Алена Даль - Живые души. Роман-фантасмагория

Установка «подержать взаперти до поры до времени, чтобы не мутил воду» в отношении атамана Черпака была исполнена без его, Рубина, участия. Новиков сообщил ему об этом постфактум, воздержавшись от деталей операции. Антону было известно лишь то, что поводом к применению жестких карательных мер послужило нападение казаков на лагерь геологов. Черпака арестовали. Орешкин обеспечил событию нужную информационную огласку. Но взаперти оказался сам Рубин. Он не мог отделаться от гадкого ощущения подельника. И вообще, вся его жизнь в последние годы всё больше напоминала ему бега. Не понимая толком, в чём его вина, он испытывал стойкое желание оправдаться перед самим собой. Всем остальным его оправдания были не нужны – только результаты и деньги.

Закончилась ещё одна изнурительная, полная борьбы неделя. Распустив галстук, Антон вышел на террасу двадцать восьмого этажа. Поставил на плетёный стол початую бутылку коньяка, блюдце лимонных долек, скинул ботинки и завалился в нагретый солнцем шезлонг. Внизу шумел покорённый им город. Было ещё светло, закатное солнце горело и плавилось в витринах, поджигало оранжевым окна домов, искрилось в пузатом бокале. Антон посмотрел на просвет лимонную дольку и медленно сжевал её, оттеняя вкус дорогого коньяка.

Его высотное уединение нарушил внезапный звонок. Рубин собрался отключить телефон – сегодня он не желал больше никого слышать, но увидев на экране имя абонента, нажал кнопку связи. Это был его московский друг Эдик Геккель, адвокат и парапланерист.

– Привет, Антон! Как жизнь? – голос москвича искрился энтузиазмом, которого так не хватало сейчас Рубину.

– По-разному, Эдик. Но, в общем и целом – удовлетворительно, – сдержанно ответил он.

– Что-то маловато оптимизма в твоём голосе, старик. Совсем заработался? – посочувствовал Геккель. – Надо отдыхать! Впереди, между прочим, уик-энд, – и заговорщически добавил: – Не пора ли плеснуть немного адреналина в рюмку жизни?

– Что, полетать собрались? – улыбнулся Антон, хорошо знавший эту коронную фразу приятеля, предварявшую обычно предложение куда-нибудь махнуть.

– Собрались, – задорно отозвался Эдик, – вот и звоню!

– И куда же на этот раз?

– В Альпы. Пасси Плен Жу – слыхал? Шестнадцать километров от Монблана.

– Кажется, припоминаю. Там ещё приличные горнолыжные трассы.

– Вот-вот, – обрадовался Эдик, – где склоны, там и лыжники, а где лыжники, там и мы! – его энтузиазм не знал границ. – У Палыча юбилей, ты не забыл? – напомнил он. – Старик решил отметить его в небе. Будут все наши. Ты как?

Антону вдруг нестерпимо захотелось бросить всё и уехать в Альпы. Крыло параплана, лежало на антресолях, и ничто не мешало прямо сейчас вытащить его и переложить в багажник автомобиля. Собрать по-быстрому сумку и…

– Когда вылет?

– Завтра в 11:40, как раз успеешь добраться в Домодедово. Рейс 808 Москва – Женева. Билеты забронированы.

– А пораньше сказать не мог? – проворчал Антон.

– Не мог, – ответил Эдик, – сам час назад узнал. Ты что, не знаешь Палыча? – у него всегда так: придумал – решил – сделал!

– Ладно, я буду, – пообещал Рубин, предвкушая порядком подзабытое за последние годы ощущение полёта.

– Ну, будь.

– Сказал же: буду – значит буду!

– Будь здоров, брюзга! – рассмеялся в трубку Эдик.

– До завтра, подстрекатель!

Антон откинулся в шезлонге и плеснул себе ещё коньяку. Предложение Геккеля было как нельзя кстати. Ему требовалась передышка. Завтра рано утром он рванет в аэропорт, а через три-четыре часа, если повезёт с погодой, сможет свободно парить среди гор, позабыв все проблемы и неприятности последних месяцев.

***

Мотор урчал ровно и сыто, как довольный кот на коленях хозяина после миски сметаны. Синий фургон преодолевал очередную петлю серпантина. Вскоре горы расступились, и машина въехала в долину, окружённую со всех сторон многослойными альпийскими пейзажами. На первом плане – поросшие сочной травой склоны в прожилках ледяных ручьев. За ними – пики елей и слоистые скалы, отвесно-гладкие с одной стороны и шершаво-пологие с другой. Ещё дальше – грубые складки лесистых отрогов, острые каменные зубья, пронзающие лебяжий пух облаков. А на самом верху – неприступные снежные вершины, безмолвные в своём космическом спокойствии. Венчал картину бездонный купол неба с мягкими перышками облаков и яркими точками парящих крыльев.

Всё-таки в современный век скоростей и технологий расстояния – это ничто! Два часа перелёта, час до отеля в Шамони – уютного шале с видом на Монблан. Заселение, душ, чашка кофе – это заняло не больше получаса. И вот уже семеро друзей в добровольном плену у величавых Альп, а скоро вырвутся и из этого, прямо скажем – не худшего плена, взмыв высоко в небо – то есть станут абсолютно свободными!

Старт Плен Жу представлял собой каменистый склон с лепестками разложенных на нём крыльев. Надутые колдуны 1 1 Колдун (сленг) – матерчатый конусообразный указатель направления и силы ветра. фиксировали приличную силу ветра. Антон сбросил с плеч алое крыло и стал аккуратно раскладывать его на площадке. Проверил стропы, крепления, подвеску. Надел снаряжение, застегнул шлем. Эдик с Палычем помогали удерживать купол: ветер усиливался, он слышал сквозь подшлемник его свист. Теперь оставалось точно выбрать момент, чтобы взлёт получился плавным. Глаза слезились от солнца и ветра. Впереди зияла бездна… Сколько же он не летал? Месяц, два, больше? Не верьте тому, кто скажет, что к этому можно привыкнуть, что опытный пилот не испытывает предстартового волнения. Ещё как испытывает! Просто человек, преодолев его сто раз, делает это намного легче и быстрее, чем новичок.

Ветер смягчился, воздушные потоки стали пластичными. Купол расправился идеально. «Пора!» – сказал себе Антон, подался корпусом вперёд и, сделав несколько пружинистых шагов, взлетел! Всё. Потеряв земную твердь под ногами, он оставил внизу все тревоги и волнения. Остался лишь восторг от долгожданной встречи с небом и ощущение полной свободы. Крыло, лавируя в воздушных потоках, набирало высоту.

Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулась цветущая долина, всю прелесть которой можно оценить только с высоты. Далеко в стороне остался городок Шамони. Под ногами расстилались шелковистые склоны, перемежаемые еловыми лесами и остроконечными скалами. Антон набрал высоту и, освоившись в небе, сделал несколько спиралей. Тугие струи ветра возвращали его к жизни, выдувая всё лишнее и ненужное из головы. Круто взмывая вверх, он испытывал привычную перегрузку, затем, повернув на 90 градусов, подчинялся гравитации и почти падал, ловя острые мгновения невесомости, переходил в новый восходящий поток и снова скользил к облакам. Все эти ощущения были ему хорошо знакомы, но каждый раз он чувствовал их по-новому. Он видел своих друзей, один за другим поднявшихся в небо. Сначала они кружили стайкой, махая друг другу руками и фотографируясь на фоне гор, а потом разлетелись по безбрежному небу в поисках приключений.