Иван Трофимов - Смерть за перекошенным горизонтом. Полуфантастика

Кулагин вытащил «резинку» подальше от воды, взял карабин, загнал патрон в патронник и осторожно пошел к избушке. Там никого не было. Лежали вещи рыбаков, валялись пустые бутылки, продукты в различных пакетах – ничего не говорило, что сюда нагрянул рыбвод или избушку разорил медведь.

Кулагин пошел к рыбачьему стану.

Он лежал, раскинув руки и ноги, за небольшим холмиком на полпути к речке. Кулагин сразу же присел, готовясь прыгнуть в сторону, выставил для стрельбы с бедра карабин, крутнулся на каблуках, осмотревшись по сторонам. Никого рядом не было и ничего не говорило о присутствии какой-либо опасности. Тишина стояла такая, что он, кроме собственного дыхания, биения сердца и скрипа песка под ногами, ничего не слышал.

Немного успокоившись, Кулагин подошел к человеку, обошел его вокруг. Он лежал на спине, лицо перекосила гримаса ужаса, глаза вылезли из орбит, рот застыл в предсмертном крике. Его одежда была в порядке, Кулагин не заметил на теле ни ран, ни крови.

Виктор не стал более внимательно осматривать тело, пошел дальше к речке.

Здесь все выглядело так, как будто бы люди недавно покинули это место. Но только на первый взгляд. О том, что стан был покинут неожиданно и спешно, говорила сеть с рыбой, болтающаяся вдоль берега, зацепившаяся за корягу, резиновая лодка, валяющаяся на берегу метрах в ста от стана ниже по течению. В трех бочках лежала шкеренная рыба, в трех – нет. Рыба была несвежая, не только что выловленная – это говорило о том, что что-то здесь произошло во вторую ночь. Вот только что произошло? Кулагин пошел в сторону озера. Кроме медведя, бояться здесь было некого, на открытом же пространстве опасность внезапного нападения практически сводилась к нулю. Осторожность следовало соблюдать возле ольшанника.

Возле первых кустов Кулагин остановился, прислушался. Медленно, стараясь бесшумно отодвигать ветки, стал поворачивать налево, двигаясь вдоль излучины реки, и вдруг на противоположном берегу уперся взглядом в человека, который смотрел на него, раздвинув ветки кустов.

Это был один из рыбаков, но Виктор узнал его не сразу. Их разделяло не больше тридцати метров, и Кулагин смог разглядеть, что одежда на нем изодрана, на руках и на теле раны, все лицо измазано грязью и кровью. Но не это испугало Виктора. Взгляд, какой-то нечеловеческий, безумно-враждебный.

Человек несколько секунд пристально разглядывал Кулагина, не узнавая, потом оскалил зубы, захохотал, постепенно отклоняясь назад и запрокидывая голову, и, когда его совсем скрыли кусты, оттуда раздался звериный рев.

Кулагин сразу же бросился на помощь, думая, что человека дерет медведь. Он несколько раз выстрелил в воздух, бросился вброд через речку, не думая о том, что может утонуть. Но когда он добрался до кустов, за которыми он видел человека – там никого не было. Он излазил на карачках все кусты в радиусе тридцати метров, но не нашел ничего, кроме следов резиновых сапог. Следов зверя здесь не было и близко, а следы человека вели в сторону сопок.

Абсолютно ничего не понимая, Кулагин побежал к морю, желая только одного – поскорее отсюда убраться куда подальше. Второй раз рисковать, перебираться вброд через речку он не стал, добежал до резиновой лодки рыбаков и переправился на ней. Его трясло от холодной воды, в сапогах хлюпало, но у Виктора даже мысли не возникло – обсушиться в избушке.

«Скорее из этого проклятого места! Только скорее!»

На берегу моря не было тела мертвого рыбака.

Кулагин даже сразу не понял, что случилось. Он пробежал туда – сюда по берегу на том месте, где еще недавно лежал мертвый – тело исчезло. Безотчетный страх погнал его обратно к озеру. Не было сил бежать. Через несколько шагов он понял, что единственное его спасение – это бот. тот спокойно стоял на якоре в нескольких десятках метров от берега. Кулагин рванулся к своей резиновой лодке, и в считанные минуты был на борту бота. Быстро завел двигатель, выбрал якорь и пошел из бухты.

Страх захлестывал: казалось, смерть гонится за ним по пятам, неведомая, неизвестная. Кулагин мысленно уговаривал бот: «Быстрее! Ну, быстрее же!» Но тот еле шел, дымя непрогретым двигателем, и Виктору казалось, что он уже из бухты не выберется никогда.

Кулагин все время оглядывался на берег – тот удалялся очень медленно.

Двигатель начал работать более ровно, без перебоев, вот-вот он должен был пройти линию перекошенного горизонта, когда, в очередной раз, оглянувшись назад, Кулагин застыл от ужаса.

В двух – трех метрах от кормы бота перетекала из глубины под корпус чья-то зеленовато-серая чешуйчатая спина. Она перетекала бесконечно долго, и Виктор даже не мог сообразить, какие же размеры были у этого животного, если за столько времени он не увидел ни головы, ни хвоста. Это был не кит, даже самого большого морского исполина можно было рассмотреть в момент его появления из воды.

«Что это?»

Что-то заскрежетало о днище бота.

«Это все!» – подумал Кулагин, но в этот момент выровнялся горизонт, послышались крики чаек. Последнее, что зафиксировало уходящее сознание Кулагина – рыболовный сейнер с правого борта.

«Дура! Зачем только согласилась с Нинкой? Сидела бы сейчас где-нибудь в баре: тепло, сухо… Да лучше на диване целыми днями валяться, чем здесь… – Марина аж тряслась от злости на подругу, – это же надо было оказаться такой дурой, чтобы согласиться на Нинкино предложение? Ну что меня могло здесь ожидать хорошего? Сыро, холодно, спать придется или в этой развалюхе, или на яхте… Ну нет, только не на яхте!

Блин, ну и занесла меня нелегкая к черту на рога.

Плыли целый день, а меня убеждают, что до Петропавловска не больше ста километров…

Чтоб вы все треснули с вашими морскими прогулками!»

Это все Нинка, сучка, затеяла. Ее новый ухажер оказался каким-то капитаном-яхтсменом, ну Нинка и прожужжала девкам все уши: «Ах. яхта! Ах. море! Волны журчат, парус плещется… Тишина, крики чаек…» – ну она и клюнула.

Занятия в институте закончились, все лето предстояло провести в городе – у родителей не было денег для выезда на материк. Да еще с Валеркой поругалась, так что поездки в Паратунку отменялись тоже. Может поэтому Марина и согласилась на уговоры подруги.

Марине показали яхту – настоящую красавицу, беленькую, чистенькую, с какими-то блестяшками повсюду. В каюте, правда, показалось немного тесновато, но ее дружно убедили, что здесь придется находиться всего несколько часов, а потом ей покажут такие красоты, о которых она даже не подозревала. И Марина согласилась. Последним аргументом, склонившим ее к прогулке на яхте было то, что Николай, которого ей сватали в ухажеры, не выглядел слишком нахальным, скорее наоборот.