Живое авторское слово - Квебрахо. Альманах

– Что б тебя… – он опустил взгляд на пол и со злобой пнул встретившийся на пути свёрток. Тот жалобно хрустнул. «Нервишки-то того, начинают сдавать! – озаботился бухгалтер на обратном пути к столу – Давно не отдыхал. Совсем червём бумажным в цифирной пыли заделался!» Он миновал целлюлозно-бумажные препятствия, остававшиеся на трассе, и вполне благополучно добрался до видавшего виды облезшего стула, на котором восседало не одно поколение клерков. «А раньше бывало… – мысли оторвались от конторской действительности и понеслись вспять по волнам памяти – В бытность школьником уроки делал только под „рентгено-рёберную“ музыку. Мать удивлялась, как мне удавалось всё считать-вычислять под грохот полулегального в те годы рок-н-ролла. И уличный шум-гам снаружи, как ни странно, тоже не был помехой!» Изипинович или просто Изопрен*, как за глаза звали коллеги изворотливого сына своего народа за чрезмерную каучуко-податливость и финансовую гибкость, с досадой сбросил все костяшки на счётах.

«Может действительно, вспомнить молодость и попробовать работать под музыку?» – мелькнула мысль и заставила Изипиновича вторично встать с насиженного места. В центре голой белой стены, как баскетбольное кольцо, висел чёрный короб радиоточки. Бросок спортивного тихохода был почти молниеносный – как результат, через минуту комнату наполнили финальные аккорды и овации зрителей. Это аплодисменты публики с какого-то концерта сопровождали возвращение Изопрена к столу.

– А теперь – реклама! – бодро объявил динамик, вынудив пожилого бухгалтера помянуть нечистого в третий раз. Кто-то снова наверху передвинул кости. Под колготки и жвачки работать не получалось совсем. Изя Пинович решился на паузу, достал из внутреннего кармана пиджака газету «Физкультура и спорт» и бодро побежал глазами по строчкам: футбол, биодобавки, лёгкая атлетика, спортивная обувь, хоккей, тренажёры… Изя, так и не сосредоточившись на чтении, послал всех спортсменов и журналистов к их рекламодателям, положил локти на стол, подпёр голову и стоически стал ждать окончания рекламных радиопыток. Моющие средства сменялись кондитерскими изделиями, за косметикой шли лекарства – торговому ассортименту, казалось, не будет конца. Но вдруг Изипинович насторожился: мужской голос слащаво-назойливого коммивояжера пропал. Ему на смену пришёл высокий женский, нежно и ласково начавший приглашать всех желающих совершить круиз.

– М-да, неплохо было бы! – мечтательно закатил глаза финансовый работник, убаюканный радио-рекламным гипнозом – Море, белый теплоход, чужие страны, девушки и – никаких бумаг! И – главное – никаких постоянных звонков: Сына, ты где? Когда будешь дома? Обедал? А ты тепло оделся? Не задерживайся…

Но райское наслаждение длилось недолго – за дело вновь принялся бойкий коммивояжер, наполняя радиоэфир дезодорантами, прокладками и прочими наинеобходимейшими именно здесь и сейчас вещами. Терпение бухгалтера подошло к концу. Под стук абака, послав чёрта к его же матери, Изя Пинович в третий раз покинул своё место запасных игроков и, как ледокол, раздвигая архивные заторы на пути, проложил фарватер к ненавистному динамику, маячившему чёрной точкой на далёком белёсом горизонте. Радиоторгаш подавился шоколадным батончиком, так и не успев объяснить, почему тот не тонет…

Дверь в бухгалтерию распахнулась на полную ширину проёма. От косяка до косяка всю площадь входа занял безразмерный малиновый пиджак нувориша местного разлива Парфентия.

– Ну чё, Пино… ккио, всё корпишь? – Парфентий уставился на своего допотопно-старорежимного главбуха. «Давно пора сменить его на что-то более приличное и приятное» – мелькнула шальная мысль – «только кому можно довериться-то нынче? Слишком уж много знать ему доводится».

– И где мои денежки произрастают, на каком поле, не скажешь? – уже вслух продолжил Парфентий. Он любил шикануть своими познаниями. – Одно греет – знаю, где эта Страна дураков!

Парфентий зашёлся в смехе, слезах и слюнях от собственной шутки.

– Ты это, отчёты, квартальный и годовой, как? – наконец смог он выдавить из себя, утираясь платком размером в простыню.

– Всё почти готово, завтра можно будет баланс сдавать… – Пинович поспешил схватить со стола и протянул хозяину несколько папок.

– Да чё ты мне их суёшь! Готово – так готово, молодец, отправляй! Мне бы твои заботы… – хозяин сплюнул в сердцах и повернулся к выходу. Его шарообразно-боулинговая голова с лоснящимся лицом была занята решением новых проблем, свалившихся как снег на неё же.

Недавно официально объявленный и разрешённый политический поворот от социалистического лица к капиталистическому рылу вылился в разгул рыночной, нет, вернее – базарной экономики. Ранее запрещённая спекуляция в свете новых постановлений оказалась очень даже востребованной коммерцией. И стар, и млад ударились в бизнес, ушли в него, что говорится, с головой. Правда многие при этом котелок повредили, а то и вообще потеряли. Парфентий же и его дело росли параллельно, как на дрожжах: торговля ширилась и выходила за рамки родного города, хозяину же всё труднее становилось с каждым днём протискиваться в офис.

В преддверии Нового года Парфентий был озабочен двумя производственными вещами: предстояло поменять входную дверь на двустворчатую, а также – сменить структуру закупок. Дело в том, что эпохе дикого капитализма и накопления первичного капитала была присуща нестабильность правил игры. Каждый день выходили новые законы и акты, порой кардинально переставлявшие всё с ног на голову. Менты, налоговики, санитары, пожарники – кто только не «пасся» на его лужку… «Ясное дело – жрать то всем хочется, чтоб они провалились!» – из ниоткуда донёсся очередной щелчок. Кругом был полный бардак и беспредел: постоянные проверки и ревизии, контроль и отчётность, поборы и взятки – всё это напрягало, доставало и мешало Парфентию, привыкшему жить по понятиям.

Но хуже всего, что государство само не понимало, чего хочет: то одно разрешает – то запрещает, то это можно – то нельзя. И все норовило что-то новое выдумать аккурат к Новому году. Эдакий сюрпризец-подарочек для взрослых под ёлочку, типа перемен в налогово-бухгалтерском законодательстве или новых цен и тарифов для любимого народца от красноносого Президента. Вот и сегодня преподнесли очередное таможенное новшество, блин! Если раньше можно было снарядить за границу одного челнока с баблом за неограниченным количеством товара, то по новому закону вводили с первого января ограничение на стоимость и вес ввозимого одним человеком. Это ж надо было додуматься! У Парфентия срывалась очередная поставка. Теперь, чтоб ввезти всё заказанное, ему предстояло отправить за рубеж с десяток ходоков. Расходы, хрен с ними, не проблема – цены взлетят и всё перекроют. А вот где найти срочно столько гонцов? Не посылать же своих шестёрок, они здесь нужнее для охраны и поддержания порядка. Времена-то ныне крутые и нестабильные – стрелку в любой момент забить могут. Взгляд Парфентия упал на плешь Изопрена, где играли в прятки два с половиной волоска. «А что, удачная находка – прикинул он, – убьём двух.., – Парфентий задумался, кому это он собирается свернуть голову, потом спохватился, – то бишь, будем сочетать полезное с приятным!»