Ольга Реймова - Записки обывателя. Рассказы

«Я – в кризисе. Душа нема.

«Ни дня без строчки», – друг мой дрочит.

А у меня —

ни дней, ни строчек»«Тишины хочу, тишины… Нервы, что ли, обожжены?» А. Вознесенский

И вот главное:

«Вечером, ночью, днём и с утра благодарю, что не умер вчера»

А я благодарю виртуальные мосты, которые не дают рассыпаться на крупинки и превратиться в пыль.

***

Это стихотворение Ліна Костенко (перевод Татьяна Столяренко-Малярчук)

Не знаю я, увижу Вас, иль нет

А может, собственно, совсем не в этом дело

А главное, что в дальней стороне

Есть тот, к кому я сердцем прикипела.

Чужое счастье я не позову

К Вам эхо эха долететь не смеет

Я думаю о Вас. Ведь Вы есть наяву

И лишь от этого душа моя светлеет.

Отозвалось миниатюрой

Когда Сима была маленькая, то мечтала о нём, в своём воображении она рисовала его взгляд, улыбку, пыталась представить его голос. Никто из её окружения не соответствовал нарисованному образу.

Подросла Сима и всё равно мечтала о нём. Сима никогда не представляла его внешность, красив ли он, высок ли. Но он должен был быть другим, не таким, кто рядом. И опять никого другого не видела. Ей казалось, что она сразу его узнает, почувствует: ВОТ ОН!

Когда Сима стала совсем взрослая, опять она о нём мечтала. Но нет его и нет. «Где-то же он есть?» – думала себе Сима. А он где-то бродит. Может быть, тоже её ищет, трепетную, нежную, влюблённую.

Весна прошла неожиданно быстро. Яркое солнце, капель и ручьи прозвенели, прожурчали… и вдруг в один миг всё расцвело, зазеленело и захотелось не только тепла, а радости необыкновенной, трепещущей и… его – сильного смелого, умного, а главное – душевного, чтобы рассказать ему, как долго она его ждала, ждала, ждала…

Лето давало надежду на встречу. В поле ромашки, васильки, в саду – розы, георгины. Все они приветливо улыбались Симе. И Сима гадала на ромашке: «встречу, не встречу, найду его, не найду». Всегда получалось: встречу, найду.

А вот и лето заканчивается, погрустнели деревья, жалко расставаться со своими зелёными листочками, пышной кроной, которая создавала прохладную тень.

Осень нарядила деревья разноцветными платьями, опять наступила пора красоты и надежды на счастье. А будет ли оно? Сима надеется.

Начались осенние долгие дожди, опали листья, отцвели цветочки. И вот в это дождливое осеннее время Сима, кажется, увидела свою мечту. Но это было эфемерно, далеко и почти неправда.

Уже зима. Всё кругом белым бело, ромашковое поле покрылось снежным одеялом и ветки деревьев в инее, и небо хмурое. Но Сима уверена, что он, о котором она мечтала всю жизнь, существует, пусть призрачно, почти нереально, но он есть. И это её счастье. Оно незыблемо, оно есть…

Ещё только конец сентября, но уже летит белый пушистый снежок. Ася стоит в тамбуре и смотрит в запыленное оконце, а снег идёт и идёт.

Смотрит и напевает:

Белым снегом, белым снегом

Ночь метельная ту стежку замела,

По которой, по которой

Я с тобой, родимый, рядышком прошла. (Песня)

А он в этом же вагоне. Красивый, высокий, худощавый, в галифе, ноги длинные, стройные… Где-то слышен его смех с перекатами.

Студенты возвращаются домой с сельхозработ, где пробыли целый месяц. Вместе целый месяц!

Он взрослый студент: уже отслужил в армии, поработал в школе. Математик, каких ещё поискать. Им по 20 лет, а ему уже 30. И он женат. У него есть сын. А он смотрит на Асю и как будто выпивает всю её энергию, а сам улыбается, и в глазах искорки нежности, а может быть, и любви.

«Вот, если он сейчас найдёт меня здесь, то я не знаю, что будет», – думает Ася. «Нет, ничего не надо думать. Парней так много холостых, а я люблю женатого», – мурлычет Ася. И сердце сжимается, и хочется плакать: и от нахлынувших чувств, и невозможности что-либо допустить.

А вот и он. Ну, надо же…

– Что—то рано нынче снежок к нам прилетел, – раскатисто смеётся, – что загрустила?

Ася смотрит на него, любуется и, молча, напевает:

Я от него бежать хочу,

Лишь только он покажется,

А вдруг все то, о чем молчу,

Само собою скажется.

Ему об этом говорить не надо, он и так всё видит.

– Ну, курносая, не грусти! Снежок красивый. Рано, рано он прилетел.

– У-у-у, – загудел паровоз.

Скоро какая-то станция.

Когда летел тополиный пух и стелился под ногами белым пушистым покрывалом, Эля чихала, и нос у неё краснел. Этот пух она и обожала и ненавидела одновременно. Обожала за пушистость, лёгкость и схожесть со снежинками в зимнюю пору. А летом такой очаровательный снежок восхищал.

Но до чего же он противный! Забивает нос и лезет везде. И Эля становилась некрасивой. Она и так была не очень-то привлекательной, но этот противно-очаровательный пух…

Ей уже почти двадцать лет. А любимого у неё ещё нет. «Неужели и в двадцать лет я буду одна?» – обречённо думала милая Эля.

«Ну и пусть буду одна. Конечно, я же некрасивая! Кому же нравятся некрасивые?! Никому. Зато я свободная! Вот, окончу институт, буду путешествовать по всему миру! Сколько стран можно посмотреть!» – не унывала Эля.

Мама ей всегда внушала, что свободной быть – это лучше всего!

Шла Эля, не торопясь, сдувала пух тополиный со своего носа, выпятив нижнюю губу, улыбалась. И мечтала о своей счастливой будущей жизни.

– Привет, красавица!

– Здравствуй! Почему красавица – смеёшься?

– Нет, не смеюсь, ты такая смешная, сдувая пух! Хочу спросить тебя, как пройти на улицу Краснодонскую? Сказали, что где-то здесь, а я найти не могу.

– Я иду в ту сторону, покажу. Как тебя зовут?

– Алексей, можно Лёша. А тебя?

– Не скажу.

– Почему?

– Ты же меня уже назвал – Красавица. Так и зови.

– Вот говорю же, что ты смешная. Сразу заметил!

– Получается, что и Красавица и смешная. Сам смешной!

Они шли, смеялись, болтали про всё на свете. А пух летал вокруг и радовался, что встретились двое.

В летнем ресторанчике «Шатёр», плавающем на двух понтонах прямо на воде, народу было мало. Занято всего несколько столиков. Отчего так? Наверное, лето, все в отпусках, на море.

Инна любит сюда заглянуть, отведать кусочек вкуснейшего абрикосового пирога с творожной начинкой, посидеть, любуясь на Чистые пруды, запивая любование свежее выжитым ананасовым соком и, наслаждаясь территориальной близостью со своим любимым театром. Такое случается не часто, но бывает.