Наталья Захарова - Вопросы мастеру

– Мое- «Ах»?

– Да, твое «Ах». Рассказывай уже. Светишься весь, а у самого круги под глазами. Симптом известный. Бессонная ночка?

– Да.

– Кто она?

– Ну, она очень красивая и упоительная, пьянящая до чертиков. Идеальная фигура, ни капли изъяна, гладкая кожа, а какой внутренний мир!

– Так кто же?

– Бутылка вина. И она была с подругами.

Лувиньи хмыкнул:

– Вечно ты… – он помотал головой – По какому поводу пил?

Не хотел Генрих сейчас рассказывать о своем происшествии. Ведь сначала обсуждаются совсем не такие вопросы. Это потом уже, после распития не одной бутылки вина, когда разговор станет более душевным и личным, словно раскроются невидимые ограждения и начнется рассказ о заветном, полный трепета и восторга, требующий полного внимания собеседника. Потому и разговор о нем – отдельный, и мешать его с будничными разговорами – грех.

– Давай обо мне чуть позже. Что за семейные дела, по которым ты уезжал?

– Ты не представляешь, как тяжело мне пришлось за эту неделю. – Тяжко вздохнул Лувиньи. – Началось все с матери.

– Что может с ней случиться в святой обители?

– С ней ничего. Как каждый человек, слишком часто остающийся наедине с собой, она начала придумывать всевозможные страхи и факты. А расхлебываем это мы с Марго. Марго, конечно же, ее защищает, да и я не перечу, но… Ты же помнишь мою кузину Элизабет?

На лице Генриха расплылась улыбка. И Лувиньи, конечно же, не догадывался о том, что здесь и сейчас, лишь произнеся имя «Элизабет», воскресил давно забытые Генрихом воспоминания пятнадцатилетней давности. Это была старая, давно старательно забытая история, которая в одно время пересматривалась и вспоминалась слишком часто, чтобы не быть отложенной на самую дальнюю полку воспоминаний, порядком надоев…

Он почему-то знал, что она в лесу. Девчонка наверняка убежала в лес. Когда-то и он убегал туда, в надежде, что его кто-то найдет и ужаснется тому, на что его, еще совсем мальчишку, подвигла обида, а значит поймет, насколько обида велика…

Дети не умеют выражать свои чувства так, как это делают взрослые. Все что они могут, это выражать протест или согласие. Девочка выразила протест, видимо, оттого, что была обижена, видимо, причину ее обиды не поняли там, откуда она убежала. И она наверняка сейчас испытывает страх, видя, что наступает ночь… Наверняка забилась под дерево или, напротив, ходит по лесу в надежде найти выход из него. Шестилетняя девочка в огромном чужом лесу…

Днем лес кажется небольшим и уютным, манит прохладой, шелестом листвы и возможностью побыть наедине с собой… О! Анри знал, как лес умеет заманивать! Поэтому пришел именно сюда и пытался прочувствовать невидимые связи с предметом поиска. По какому-то роковому стечению обстоятельств он не узнал имени искомой беглянки, а значит, вероятность ее находки была мала, ведь позови он ее по имени- и она бы знала, что он друг- но так как он не знал его, то мог ее напугать своим появлением, а дети – мастера по пряткам. Поэтому молодой человек старался всматриваться внимательно во все, что его окружало, чтобы не упустить какое-то даже мимолетное движение из виду. Ведь не каждый ребенок в состоянии различить кто друг, а кто враг, когда спускаются сумерки и наступает душная темнота. Даже не всем взрослым это под силу.

«Она должна быть на поляне, – подумал он. – Когда блуждаешь по лесу, то идешь на свет, а поляна светла и манит светом. Это потом уже, когда попадаешь на нее, то понимаешь, что оказался в ловушке, и перед тобой все те же четыре стороны…»

На поляне он и нашел беглянку. Заметив появление незнакомого человека, девочка перестала плакать.

– Здравствуй, – он улыбнулся и присел перед ней на корточки, – случайно не тебя потеряли мои друзья?

– Кто ты?

– Я искал тебя. Я должен привести тебя домой.

– Я не хочу домой! – Всхлипнула девочка.

Видимо, обида, толкнувшая ее на побег, не прошла и все еще брала верх над детским разумом.

– Скоро стемнеет, будет страшно. Тебе нужно вернуться в теплый и уютный дом.

– Он не мой дом! Там меня никто не любит!

Генрих улыбнулся:

– Неправда. Я знаю, что Лувиньи точно любит тебя.

– Он всегда смеется надо мной! – по-прежнему сидя на земле, девочка притянула колени к груди и обхватила их руками.

Поняв, что вставать она не собирается и идти домой тоже, он присел с ней рядом и принял такую же позу, как и она: позу обиженного человека или человека, чертовски уставшего ходить по лесу.

– Как тебя зовут?

– Элизабет.

– Такое длинное имя для тебя такой маленькой, – улыбнулся он, – оно тебе нравится?

Она задумалась, пыталась понять, стоит ли верить ему, и, видимо, все-таки решив, что стоит, кивнула головой:

– Меня назвали в честь моей бабушки…

– Элизабет, – он усмехнулся, – пожалуй, чуть позже, когда повзрослеете, то это имя будет подходить для вас…, но сейчас… Вы- Элли, не больше, не меньше. И я вас так буду называть, хорошо?

– Хорошо. Я вас тогда буду называть… Вы похожи на демона, я видела таких в книгах. Как ваше имя?

Генрих рассмеялся:

– Какая теперь разница. Вы мне его уже дали.

Чуть позже, когда они шли по лесу в направлении города и разговаривали о всяких детских вещах, он на какой-то миг вдруг почувствовал себя таким же ребенком, заблудившимся в лесу, как и она, словно принял на себя часть ее страхов и обид.

Украдкой он разглядывал ее, пытаясь найти сходство с семейством друга. Темные волосы, голубые глаза, хотя, может быть, и зеленые- в темноте было не разобрать точно. Слегка вздернутый носик… Она несомненно будет красоткой, ведь уже сейчас в шестилетней девочке читается порода.

Элизабет болтала без умолку, видимо, не могла наговориться после целого дня молчания, а он поймал себя на мысли о том, что слушает ее лишь краем уха, но на самом деле думает о своем будущем. Будущем, в котором у него будут дети, и он будет так же беззаботно общаться с ними. Незаметно, по шажку, двигаясь за ними и вспоминая дорогу, он будет всегда всенепременно возвращаться в детство…

– Вы знаете путь домой? – вопрос вернул его в реальность.

– Я знаю лес очень хорошо, – заверил он ее.

– Откуда вы его так хорошо знаете?

– Часто вывожу глупеньких девочек из него, – улыбнулся он.

Она рассмеялась громко и звонко, оценив шутку…

…Он был тогда шестнадцатилетним мальчишкой…

– Анри! – голос друга вернул его в реальность, – Ты слушаешь меня?

– Да, о чем ты? Извини, я задумался…

– Моя кузина, Элизабет- ты помнишь ее?

Генрих усмехнулся:

– Плохо помню. Что с ней?

– Мне пришлось привезти ее сюда. Я обещал матушке выдать ее замуж…

Глядя, как Лувиньи растерянно разводит руками, Генрих расхохотался: