты натворил?

– Он написал в сочинении, что море и человечество чужды друг другу, – рядом с ними на песок опустился молодой человек лет двадцати пяти в вельветовых брюках и красной футболке.

– Мы с вами где-то встречались? – поинтересовалась Женя, всматриваясь в смутно знакомое лицо.

– Встречались, с вами, мадмуазель, дважды, – улыбнулся Незнакомец, а это, без сомнения, был он. – Да-да, это в ответ на ошеломленный взгляд Дмитрия, я вновь помолодел. Так на меня действует благословенный воздух вашего Города.

– Кто ты, черт возьми? – Дима решительно двинулся на нежданного гостя.

Как мог Незнакомец узнать содержание его школьного сочинения?!

– Спокойно, – отодвинулся тот, – и не надейтесь, что этот ваш черт сможет меня «взять». Я не прощаюсь.

Незнакомец встал и с высоты своего роста посмотрел на Женьку, взиравшую на него с изумлением.

– Не могу не заметить, мадмуазель, вы прекрасны, – сказал он без тени смущения. – Но все же менее открытый туалет с корсажем и кринолином вам более к лицу. И кстати, Евгения Николаевна, вам пора бы уже начать учить французский.

– О чем это он? – Дима провожал Незнакомца долгим взглядом.

– Причем здесь французский? Я учу английский и немецкий, – недоумевала и Женя.

Часа через два, когда молодые люди насладились прелестями летнего купания, история, как написали бы в газетах, приобрела криминальный оборот. На выходе из парка Дмитрия с Женей «ждали». Густая стена из низкорослых кустарников создавала идеальное место для засады. Четверо парней спортивной внешности, явно навеселе, внезапно преградили им путь, старший из них в рваных джинсах и голый до пояса начал с банального как мир вопроса: