Сергей Семипядный - Зона сквозного действия

– Не приходил.

Потом все собрались идти на поиски Романа и принялись экипироваться фонариками. Но он пришёл сам, в состоянии не лучшем, чем Матвей.

– Да, может, соседушко поводил, – пожала плечами баба Саша. – С него станется. Лариса, ложки-то достань. Трёх хватит. А ждать никого не будем.

Баба Саша сняла с кастрюли крышку и взяла поварёшку.

– Какой соседушко? Макарыч? – спросила Лариса, подойдя к сушилке. – Ложки беру самые большие.

– Макарыч – сосед. Я про лесовика говорю. Есть домовой, а есть лесовик. А соседушкой его и мама моя, и бабушка моя называли, – поведала баба Саша, разливая суп по чашкам. – Ты в лес вышел, а он – вот он, рядышком. Только что не видно его.

– А почему его не видно? Я бы очень хотела… – Арина улыбнулась и мечтательно подняла глаза кверху.

– Хотела бы она! – вдруг рассердилась баба Саша и даже поварёшкой замахнулась. – А потом лечи тебя!

– Лечить? Почему? – слегка испугалась Арина.

– Дядю Корнея так и не вылечили. Десять дней его соседушко по лесу водил, потом отпустил. Слова от дяди Корнея больше никто не слышал до самой его смерти в девяностом.

Лариса уточнила:

– Он видел лесовика? Какой он?

– Кто знает. Он же, дядя Корней, онемел.

– Почему он онемел? – продолжала допытываться Лариса. Она даже ложку положила, а в голосе её появились прокурорские нотки. – Онемел – это как? Не хотел говорить? Не мог? Что с голосовым аппаратом?

– Всё нормально с голосовым аппаратом! – отчеканила баба Саша. – Просто о-не-мел. Что тут непонятного?

Она уселась на свой стул и демонстративно придвинула свою чашку с супом к себе поближе.

– Да вот непонятно, представь себе! – с возмущением развела руками Лариса. – Если на нервной почве, так и скажи!

– Да, на нервной почве! – начала сердиться баба Саша.

– Что долго дорогу найти не мог, переживал? – решила снизить градус разговора Арина.

– Возможно, просто вида его испугался, – предположила баба Саша и принялась за суп.

Арина кивнула.

– Видела я их на картинках. Этих леших.

– Там никакого сервиса, – подтвердила Лариса. – Волосищи, бородищи, бородавищи… Ты, бабуля, мне бородавку на спине вывести обещала.

– Или не надо было, чтобы рассказывал, – высказала ещё одну версию баба Саша.

– И он же сделал, чтобы ребята заблудились? – Ларисе не терпелось всё прояснить.

– Ну да, возможно.

– А зачем? Зачем он это сделал, если в тот же день отпустил?

– Да кто ж его знает. Не пойдёшь, не спросишь. Может, просто пошутил. Вы ешьте, ешьте. Остынет же.

– Пошутил. Просто. Просто пошутил, – задумчиво произнесла Арина. – Но интереснее, когда не «просто пошутил»? Вот что это может значить?

– Возможно, там стая волков в засаде сидела. Или дерево бы упало и придавило.

– Он спасает людей? – обрадовалась Арина.

– Бывает. Бывает, что лист тонет, а камень плывёт, как говорят японцы. А может и погубить. Заведёт и бросит. Или как с дядей Корнеем.

– Но за что – «погубить»? Вот за что? Что ему мы сделали? – не могла уяснить Арина. – Мы как цивилизация, пусть и параллельная, что сделали?

Лариса покивала.

– Да. За что?

– Кто знает. Может, просто не в настроении был.

– То есть, он злой? Всё-таки отрицательный персонаж? – спросила Арина.

– А ты по-прежнему сомневаешься! – фыркнула Лариса.

– Да почему же злой? – баба Саша ненадолго задумалась. – Хотя… Это у нас всё просто, а там… Он же в лесу безвылазно. Там и хищники, и те, кто добыча… Вперемежку все. Со всеми надо общий язык найти.

– Он боится зверей? – удивилась Лариса.

– Да почему же боится? Хотя… Кто ж знает. Они книжек про свои взаимоотношения не пишут.

Ларисе не терпелось подвести итог.

– То есть, если говорить прямо, там злодеи и жертвы, а соседушко – и нашим, и вашим за копейку спляшем? Сегодня он добренький, а завтра – не в настроении он, видите ли, оказался – взял и погубил человека или целую экспедицию? Так?

– Я бы лучше стих написала. Когда настроение хоть вешайся, может получиться что-то даже великое, с умилительно печальными нотками мелодрамы и таким вот, как бы, привкусом…

– Э-э! – воззвала Лариса. – Думай, что говоришь, сестрища! У тебя брат мог погибнуть. Стих написать умилительный! Надо думать, как безопасность всеобщую обеспечить. Там идти всего ничего. Пруд, а вокруг река. А они заблудились! Оба двое в один раз!

– Да, будем думать с дедом, – сказала баба Саша и, сделав задумчивое лицо, посмотрела в направлении окна.

– Похоже, уже начала думать! – подавшись к Ларисе, прошептала Арина. – И что они надумают, тебе сказать? – Испуг, появившийся на лице Ларисы, свидетельствовал, что разъяснений не требуется. – Так что это тебе надо за языком следить, малышка.

– Будем думать, – повторила баба Саша, затем отодвинула чашку и поднялась. – На кухне прибрать! Если не наелись, грейте котлеты! Дед, кстати, с раффлезией просил помочь. Она тоже сегодня не в настроении.

Баба Саша направилась к выходу. Лариса устремила на Арину полный паники взгляд.

– Когда помочь себе ты можешь сам, зачем взывать с мольбою к небесам? – со значением произнесла Арина.

– Отвлеку! Заболтаю!

Лариса выскочила из-за стола, а затем и из комнаты.

Роман проснулся и уставился в потолок. Потолок обыкновенный из обычных некрашеных досок. Да и зачем их красить, если по ним никто, кроме мух и комаров, не ходит? Не для мух же красить или покрывать лаком или морилкой эти доски, которые, благодаря разводам узоров, особенно в местах скопления расчленённых пилами сучков, и без того прекрасно смотрятся.

Правда, напоминают. Эти доски, стоглазо уставившиеся сейчас на него, напоминали Роману вчерашний лес, злой и подлый. Всегда у них были прекрасные отношения. Никогда лес не устраивал ему ничего подобного, принимал и провожал, как родного, порой даже вручая напоследок что-нибудь занятное, хотя бы картинку вроде дятла на дереве невысоко и при исполнении, пикирующего ястреба или перебегающего тропинку ёжа.

А вот вчера… Роман встряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания, и сел на кровати. За ночь и утро, которое, возможно, уже и прошло, он так и не разделся. Как завалился вчера в одежде поверх одеяла, так и проспал, провозился, проворочался полсуток.

Снизу кто-то поднимался. Похоже, Матвей. Если к его комнате направит шаги – значит, точно он. Да, так и есть.

– Привет! – Матвей опустился на табуретку и бросил короткий взгляд на Романа. Потом опёрся локтями о колени и уставился в пол. – Извини.

– Да ты не виноват, – сказал Роман.

– Как будто, да. А всё равно паршиво. Я пять попыток сделал.

– Не ожидал я, – вздохнул Роман.