Лена Терехова - И все в шоколаде… Не совсем типичная жизненная история

– Нет, у нас в селе и в ближайших местах язычников нет, да и мы сами предпочитали общаться со своими знакомыми людьми, с нашими братьями и сестрами. Я к тому говорю, что наряжалась она и красилась по большим праздникам, событиям даже. Вот что-то вроде поездки в Междугорск. В обиходе она соблюдала традиции, была скромна в одежде, не красилась, волосы не крутила. Не знаю, не могу даже предположить, – он замолчал.

– Скажите, а ваша жена не вела каких-либо записей? Ну, так бывает, когда женщина подолгу находится одна и ей не с кем поделиться своими мыслями, – Филиппов перехватил одобрительный взгляд Шуваловой, молодец, мол.

– Нет, у нее не было склонностей к ведению дневников, если вы это имеете в виду. У нас никогда не было секретов друг от друга, я знал о ней все, – видно было, что Андрей слегка обескуражен и даже немного оскорблен подобным предположением.

Осмотр помещения не дал ничего. Чисто убранная комната, уютно обставленная, светлая и просторная. Фотографии, картинки, книги… Оригинальная ваза с букетом искусственных цветов на подоконнике. Цветы в горшках, цветы в кашпо… Большая кровать, застеленная пушистым покрывалом, прикроватный столик с ночником в ажурном зеленом абажуре, детская кроватка с огромным улыбающимся медведем у стены, персиковые занавеси на окнах, большой платяной шкаф. Шувалова открыла дверцу – аккуратно сложенное стопками постельное белье на полках, пушистые банные полотенца, на вешалках платья, пиджаки, юбки, ничего экстравагантного или вычурного, все элегантно, просто. С чисто женским любопытством Галина Викторовна рассматривала полочку с обувью. Туфель было пар десять, разного фасона, цвета. Чуть дальше прятались ботильоны, ботиночки, полусапожки и сапоги. Хозяйка любила красивую обувь. «Куда вот только в ней ходить в деревне, где нет ни хороших дорог, ни тротуаров? А ведь и в свое последнее путешествие потерпевшая отправилась в изящных туфельках на шпильке… А это у нас что?» – внимание переключилось на верхнюю полку шкафа, здесь в ряд выстроились сумки и сумочки. Немного, штук семь-восемь, но все броские, интересного фасона. Заметно было, что предпочтение отдавалось небольшим изящным сумочкам типа клатчей, с тоненькими ремешками или цепочками. Их было целых пять, одна богато украшена стразами, явно для вечернего платья.

– Мариша очень любила красивую обувь и обожала сумочки. У нее почти под каждый наряд своя пара туфель и сумочка. У нее тонкое чувство стиля и потрясающий вкус… был, – Андрей Морган произнес это тихим голосом почти в ухо Шуваловой и она, слегка вздрогнув от неожиданности, вдруг осознала, что подзадержалась у шкафа. «Еще подумает, что я тут Нарнию ищу», – виновато подумала она, закрыла шкаф и занялась дальнейшим осмотром.

Эксперт, колдовавший с компьютером, сказал, что у Марины Морган не было аккаунтов в соцсетях, а электронная почта была зарегистрирована на Ирину, и этой почтой при необходимости пользовалась вся семья. Все открыто, никаких тайн и загадок.

– Все настолько прозрачно, что даже не понятно, откуда взялся труп, – рассуждала Шувалова, возвращаясь в кабинет участкового. Завтра придет результат экспертизы, тогда уже нам будет на что опереться, будем знать с какой стороны к этому вопросу подойти.

– А что с этой Терехиной? – Филиппову эта версия казалась притянутой за уши.

– Знаешь, я услышала одну такую фразу от сестры покойной, что Терехина вела на Морган досье. Ну прям шпионский боевик какой-то! Надо же, «досье», хе-хе… Надо бы изъять у нее эти записи, если они существуют, как знать, может быть, свет в конце тоннеля появится с самой неожиданной стороны. Перечитаю еще разок собранный материал, да сделаю парочку звонков.

