Наталья Захарова - Вопросы мастеру

Противники бросились на него все разом. Удары наносились со всех сторон, но он ждал. Ждал, пока наступит болевой предел, пробуждающий здоровую ярость, необходимую для боя. И почувствовал ее спустя всего лишь несколько секунд, после чего рука будто сама выхватила нож из-за пояса…

Ножом он действовал умело, каждодневные тренировки с холодным оружием сдружили его с ним и теперь холодный металл резал там, где это было нужно, отражал удары всех, кто посмел покуситься на жизнь хозяина, не подводил ни разу… Первый, второй, третий… В уме Генрих уже привычно вел счет отраженным и нанесенным ударам, и как всегда при виде крови соперника думал, что не сможет остановиться…

Из оружейной лавки выбежал хозяин с двумя заряженными мушкетами и выстрелил в воздух, чем отвлек внимание дерущихся, и в наступившей секундной паузе, смог передать оружие Генриху. Завидев пистолеты, молодые люди стали отступать, драка была прекращена, и вскоре на пустынной улице наступила тишина.

Генрих повернулся к спасенной женщине. Черные волосы обрамляли светлое личико. Голубые глаза смотрели на него со страхом: в его руке все еще был нож, испачканный кровью.

– Я напугал вас? – он спрятал нож за пояс, -Простите меня, ненавижу преследователей.

Девушка присела в реверансе и развернулась, собираясь покинуть злополучное место.

– Постойте! Позвольте проводить вас. Вы же сами видите, что тут не безопасно.

– Не нужно, – последовал ответ.

– Я буду следовать за вами на расстоянии нескольких шагов.

Они быстро шли по мостовой и молчали. Она старалась идти быстрее, но не бежать, чтобы не выдать своего страха, а он-не хотел отпускать ее, терзаемый предчувствием чувства, но не желающий, чтобы все походило на сцену преследования.

Генрих первым нарушил молчание.

– Вы немного растеряны, не знаете здешних правил? Молодая леди вашего возраста не должна ходить одна по безлюдным улицам без прислуги. Но вы ведь недавно в нашем городе?

– Откуда вы знаете? -Вздрогнула она и позволила ему догнать себя, а когда встретилась с его взглядом и увидела улыбку, то не смогла сдержать свою, зарделись очаровательные ямочки на бледных щеках.

– Вы правы, впредь я буду осторожна, – произнесла она, как заметил наш герой не из-за того, что действительно так решила, а из-за того, что нужно было что-то сказать.

Теперь они шли рядом.

– Осторожной? Не надо, право. Просто чуть больше благоразумия. Кто вы? Как ваше имя?

– Вам незачем знать мое имя, я здесь недавно и надолго не задержусь. Я благодарна вам, но у меня нет желания заводить знакомства в этом городе. Вы… вы же помогли мне не для того, чтобы самому меня преследовать?! – она остановилась и пристально посмотрела ему в глаза.

Погружаясь в них, словно в омут, Генрих поддался безумной игре фантазии, уносящей его навстречу придумываемым на ходу событиям. Они всплывали яркими цветными картинками одно за другим. Дежавю…

Голубые глаза, черные волосы и слегка вздернутый носик… а кожа… Он почти почувствовал ее сейчас на своих губах, он определенно помнил ее запах… Внезапно до боли знакомое чувство ее присутствия завладело им, к горлу подступил комок счастья, Генриху захотелось улыбаться от всей души.

– Оставьте меня, – в повисшей минутной паузе раздались ее слова.

– Я не могу, -он развел руками.

– Почему?

– Я влюблен.

– Мне надо идти. – Она вздрогнула, увидев в конце улицы силуэт. – Это за мной! Пожалуйста, уходите!

– Скажите мне ваше имя.

– Не могу, прошу вас! Умоляю, уходите!

– Всего лишь ваше имя.

– Прощайте!

Позже, обрабатывая раны и ссадины, Генрих вспоминал эту встречу с улыбкой и печалью. Странное чувство дежавю, которое возникло у него тогда при взгляде голубых глаз незнакомки, он уже признал странным, а потому глупым. Сделал вывод, что прочитал слишком много романов и возомнил себя героем одного из них. Как же! Настоящий рыцарь обязательно должен полюбить даму, которую спас от злодеев. Этот постоянно повторяющийся эпизод из книг и сыграл с ним злую шутку. Вот так все банально и глупо.

Генрих уже забыл, что еще совсем недавно был готов разыскать незнакомку всенепременно.

Сегодня он уже почти смог ее отпустить и забыться.

Мастер с удивлением смотрел на дочь. Еще никогда эти стены не видели такого: грациозно, временами импульсивно, Энж танцевала. Под его музыку. Сколько же раз Мастер слышал ее! Знал каждую ноту, каждое созвучие, она всегда помогала ему творить, открывая двери в личное вдохновение.

Сейчас же, смотря на танцы дочери, он думал о том, как же удивительно, что два Мастера по-разному воспринимают музыку. И почувствовал легкий укол ревности, подобно человеку, наблюдающему за тем, как кто-то другой обращается не должным образом с его любимой вещью… Мастеру казалось, что танцы здесь не к месту, и он хотел забрать музыку обратно. Она его, и обращаться с ней так не стоило точно!

Но как Энж танцевала! Кружилась, вскидывала руки вверх, разводила их в стороны. Ее босые ноги словно не знали покоя: то вышагивали вперед, то назад, то осторожно ступали, словно крадучись.

Вскоре она заметила отца, наблюдающего за ней и, смутившись, перестала танцевать.

Мастер рассмеялся:

– Я помешал?

– Нет… Это я забылась.

Ему не нужно было подходить к полотну, чтобы понять, что ряд был закончен. И дочь уже наверняка просмотрела свою работу и осталась довольна результатом, чем и объяснялись ее неудержимые танцы.

– Давно ты была там?

– Недавно.

– Любовь не осталась незамеченной? – он усмехнулся.

– Он узнал ее! Они встретились, и он узнал ее!

Энж была счастлива, он чувствовал это по ее голосу.

«Что же будет завтра, когда ей придется столкнуться с влиянием темных цветов. А ведь они непременно затмят собой розовое свечение.» – думал он.

Сколько он знал мастеров-носителей светлых тонов! Словно за диковинными зверушками, он часто наблюдал за их работой. Они напоминали ему безумцев- с улыбкой на лице и безумной скоростью, с радостными возгласами они складывали судьбы, а потом, через некоторое время, корчились в муках перед своими творениями, не в силах перенести горькую развязку сотворенного. Ибо, если вставлять слишком часто светлые, радостные кусочки, то очень скоро полотно начнет принимать только темные, судьба такого носителя изголодается по темному цвету. А это всегда предвещает носителю плохой конец. В судьбе не могут быть только розовые и желтые тона, обязательно должна быть и холодная палитра… А обладателям амулетов любви и надежды всегда было очень сложно вкладывать в свои творения темные цвета.

Мастер же, который являлся носителем безразличия, легко мог зачерпнуть из чаши судеб пригоршню смеси кусочков всевозможных цветов и спокойно сделать свое дело. А если при просмотре полотна и появлялась жалость, то ему стоило только взяться пальцами за кулон, и все эмоции исчезали, снова наступало спокойствие. Тогда он отворачивался от готового полотна и уходил к другому…