Людмила была безумно счастлива. Сегодня в два часа дня у нее родились двойняшки, это двойное чудо они сотворили с Борисом, что тут скажешь, удалась поездка в Ташкент! У ее девочек будет двойной праздник, они будут самыми близкими людьми на свете. Дома их ждет-не дождется старшая дочь – Леночка. Она такая самостоятельная и рассудительная, в этом году ей исполнилось пять лет. Папина любимица, баловница. Они ждали, что вторым ребенком будет сын, Борису, как и любому мужчине, хотелось наследника, но Господь распорядился по-своему и одарил их даже больше, чем они того ожидали.

Соседки по палате смеялись, говорили, что праздновать ее Борис будет тоже вдвойне, так что в ближайшие день-два его можно не ждать, но Людмила знала, что всяческие там «проставы» (куда же без них!) все равно не пойдут для ее мужа ни в какое сравнение с дочками.

Скоро время кормления. Людмила с нетерпением ждала того момента, когда сможет прижать к себе своих крошек. «Дай им Бог более легкой судьбы, пусть у них все ладится, пусть им везет даже в мелочах и пусть не коснется их женская доля в нашем роду!»

Людмила села у окна и задумалась. Погода апрельская переменчива, как вся жизнь, утром лето, вечером зима, как все сложится у ее дочерей – время покажет, но она всегда и во всем поддержит их и защитит.

Люда была еще маленькой, когда услышала разговор своей матери с бабушкой, он запал ей в душу, как страшная сказка. Она долго не решалась расспросить мать поподробнее, но когда мать сама посчитала, что время пришло, то она поделилась с дочерью мистическим составляющим их семьи.

«Это было давно, еще была жива моя бабушка, – начала рассказ мама, – вот с нее-то и началась вся эта история. Бабушка была очень красивая, еще в детстве на нее обращали внимание, а когда она стала превращаться в девушку, то расцвела окончательно. В деревне, где жила бабушка и ее семья, не было парня, который бы не посчитал своим долгом посвататься к бабушке. Она радовалась такому вниманию и иногда пользовалась им. Парни для нее делали все, даже порой разные глупости. Ей даже не приходило в голову, что своими поступками она может кого-то обидеть, кого-то унизить, она была молода и жила, не заботясь ни о чем. Отец бабушки, мой прадед, видел, что ничем хорошим это не кончится и решил выдать бабушку замуж поскорее, боялся, вдруг позволит себе что лишнее, потом позору на всю семью не оберешься. Сговорились с одним селянином, просватали бабушку. А у этого селянина был брат младший, и бабушка наша ему тоже сильно нравилась, стал он ее обхаживать всяко, да бабушка на ухаживания не поддалась, у парня этого была невеста, бабушка наша с ней дружила, после свадьбы они ведь почти сестрами должны были стать. В общем, бабушка этому парню отказала, а он пошел и утопился. И вот лучшая бабушкина подруга прокляла весь ее род по женской линии, сказала, мол, будете прокляты и сами, и дети ваши, и внуки, и правнуки, и праправнуки, не будет у вас счастья в семейной жизни. Будут, говорит, бабы в вашем роду красивые и удачливые, да свою удачу в руках не смогут удержать, мужиков менять будут, как перчатки, ничего святого у них не будет – у сестры, у матери, у подруги будут мужей и женихов уводить, а жить с ними не смогут. И будет это проклятье длиться до тех пор, пока младшая дочь в роду всеми правдами и неправдами не сохранит свой брак. А у самых невоздержанных будут рождаться только дочери, сколько бы мужей они не поменяли и будут эти дочери продолжать блуд матерей своих. Вот так-то, Людочка. Бабушка наша вскоре с мужем разошлась, еще дважды замужем была, троих дочерей родила, ни у кого жизнь не сложилась. У моей мамы я младшая, замуж вышла, сын родился, ну, думаю, все, закончилось проклятье-то, ан нет, ты у меня родилась, младшая дочь в роду. Сама знаешь, как мы с твоим отцом жили – и битая я, и униженная, но старалась семью сохранить, но нет, не получилось. На тебе теперь вся ответственность или на твоих детях».